Касс хмыкнул. — Употребление слова «это» подразумевает наличие объекта или явления. В подпространстве нет ни объектов, ни явлений. Все, что ты видишь на экранах — иллюзии, возникающие неизвестно за счет чего. Возможно, сбой внешних приборов наблюдения. Причин много может быть. — Можно проверить, — заметил японец. — Выйти наружу в скафандре и посмотреть собственными глазами. — Правило не выходить из корабля забыл? — А что бывает, если все-таки выйти? — Иногда безумцы с тягой к самоубийству выходят. Бывает, что потом возвращаются назад. А бывает, что лебедка втягивает на тросе пустой запечатанный скафандр. — Жуть какая… — Нечего шутить с подпространством. Пойми одну вещь. В подпространстве не работают законы физики, в нем нет ни расстояний, ни явлений. Само название является оксюмороном, потому что и пространства в нем тоже нет, и даже мои слова «в нем нет» — некорректны, потому что «в нем» — это все равно, что в нигде. Само слово «подпространство» появилось до того, как была примерно понята вся чуждость его нам. Мы сейчас движемся по узкому каналу диаметром чуть больше самого корабля, и только внутри этого канала пространство относительно существует. А дальше — нет ничего. Просто — ни-че-го. Даже пустоты нет. Материальна наша вселенная, относительно материален этот канал. Но сейчас мы не находимся в нашей вселенной, а значит, нуждаемся в понятийном костыле, чтобы для самих себя обозначить, где именно наш канал пролегает. А в нигде. — Кажется, понимаю, — сказал Итагаки. — Нет, землянин, не понимаешь. И я не понимаю. Мы — трехмерные физические тела, намертво привязанные к нашей реальности, и понять то, что к ней, реальности, не принадлежит, нам не дано. Все, что тут происходит, зачастую не имеет объяснения. Допустим, Леон видел своего покойного товарища — ладно, галлюцинация. Но что, если одно и то же видят и слышат разные люди, принадлежащие к разным расам? В прошлый раз мы с Леоном видели линкор «Бисмарк», даже осветили его прожектором. Но, как ты понимаешь, в видеозаписях бортового компьютера его не было. И вот эти клубящиеся туманности — их тоже на записи не будет. Такие дела. Поглазев на то, что творится за бортом, Леонид предложил старому товарищу пойти выпить. — Правда, на борту две колбы осталось всего, и то, шипучка слабенькая… Но хоть немного, да снимем напряжение. — Да уж, мне точно не помешает. Заодно расскажешь, что к чему и куда мы летим… — Домой мы летим, домой… Ко мне. Видимо, тебе тоже придется приспосабливаться. Где-то полчаса спустя, выдув последнее пригодное спиртное на борту, они расположились у холодильника с балларанской жратвой и не спеша жевали, Леонид попутно посвятил Итагаки в свои приключения и дошел до сути задуманной Кассом аферы. —…Если в двух словах, то подразделение, командиром которого я являюсь, состоит из боевых андроидов, выглядящих как люди. Сссла их создали лет сорок или пятьдесят назад… — Кто-кто создал? — Сссла. Касс — сссла. Так его народ называет себя. Они одно время вели полевые наблюдения на Земле, если Касса загримировать, как он умеет — хрен там поймешь, что перед тобой инопланетянин. Дерганый, хриплый, тощий — ну так люди бывают такими. И они создали отряд андроидов, неотличимых внешне от людей. На случай силового спасения исследователя. Но затем программу свернули, роботы попали на склад, откуда их выкупил Касс. И теперь мы нанимаемся на разные тихие работенки под видом большого подразделения земных наемников. Ну, точнее, стараемся… Первый же найм закончился такой заварушкой, что я получил от балларанцев наивысшую их воинскую награду — орден «За доблесть, проявленную в безнадежном положении». Девяносто девять процентов награждений этим орденом — посмертные, и как правило, балларанцы чужих им не награждают. — А кто такие балларанцы? — Другая раса. Наша далекая родня… к сожалению для них. Итагаки прожевал и спросил: — Почему к сожалению? — Мы воплощаем все то, что балларанцы ненавидят. Лживость, подлость, агрессию, особенно против самих себя, невежество, жадность… Там длинный список. Так что они не рады такой родне. Японец задумчиво уставился на еду в своей руке. — А много вообще в нашей галактике рас? — Дохрена. Двести только имеющих развитую или относительно развитую цивилизацию. Варваров и квазиразумных еще больше. — Ох ты ж… — Угу. — А почему никто до сих пор не вступил с нами в открытый контакт? — Культурное эмбарго. Я так скажу: в основной массе галактическое сообщество — довольно приличная публика. Ты не поверишь — тут даже войны идут по очень строгим правилам. В этот момент дверь отошла в сторону и на камбуз вошел еще один сссла, судя по морщинам — пожилой, судя по оттопыренным, а не приросшим к голове ушным раковинам — женского пола. — Простите, я ищу своего сына, — обратилась она к землянам. — Его зовут Касс-Кинн, вы не видели его случайно? Итагаки сразу же, как того требуют правила вежливости, ответил ей по-японски, женщина поблагодарила его на английском и вышла, двинувшись в сторону рубки. — По-моему, у нее не было такого обруча, как у тебя, — сказал Катана, — но она замечательно говорит по-японски… — По-моему, на корабле нет других живых существ, кроме нас и Касса. И его мать говорила по-английски. Ты видел пожилого сссла с оттопыренными ушами? — Ну да, и мне показалось, что это женщина! — У женщин сссла действительно оттопыренные уши… Она спросила