Як с болью посмотрел на машину и сплюнул. Всякие-разные заворчали. Мы были окружены чудовищами, над нами нависало чудовище, а где-то со стороны метро я слышала крик Льва. Он почти дошел до нас со своими гвардейцами. – Так. – Ворон подобрался совсем близко ко мне. – Если вдр-руг нам что-то захочет сейчас помочь, то я даже готов пр-ринять эту помощь. – Я очень сомневаюсь, что кот сейчас придет и поможет, – сказал Як. Словно вопреки его словам посреди пруда взорвалась вода и тут же ухнула вниз. Огромный кусок кроны занимал теперь всю поверхность водоема. Всякие-разные кинулись врассыпную. Образовался коридор до пролома. Я рванулась туда: если навьи твари боятся дуба, то рядом с кроной безопаснее всего. Остальные побежали следом. Неповоротливое Лихо смотрело на нас. – Я не понимаю, чего оно ждет, – успела я поделиться своими сомнениями с Норой. Но ответа не услышала: нам наперерез выскочили Лев и бойцы южного сопротивления. – Как всегда, не вовремя! – Я чуть не влетела в него на всей скорости, и Як едва успел оттащить меня в сторону. – Не вовремя и не к месту – это все вы, – заявил Лев. – Осталось три калеки, а проблем больше, чем от толпы всяких-разных. – Бежал бы ты отсюда, – снисходительно сказал Як. – И остатки своих людей забирай, пока вас всех не сожрали всякие-разные. – Не сожрут, – хмыкнул Лев. – Нас они не трогают. Мы служим Лихо. А Лихо нужны души, чтобы стать еще сильнее. Я посмотрела на чудовище, которое склонялось над нами все ниже и ниже. Переставляло длинные лапы, не обращая внимания на мелких бесов, которые тянулись к нему, хотели коснуться. Лихо давило всяких-разных, которые оказались на его пути, ломало фонарные столбы. – Оно ищет оставшиеся сто душ, – заговорщически произнес Лев. – Она тут! Он схватил меня за больное плечо, все тело взвыло. – Это она! И тебе надо будет только небо проломить! Дуб падет. – Дурак! – Як даже особо не размахивался, треснул кулаком ему прямо в лоб. Лев отлетел в стену своих бойцов и обмяк. – Вы не понимаете, что вас ждет?! – закричал Як остаткам южного сопротивления. Лиц их было не видно, все закрывали черные забрала шлемов. – А им все равно. – Лев, держась рукой за лоб, встал на ноги и щелкнул пальцами. Бойцы южного сопротивления синхронно сняли шлемы. Я смотрела на людей, и мне становилось дурно. Лиц у них не было. Не было глаз, рта, носа. Просто чистая кожа, обтягивающая черепушку. – Вот почему южное сопротивление так странно себя вело в последнее время, – проговорил Як. – Но они же приходили на собрание. – Во мне еще жила надежда, что нормальные люди остались. – Много ли надо времени, чтобы стать запамятом? – Як разрушил все мои мечты. – В городе больше не осталось людей, – подытожила Нора. Як кивнул. Я все гадала, как помочь южному сопротивлению, а ему уже не помочь. Мир все сделал сам. Значит, осталось вырваться из города и вынести зарок того, что история не повторится. Всяких-разных надо было отвлечь: они уже оправились от страха перед дубом и снова лезли отовсюду. Подлетела юстрица и села рядом. До невозможности знакомая птица. Она открыла рот, широко зевая. И до меня дошло, на кого она похожа. Где ее головы. – Это же ты Охота, – выдала я. Юстрица посмотрела на меня и кивнула. – Яна, – позвала Нора. – Плохая идея пытаться что-то получить от птицы-мора. Она ничем не лучше Лихо. – Вытащите меня отсюда, – отозвалась птица, – помогу. Ну или поляжете все, и никакой кот вам не поможет. – Чем ты можешь нам помочь? – недоверчиво спросил ворон. – Нам надо отвлечь всяких-разных, – ответила я вместо юстрицы. – Это проще всего сделать с помощью Охоты. – С помощью моих голов, – проговорила птица-мор. – Давно пора собрать их все вместе. – И как их звать? – спросил Як и отвлекся на Льва, который давал какое-то указание людям без лиц. – Эй, контуженый, ты что задумал? Лев ничего не ответил и юркнул в толпу запамятов. – А ну стой! – Як ломанулся за ним. Юстрица коснулась меня крылом: – Давай научу. – Птица быстро наговорила нужные слова и отодвинулась подальше. – Не медли, терпением здесь только Лихо обладает, да и у него оно на исходе. Я вдохнула полной грудью и начала речитативом: в словах главное показать намерение, зачем ты зовешь то или иное существо. Рожденное естественно или созданное кем-то, это не важно, важен посыл, так сказала птица. Я старалась не думать о Яке, быстро исчезнувшем в толпе запамятов, о всяких-разных, которые юркнули вслед за ним. – Не для себя, а для всех и ни для кого. Не для власти, а для дела верного. От имени того, кто вас создал, от лица той, кому понадобились. Зову на помощь и с охотой открываю для вас небо. Сначала было тихо, только шелест сотен ног и лап всяких-разных да пыхтение Лихо. Потом с неба стали медленно опускаться тяжелые облака, обретая форму птиц. Вот одна птица взмахнула крыльями, скинула с себя облачную массу и черным камнем понеслась в мою сторону. Следом за ней из каждого облака, всюду, куда хватало глаз, выпадали черные птицы, собирались в стаю и летели ко мне. Охота пришла на зов. Ей было все равно, к кому идти. Птицы буквально попад али на всяких-разных, затевая с ними драку. Нора тянула меня прочь из толпы в сторону дуба, юстрица не отставала. – Уговор, – клекотала птица. – Уговор! Нора сердито кивнула. Уговор есть уговор, свою часть юстрица выполнила, осталась наша. Условие, которое поможет добраться до дерева и уйти живыми. Лев выскочил совсем рядом и махнул рукой. Блеснуло узкое лезвие, напоминающее перо. Я вскрикнула. – Малыш, – он противно растянул слово на букве «ы», – я тебя отсюда никуда не выпущу. Лезвие торчало из моего бока. В голове творился хаос. Сколько можно бороться и ходить по кругу? Сколько можно пытаться спасти этот чертов город, огребая от всех подряд? Нора еще не видела ни Льва, ни нож, она в панике озиралась, пытаясь найти Яка. А я медленно оседала в ее руках. – Кабзда твоему цар-рству, – услышала я голос рогатого ворона. Лев не понял, о чем речь, пока не увидел, как тают ряды запамятов. Рассыпаются в прах, словно сделанные из пепла. – Нет! – закричал жадный до власти человек. – Что ты творишь?! Он поднял глаза на Лихо и выдал: – И какой от тебя прок? Шатаешься бесцельно по городу, а когда нужна реальная помощь, от тебя не дождешься. Лихо замерло, медленно повернуло голову и посмотрело на Льва. Я перестала оседать на землю, в ногах вдруг появились силы. Что угодно, лишь бы не оказаться в лапах Лихо. Я побежала, но Лев поставил подножку и рухнул вместе со мной, ободрав здоровую руку. – Чтоб тебя черти уволокли, – вырвалось у меня. – Обойдется, – услышала я рядом хор высоких голосов, но никого не увидела. Лихо больше не путалось в проводах, и дома ему не мешали. И ноги-полозья стали очень шустрыми, а длинные руки – цепкими. Одной рукой оно уперлось в асфальт совсем рядом со мной, второй раздавило машину. Я старалась не думать, что там осталось тело Стаса. Рука страшно горела, как тогда, после пруда, когда мне удалось развести огонь. Всякие-разные навалились на нас со Львом, стало тяжело дышать. Тот, не обращая внимания на всякую шушеру, навис надо мной и принялся меня душить. Ну нет, я не могла позволить себе погибнуть от рук больного на всю голову. Позвала Охоту: одна из черных птиц протиснулась сквозь клубок всяких-разных, коснулась моей руки, вспыхнула ярким факелом и вылетела из толпы, разгоняя навьих в стороны. Следом за ней загорелись и остальные. Словно огненные шары, они стали врезаться в сизое тело чудовища, делая его меньше. Рогатый ворон спикировал прямо на Льва и вцепился ему в волосы, стараясь клюнуть в глаза. Лев от неожиданности отпустил меня, задел торчащий нож. Я закричала. Подбежала Нора, с легкостью подхватила меня и потащила дальше. Почему крона так далеко? Почему мы столько бежим, а дуб не становится ближе? Словно пространство, наоборот, расширяется. С другой стороны меня поддержал Як. – Что случилось?