Затем пошел второй этап обучения: Кирсану предстоит удержать позицию в руинах, имея только шесть боевых машин, живо напомнивших ему протоссовских «бессмертных»: четыре ноги и орудия по бокам корпуса. Эдакие робокентавры. Искин заранее сообщил, что атакующие силы состоят из двенадцати идентичных машин, приближающихся со всех сторон с неравномерными скоростями и неравными группами. На стороне Кирсана — только полуразрушенное строение, имеющее четыре непробиваемые стены с проемами, откуда можно вести огонь, но лишь по две такие позиции на сторону. Внутри имеются также стены, которые не позволяют простреливать «базу» навылет через окна, но они же несколько затрудняют перемещения внутри для самого Кирсана. Кроме того, есть два входа, но стоящий напротив входа танк не скрыт от огня вообще. Он прикинул расклад и полез в справочную информацию. Так, так, так, ага, вот оно. Шагающий танк «Таран», спаренные гаусс-пушки, многослойная броня, защищающая от пробития своим же калибром только в лоб, и силовое поле круговой защиты… Силовой накопитель перезаряжается, броня, естественно, нет. Повреждения, наносимые болванкой гаусс-пушки, незначительные, а системы «Тарана» дублированы и триплированы, то есть, можно пережить и более, чем одно пробитие. Хм… — Искин, а какой разброс урона у этих пушек? — Энергетика вылетающего снаряда идентична у всех, — отозвался искин, — наносимые повреждения зависят от того, насколько устойчивы к механическому воздействию части брони и внутренних систем. В вычислениях учитываются в том числе падение скорости снаряда, угол вхождения в броню и рикошеты от внутренних деталей и бронепластин. С целью уменьшения влияния случайностей в данном обучающем бою все снаряды считаются неразрушимыми, все бронедетали и внутренние модули не дают осколков, а все ослабленные места бронирования считаются такой же устойчивости, как и окружающая броня. Данный бой является упражнением на тактику и скорость расчетов и принятия решений, потому при идентичных действиях из боя в бой игрок будет получать результат с разбросом не более двух процентов. Кирсан задумался. Довольно очевидно, что выиграть против двукратного преимущества можно, только концентрируя огонь на одной машине врага и выбивая их по очереди, при этом меняя свои собственные танки, давая побитым время перезарядить щит. Ситуация ухудшается тем, что на сторону у него только два окна, при этом, если вражеский танк подойдет к окну вплотную — то защитные свойства стены будут помогать и ему тоже. Первый бой закончился предсказуемым поражением: противник наступал двумя группами по три танка и двумя по пять. И хотя все они подошли не одновременно, Кирсан понял, что так просто ему не выиграть. Искин тоже не дурак и использует в качестве укрытия для побитых танков более целые, а также концентрирует огонь на одной машине, таким образом, перестрелку «два против трех» Кирсан выигрывает только за счет стен, частично скрывающих его танки от противника. Нужно менять танки, имея на подхвате третий. А перестрелку с пятью танками выиграть невозможно, даже имея на той стороне четыре своих, так как пять одновременно стреляющих «таранов» выбивают машину, на которой концентрируют свой огонь, в считанные секунды. Меняя свои танки местами, он сумел в итоге уничтожить пять танков противника. Последующие бои показали, что замены ничего не могут поделать, скорость восстановления силового щита у всех шести танков ниже, чем огневая мощь пяти танков противника. Выбить же хотя бы один танк огнем двух своих весьма проблематично. Кирсан попробовал играть «три в три» на сторонах, где есть входы, и если противник нападал с той стороны только тремя машинами, то бой протекал удачно для Ская. Два его танка из трех имели укрытия, а тот, который стоял на входе, он заводил за стенку, когда тот получал много урона, и в итоге ему