Кирсан поделился результатами с Эвадой, и тот сказал ему примерно то же самое. — Тут как бы дело такое: когда мы давным-давно, в самом-самом начале говорили о том, какие перспективы дает тебе выход на первое место пятой лиги — я сразу тебе сказал, что дело нелегкое, и при этом умолчал, что это вопрос многих лет. Ну, чтобы тебя не обескураживать заранее. Так что твой результат на данный момент, к тому же выбитый у таких противников, как эти — прогресс. Результат, недостаточный даже для низа пятой лиги — на самом деле большой успех для легата с настолько мизерным стажем, как твой. У них всех огромный опыт, но никто из них не попал так быстро в четвертую лигу, как ты. Ну, мы с Вардой тебе маленько подсобили насчет испытания боем, но все равно у тебя многообещающий прогресс. Продолжай в том же духе. Несколько позже командующий Текарса собрал совет с участием всех имеющихся легатов и пилотов коммодуля — то есть, Скай, Дирк и четверо легатов с их пилотами. Тема обсуждения — применение большой и мощной боевой машины в роли коммодуля. Совет работал два дня, и за это время удалось разработать кое-какие базовые моменты. В частности, был дан ответ на вопрос «что делать, если поле боя ровное?». — Если нет укрытия — его может создать сам легат, — заметил по этому поводу один из «пятых». — Из собственных машин, стоящих перед коммодулем стеной, я имею в виду. Но вообще вопрос «что делать, если поле боя ровное?» проще, чем кажется. Если местность не в нашу пользу — не давать там сражения. Учения с участием легатов, а также отрядов пехоты и пилотируемых боевых машин продлились добрых дней восемь, и Кирсан не стал терять это время зря. Он тщательно проанализировал все свои ошибки в матчах с легатами и по завершении учений попросил легата по имени Баану, которому проиграл с наименьшим отрывом, сыграть с ним еще один матч с модифицированными правилами: утроенный размер армии и четыре сброса подкрепления вместо стандартного одного. Тот согласился. Кирсан тщательно заучил всю карту, промерял проходы, канавы и овраги, заучил на память, сколько секунд нужно «Тарану» для того, чтобы пройти между различными парами ключевых точек, заранее проверил, в каких местах можно осуществить вылазку, потратив минимальное количество машин на создание цепочки контроля, и прописал искину сложные алгоритмы смены шаблонов. Так что к этому матчу он подошел со всей серьезностью и встретил противника во всеоружии. Начало сражения прошло вяло: Баану провел разведку боем, убедился, что Скай занял грамотную оборону, используя «длинные» линии лазерной связи, чтобы занять больше территории с меньшей плотностью машин, и принялся пробовать эту оборону на устойчивость, аккуратно отыскивая слабое место и дожидаясь сброса подкрепления. Размен шел крайне медленными темпами, оба потеряли по одной машине, Баану действовал активнее, но поскольку Скай контролировал несколько больше территории, то таймер до подкрепления шел у обоих с примерно равной скоростью. С получением подмоги армии обоих увеличились в полтора раза. Скай воспользовался этим для того, чтобы оперативно нарастить ударный кулак на фланге и выполнить отвлекающую контратаку, а затем отошел и принялся скрытно перераспределять силы. Вскоре началось первое серьезное столкновение: Баану пошел в атаку частью своих сил. Скай сразу же «показал» ложную контратаку и запустил обходной маневр, при этом отражая атаку противника. Он здраво рассудил, что противник не пойдет в атаку с той стороны, где стоит его коммодуль, а значит, у него тратится некое число машин на создание цепочки. Поскольку Баану атакует из области, усеянной валунами — расстояние между звеньями командной цепи не получится сделать большим. Хм, вариант… Главный трюк Ская в этом размене заключался в том, что машины, получившие существенные повреждения, он отводил назад и замещал ими машины в цепочке, и таким образом позволил им накапливать силовой щит, а свежие машины вводил в бой. Поскольку Баану был вынужден постоянно отвлекаться на ложные атаки, он не заметил, что пробитые машины Ская исчезают и больше не появляются, а общее число машин, ведущих перестрелку по очереди, не уменьшается. И хотя разменивался Баану в небольшой плюс, в определенный момент получилось так, что в эпицентре сражения оказалось поровну машин, при том, что у машин Ская было больше силового щита и меньше повреждений. Однако тут подоспел второй сброс подкрепления. Баану пополнил ударный кулак своей армии и начал развивать наступление, в то время как Скай свое пополнение разделил