у тебя, где ее сын? — Да! — Забавно… Мы видели одно и то же, и слышали одно и то же, но на разных языках… Чудны дела твои, господи… — Погоди, Леон. Она открыла дверь когда входила и когда выходила! Призраки не могут двери открывать! Прошу прощения, сэр. Я не фиксировал третьего лица в этом помещении, и дверь не открывалась, а ваш товарищ говорил в пустоту. Желаете посмотреть запись? — Верю… Синкай, мой искин говорит, что никого тут не было и дверь не открывалась. А я говорю еще, что тут нет никакого другого сссла, кроме Касса. — Хм… А ты видел когда-нибудь мать Касса? — Нет, никогда. — Даже на фото? — Даже на фото не видел. Японец задумался. — Тогда, — сказал он, — надо описать Кассу то, что мы видели. Если окажется, что иллюзия действительно выглядела, как его мать — то возникает вопрос, откуда подпространство узнало внешность матери твоего напарника, ведь мы-то ее не видели… — Если ты хочешь сказать, что иллюзия создается путем, так сказать, чтения мыслей и памяти — то образ матери Касса был взят из головы Касса. Логично же. — Логично. Но тогда мы получаем опровержение слов Касса о подпространстве. Ведь факт взятия образа из его головы и показа его нам — объективный факт, и неважно, глазами мы его видели или нам оно внушилось прямо в зрительные центры мозга. Факт влияния подпространства на нашу реальность доказан. Леонид пожал плечами и захрустел оберткой нового пакета: — Одно уточнение: мы не в нашей реальности. Мы в условно-реальном канале, находящемся в нигде. Я подозреваю, что куча вопросов о подпространстве никогда не будет иметь иного ответа, кроме «потому что подпространство». * * * Несколько дней Скай усиленно осваивал «Игру» и свое рабочее место, научился манипулировать интерфейсом на базовом уровне и принялся изучать модели поведения и настройки. Прогресс давался нелегко: восемь часов в сутки просто минимум, а в среднем десять. — Я чувствую себя как Паганини, которому приходится играть одновременно на трех роялях, — сказал он Эваде как-то раз. — Паганини был скрипачом, — уточнил Эвада. — Вот именно, что скрипачом! А теперь представь себя на месте скрипача, которого посадили за три рояля! Личного времени у Ская не было совершенно: тренировки в «Игру», прием пищи, гигиена и осмотры у врача. Все, что оставалось после этого, уходило на тренажерный зал и занятия с Изабелл. Кирсан очень быстро определил, какой именно интерес он вызывает у нескольких присутствующих на борту балларанок: нулевой. Круглый, абсолютный ноль. И дело тут явно не в том, что он по возрасту моложе. Этот момент ему прояснил Эвада. — Ну а ты как хотел? Понимаешь, ты по умолчанию — землянин. На фоне других землян ты смотрелся выигрышно за счет твоих умственных и морально-волевых качеств. На фоне нас тебя просто не видно. Земная девушка при встрече с тобой, даже если она не знает, что ты киберспортсмен, проявляет интерес по умолчанию. Она не знает, кто ты — ты ведь можешь оказаться кем угодно, в том числе получить доктора наук и профессора в двадцать четыре года. Но здесь ты по умолчанию едва-едва считаешься за человека. И это не расизм, это реальное положение дел. Если ты проявишь себя — отношение к тебе поменяется. На данный момент ты просто «иммигрант», ничем не выделившийся, а большинство их до конца жизни так и остается просто «иммигрантами». Тут ты женщинам по умолчанию неинтересен. Ах да… Еще у нас тут есть тренажерный зал. При этом я забыл тебе сказать, что помимо успеха в трех науках, важной составляющей твоего имиджа есть гармония ума и тела. Сгорбленные гуманоиды с непропорционально развитым мозгом — это не то, как мы представляем себе будущее высшей расы галактики. Кирсан обдумал эти слова и внезапно осознал, что является на борту наиболее щуплым из всех. — Блин, а ты вроде говорил, что я по физическим меркам — самый усредненный балларанец, — сказал он. Эвада ухмыльнулся. — Конечно. Ты ведь только что вылез из клонировального бака, фигурально выражаясь. Если бы я не занимался спортом — был бы примерно таким же, как ты. Нарастишь где-то пятнадцать кило качественной мускулатуры — станешь примерно таким же, как я. И просто тебе для мотивации: при поиске партнера для длительных отношений или создания семьи любая девушка на первый план ставит умственные характеристики и таланты потенциального кандидата, которые должны быть не ниже, чем ее собственные. Но при выборе партнера для разового пересыпа на первый план выходят физические характеристики. Ну ты понял. Кирсан, конечно же, понял, и сделал определенные выводы. На самом деле, он и не надеялся, что в него, землянина, сразу же влюбится какая-нибудь юная ассистентка: когда ты летаешь по галактике на сверхсветовых скоростях, житель планеты типа Земля будет казаться варваром, это логично. Но нулевой интерес к его персоне все равно задел за живое: неприятно, когда тебя в упор не замечают. Скай принялся тренироваться, а заодно решил начать разбираться, что именно нравится балларанкам. Он не надеется, что ему сразу же обломится порция «сладкого», но если удастся вызвать к себе хоть какой-то интерес — это будет прогрессом. Кирсан даже придумал шутку, которая показалась ему забавной: можно обыграть тот факт, что пончики и булочки из упаковки выглядят и пахнут, словно свежая выпечка, и пошутить, мол, а как вы определяете свежесть продуктов, если несвежее ничем не отличается от свежего?