удавалось убить все три вражеских, отделавшись только двумя поврежденными. Однако такой успех не мог выровнять ситуацию, а искин никогда не подходил сразу к обоим входам тройками, на второй вход всегда приходит пятерка. Кирсан довел свой счет до шести уничтоженных противников, но все равно проигрывал, потому что враг подходил к окнам на незащищенных сторонах. Кирсан так и сяк повертел камеру вокруг своей базы. Хм… что, если… Действительно, ведь никто не обязывает игрока стрелять по тем танкам, которые ближе, и если какой-то танк противника подойдет с торца — по нему смогут вести огонь три-четыре машины Кирсана. Однако они не подходят по диагонали — только прямо. Хм… Можно ведь вообще не выставлять танки на какой-то стороне. Особенно если эта сторона без двери. Поскольку первая атака всегда три танка и всегда со стороны входа, левого или правого, Скай решил, что первую атаку он будет отбивать всеми шестью танками, меняя их еще до полного исчерпания щитов. Таким образом он отобьется без потерь, затем проигнорирует приближающуюся вторую группу и начнет отбиваться от третьей, тоже всеми шестью танками. Это позволит ему временно вывести вторую группу из боя: приближаясь со стороны, где нет никого в окнах, они не имеют целей. Затем придется отбиваться от противников, подошедших почти вплотную, и… ну да, не получится. Скай это проверил и убедился: он легко уничтожает первую группу. Вторая тройка, идущая с «двухоконной» стороны, временно не у дел, но когда Кирсан начинает бой с первой пятитанковой группой, появляются проблемы, особенно если эта группа тоже идет со стороны, где только два окна. В итоге счет дошел до семи уничтоженных, но дальше уже никак: максимально возможный результат, как ни крути, это убрать первых три танка почти всухую и выбить из третьей группы еще один. Однако затем враг подходит ближе с разных сторон и расклад «шесть против восьми» совершенно невывозный, потому что искин не ломится внутрь, а начинает стрелять через окна, при том что Кирсан должен еще и коммцентр прятать от прямого прострела. Хотя… Он снова начал бой и, меняя танки у окон, выбил первую тройку справа с минимальными потерями энергии щитов. Вторая тройка снизу уже идет к позиции, Кирсан ставит два танка в окнах, а остальные четыре выводит справа через выход. Шесть «Таранов» уничтожают троих перекрестным огнем настолько быстро, что Скай еще успевает вывести через выход коммцентр и спрятать снизу, с зачищенной стороны. Затем почти одновременно подходят две пятерки, первую Скай встречает тоже в шесть машин и, имея преимущество в виде шестого танка и защищенные позиции еще для двух, выигрывает перестрелку с потерей только одной машины. Бой с последней пятеркой был чертовски напряженным: у Кирсана все танки побиты, один весьма сильно, но на его стороне позиции: два танка в окнах, танк в двери открыт, но может отойти в сторону, и по танку слева и справа от здания, у самых стен. Эти два крайних могут уйти из прострела, просто сдав назад. Мастерски выводя из «фокуса» то одну машину, то другую, Кирсан выиграл и последнюю стычку, оставшись с тремя измочаленными юнитами и глубочайшим чувством удовлетворения от своей работы. — Поздравляю с победой! — сказал искин. — Спасибо. И как, я достаточно быстро прошел этот урок? — Очень быстро. Никто не выигрывает этот бой в первый же день. — Серьезно⁈ — удивился Кирсан. — Искины не шутят и не обманывают, — донесся сзади голос Эвады. — Да, ты первый, кто прошел этот тест в первый же день, правда, особо нос не задирай. Ты все-таки киберспортсмен, что и дало о себе знать, а тест рассчитан на новичка. Реальность такова, что догадываются выйти из укрытия и расположить войска вокруг него в первый же день не все, а тем, кто догадывается, не хватает мастерства выиграть бой на микроконтроле. На второй день тест выигрывают те, кто лезет в настройки