пополам: половина пошла отражать наступление, а вторая половина пополнила малую группировку, оказывающую тревожащие ложные атаки. И когда Баану внезапно выяснил, что его наступление отражает меньшее число машин, среди которых почти нет поврежденных и в целом его перевес недостаточный для наступления, одна из беспокоящих атак Ская оказалась не ложной. Баану был вынужден срочно перебрасывать резерв, чтобы отразить контрнаступление, и ослабил контроль за собственной атакой, чем воспользовался Скай и выбил две машины противника, потеряв только одну свою. Его контратака увенчалась успехом: он оттеснил Баану вглубь его позиций, оба потеряли еще по две машины, но в целом Скай нанес больше урона. Противник провел хитрый маневр на другом фланге и уничтожил самую крайнюю машину Ская, поставленную для наблюдения за флангом, но при этом Скай, наступая на правом фланге и в центре, серьезно покалечил до десяти машин противника, потеряв еще одну свою машину. Ситуация снова стала равной: у Ская на один шагающий танк меньше, но у противника больше серьезно подбитых машин, при этом Скай заставил Баану отступить и уйти в оборону, тем самым лишив его инициативы. Всего игра продлилась полтора часа. Скай выкладывался на сто процентов и прыгал выше головы, совершая немыслимое количество действий в минуту, ни на секунду не снижая темп. Призвав весь свой мастерский мультитаск, он не давал оппоненту покоя, устраивая одновременные ложные атаки по всей линии соприкосновения. Баану несколько раз переходил в мощные контратаки, в которых оба игрока теряли по несколько машин, затем ожесточенные бои сменялись относительным затишьем — и Скай начинал «расшатывать» противника пуще прежнего. В какой-то момент Баану сумел перехитрить Кирсана и выбил у него среди прочих машин аж два «часовых», но и Кирсан сразу же сумел отыграться, отрезав ударную группу и по числу техники выйдя вперед. Вытирая то и дело пот с лица, Скай ужесточил свой натиск. Еще дважды Баану проводил эффективные контратаки, выравнивая счет и нивелируя отставание, но стало видно, что он уже не так быстро и точно реагирует на угрозы, возникающие то тут, то там каждую минуту. Во время третьей контратаки Баану ошибся, взял жертву из двух «таранов» и пропустил стаю легких машин на антигравах к себе в тыл. Это стоило ему двух «таранов» из цепочки командования, тоже изрядно битых, но треть его войска оказалась неуправляемой целую минуту, на протяжении которой Скай избивал неуправляемые вражеские машины, размениваясь в сильный плюс. Баану потратил свой легкий «эскадрон» на то, чтобы добить двух последних «часовых» Ская, но Кирсан, лишившись всей дальнобойной артиллерии, просто перешел в лобовую атаку, уповая на преимущество по целым или почти целым машинам. Последние десять минут он теснил своего противника, пока не загнал его в самый угол. Скаю так и не удалось получить к финальной схватке существенное преимущество, но Баану ошибался раз за разом, теряя по две свои машины за одну. Спустя полтора утомительнейших часа Скай наконец-то закончил матч, оставшись при четырех измочаленных «таранах». Он вытер со лба пот и открыл дверцу кабинки, чтобы выбраться наружу. И оказалось, что в зале собралось десятка три зрителей, наблюдавших за матчем на четырех больших экранах, в том числе другие легаты, командующий Текарса и Дирк. Баану выбрался из своей кабинки: — Ну что же, Скай, мои поздравления. Хороший матч и заслуженная победа. — Спасибо. И тут Дирк скорчила ироничную мину: — Да ладно, Баану, ну ты же в самом конце поддавался так, что это заметила даже я! — Я не поддавался, — спокойно возразил легат, — просто устал. Это самая длинная партия в моей жизни. — Ну еще бы, — хмыкнул другой легат, — даже полевые учебные бои столько не тянутся. — Впечатляет, — согласился командующий, — провести партию в полтора часа, к тому же настолько интенсивно мало кто бы сумел. Жаль только, что такой поразительный талант вряд ли удастся в полной мере использовать в реальных условиях. — Почему? — приподнял брови Кирсан. — В этой партии у вас было намного больше техники, чем бывает в реальных боях. Много техники — много легатов. Даже если выйдет так, что каким-то образом под твоим единоличным контролем окажется так много боевых единиц — у врага на такое большое войско будет несколько легатов против одного тебя. Ситуация, в которой сойдутся два легата, имеющие такие большие армии, предельно маловероятна. С другой стороны, способность вести интенсивный бой полтора часа, не потеряв концентрацию и темп, в определенных