шаблонов поведения и программирует юнитов самостоятельно прятаться, выходя из-под сфокусированного огня. На третий день его проходят остальные новички, так как он несложный. Но должен признать, что кривая обучения у тебя очень крутая, потому мы можем считать, что твое прошлое дает тебе значительное преимущество перед новичком-балларанцем. Удастся ли удержать это превосходство — вопрос интересный. Но, разумеется, я искренне поздравляю тебя с этим успехом. * * * Приблизившись к Солнцу на нужное расстояние, корабль на пару часов завис в надире, накапливая энергию для прыжка. — А для чего лететь к Солнцу? — спросил Итагаки. — Разве нельзя было прямо от Земли лететь? — Не-а, — ответил Леонид. — Так получается, что идеальная точка прыжка — зенит или надир звезды. Звезды, как самые большие средоточия массы, являются не только ориентирами астронавигации, но и точками спряжения измерений, в которых проще всего открыть подпространственный тоннель до удаленной звезды. Тоннельный привод — единственный известный в галактике способ быстрого звездоплавания — работает тем надежнее, чем ближе к звездам находятся начало и конец тоннеля. Ключевые точки — зенит и надир любой звезды — позволяют выстраивать тоннели точно и надежно даже для слабейших приводов. Войти в подпространство или выйти из него вдали от звезды — задача сложная, требующая мощного привода, высокоточной сложной навигационной аппаратуры, высочайшего профессионализма навигатора, и при всем этом — всегда рискованная. Они сидели в рубке, потягивали какой-то прохладительный напиток из пакетиков и наблюдали за бесконечным багровым океаном на обзорных экранах: фильтры видеокамер корабля пропускали только два процента света Солнца. — Что такое надир? — Это одна из двух точек, откуда лучше всего совершать перелет к другой звезде. Все астроплавание так и происходит — от звезды к звезде… — Строго говоря, — сказал Касс, входя в рубку, — в земных языках надир — не точка, а направление действия гравитации. Проще говоря, когда ты стоишь — у тебя над головой зенит, а под ногами надир. Что касается звезд и космолетов — то оптимальные точки находятся друг напротив друга так, что через них проходит условная ось вращения всей звездной системы. Проще говоря, линия, проходящая через зенит и надир Солнца, строго перпендикулярна плоскости орбиты Земли и других планет. В моем языке эти точки называются отдельным словом, но в земных языках этого понятия нет, потому используются термины «зенит» и «надир». — Хм… А почему нельзя сразу от планеты прыгать? — Есть шанс запрыгнуть не туда, куда надо. Или вообще в никуда, что еще хуже. Леонид, ты уже наигрался в капитана? Леонид уступил ему кресло первого пилота, и Касс принялся бегать пальцами по клавишам консоли. — Так… Навигатор, начать расчет тоннеля! Стандартный протокол прыжка. — Начинаю! — доложил бортовой компьютер. Пронзительный, громкий звонок прокатился по коридорам корабля. — Что это? — насторожился Итагаки. — Сигнал побудки, так и должно быть, — пояснил Касс, — во время прыжка спать нельзя. — Почему? — Можно не проснуться. Вероятность мала, но есть. А бывают и более жуткие случаи. — Почему так? — Никто не знает. Сон в момент прыжка изредка заканчивается прекращением всех жизненных процессов. Любая помощь бесполезна. Некоторые врасу, верящие в душу, считают, что во время сна душа отделяется от тела и в момент прыжка, когда корабль переходит в иное измерение, связь разрывается. Высказываются и другие гипотезы — тем более что ассортимент пугающих и необъяснимых событий, которые случаются при проходе через тоннель, достаточно широк. Я стал однажды свидетелем такого на учениях. Нас — двадцать тысяч новичков в нескольких больших транспортах — мотали туда-сюда по десять раз в цикл — стандартные сутки. Обычное дело для нашего десанта. — Ты служил в десанте? — Да… Перерывы между прыжками по пять минут. Никакой корабельный реактор такого не выдержит — в точках прыжков ставились мобильные корабли-генераторы. Дозаправщики по-вашему. Прыгнули, зарядились, прыгнули, зарядились… Поспать просто некогда. А хочется. Сигнала побудки нет — имитация боевой ситуации на поврежденном транспорте. Надеешься только на себя, искина и товарищей, чтобы не заснуть. Пытка. Вообще, поначалу не уважаешь подпространственные прыжки. Подумаешь… Некоторые из нас все же засыпали. Схема одна и та же — уходишь в туалет, на камбуз, на склад — куда угодно, по любому поводу, лишь бы товарищей, которые не дают заснуть, рядом не было, вырубаешь искина, чтобы не будил. И спокойно кемаришь, пока все мучаются и нервничают. Касс пожевал «губами», перевел несколько ползунков на дисплее и продолжил рассказ. — И вот однажды один такой соня в момент выхода из подпространства начал кричать — истошно, пронзительно, страшно, безостановочно. Ему пытались помочь, но даже чудовищная доза транквилизатора не подействовала. Он вопил, вырывался, извивался… Я не видел его лица, но те, которые видели, говорили, что глаз были безумны. Он умер минут через восемь: кровь горлом, затем кровоизлияние в мозг. И только потом я узнал, зачем нас мотают туда-сюда по много-много раз. Чтобы с кем-то одним что-то приключилось. Старый офицер после разбора полетов сказал нам: «Теперь я уверен, что никто из вас никогда не будет спать в прыжке. И не позволит другим». — А отчего он кричал-то? — Если бы я знал — было бы не так жутко. — Какая приятная история перед первым прыжком. Подпространство и виртуальная реальность — Какая приятная история перед первым прыжком. — Угу. Главное — придерживаться простых правил безопасности. Правило первое — не спать. Правило второе — не выходить в шлюз, а тем более за борт. Правило третье — не нервничать, не бояться и не делать глупостей. Правило четвертое — не верить своим глазам и не бояться, что бы ни увидел. Правило пятое — не прыгать с поврежденным приводом без предельной нужды. И все. Из аномалий в подпространстве наиболее распространены галлюцинации. Ты можешь видеть странные вещи — например, людей, зверей, родственников или летающие тапочки твой бабки. Можешь слышать голоса снаружи. Иногда голоса предлагают выйти за борт. Иногда глюки и голоса одновременно видят и слышат несколько разных человек, даже если они принадлежат к разным видам. Любые записывающие устройства ничего не фиксируют. Никогда. Еще в подпространстве можно наблюдать за бортом что угодно… — Ты же сказал — не выходить за борт? — Изнутри, ясное дело. Когда мы с Леонидом в прошлый раз улетали — видели летящий линкор, «Бисмарк» вроде. — И торпеда за ним, — добавил Леонид. — А еще я видел Юджина. — Юджина? Юджин Франчи? — Он самый… — За бортом? — Хуже… Здесь. Вот в этом месте стоял, держался за живот и упрекал меня в том, что я бросил его умирать в джунглях. — Он сам сказал, что прикроет наш отход, — мрачно поправил Итагаки. — Угу. То есть, это был не Юджин, на самом деле. Просто галлюцинация… Подпространство иногда играет с нами злые шутки, используя против нас нашу совесть, у кого она есть… Но Юджин… Он был совершенно реальный. До сих пор мурашки по спине, как вспомню. В общем, ты понял — не верь глазам, не паникуй, не делай ничего под влиянием увиденного. Что бы ты ни видел и ни слышал — оно не существует. Или существует, но не способно влиять на материальную реальность. Лады, пора отчаливать. Давай, Касс, поехали. — Запускаю. Навигатор, начать процедуру прыжка! Переход в подпространство — процесс довольно незаметный. Вначале нарастает гул внутри корабля, когда кольцевые пластины привода начинают вращаться, затем рябь на экранах наблюдения — а потом словно кто-то разом выключил звезды. Только странные красноватые туманности клубятся. — Это подпространство? — спросил Итагаки.