ситуациях может быть преимуществом. Но партия выдающаяся, безусловно. * * * После этого случая Кирсану стало иногда казаться, что Дирк его немного зауважала. Напрямую это никак не проявлялось: после того, как он ее проучил, девушка стала всегда и неизменно корректно с ним общаться. Однако ранее Дирк ни разу не сказала ему ни единого слова вне «служебного» общения, а когда Скай сам пару раз попытался выйти за рамки служебных диалогов, ее ответы были предельно сухими. Но теперь Кирсан начал замечать, что лед сломался: время от времени Дирк роняет реплики на посторонние темы, а ее голос больше не звучит настолько сухо. В общем и целом житье-бытье Кирсана на базе устаканилось. Он поймал себя на мысли, что военная база совершенно не похожа на земную военную базу, а здешняя служба — на земную военную службу. Балларанские военнослужащие не носят повседневную форму как таковую, только нарукавные повязки, не ходят строем и не имеют обыкновения строиться на плацу, в общем, никаких привычных атрибутов военной организации не наблюдается. Да, тут и там военная техника, готовящаяся к учениями или ремонтируемая, группы экипированной пехоты ходят на учения и с учений — но в остальном «военка» не чувствуется. Для самого Кирсана все осталось таким же, как на гражданке. Он ест, спит, тренируется, в качестве досуга смотрит балларанские фильмы, в целом похожие на земные, но с очень смазанной чертой между художественными и документальными. В общем, никаких критических перемен ни в какую сторону, разве что жизнь стала чуть интересней. К тому же база выгодно отличается от космического корабля тем, что можно насовать в карманы печенюшек и напитков и просто пройтись прогуляться по окрестным полям и лесам: как ни крути, а все ж Кирсан чувствует себя немножко исследователем иных миров. А вот с личной жизнью пока все еще хуже, чем было: хотя среди военных он считается вроде как своим, с его-то реальным боем в послужном списке, на базе слишком мало женщин, а среди военнослужащих слишком много мощных, сильных и заслуженных бойцов, пилотов и солдат «черного легиона». Рядом с ними Скай смотрится никчемным доходягой и вообще никак конкурировать не может, и тут ничего не поделать. Еще через пару недель на базу прислали доработанное программное обеспечение для «Оползня», которое позволило моделировать на полигоне «виртуальных» противников и союзников, условно «видимых» через приборы машины и прицелы. Разумеется, по полигону «Оползень» носится в полном одиночестве и стреляет в пустоту, но теперь Скай ведет матчи с местным легатом прямо на полигоне, сидя в мчащейся БМББ, а не в неподвижной кабинке на базе, как его оппонент. Эти тренировки показали, что когда «Оползень» не гоняет в полном отрыве от легата, а перемещается по полигону в полном соответствии с указаниями Ская — ситуация становится сильно лучше. После нескольких попыток Кирсан приноровился и начал играть со своим оппонентом примерно на равных, а затем постепенно стал чаще выигрывать, пусть эти победы и были «впритык». Неожиданно его успехи оказали положительный эффект на Дирк: осознание того, что «ее» легат выигрывает у другого легата, сидящего в гораздо более удобной кабинке, существенно повысило ее настроение, а отношение к Скаю стало более дружелюбным. Постепенно Кирсан стал обращать внимание на то, что Дирк стройная и крепкая и занимается не только пилотированием «Оползня», но и рукопашным боем, и в чем-то будет даже посимпатичней давешней Косс. То есть, это он подметил еще в тот момент, когда впервые увидел ее выбирающейся из люка, но первое впечатление вскоре было смазано неприкрытым расизмом и пренебрежением со стороны Дирк. Что ж, теперь Кирсан снова начинает видеть в напарнице более-менее приятного человека, и это уже хорошо. Разумеется, он не тешит себя пустыми надеждами: для нее он все равно низшее существо. Даже если обезьяна докажет человеку, что ни в чем ему не уступает, и заставит себя уважать — она все равно останется для него обезьяной. Увы. Непристойное предложение Вскоре им пришлось участвовать в особенно жестких учениях: «Оползень» должен был уходить от группы дистанционно управляемых легких летающих штурмовиков, а Кирсан — отбиваться от этих самых штурмовиков при помощи своих легких машин на антигравах, не летающих, но оснащенных зенитным вооружением и кучей защитного оборудования. Это оказалось той еще пыткой, потому что от пилота требовалось маневрировать так, что полоса препятствий казалась легкой прогулкой. Само собой, что без пристяжных ремней тут обойтись было нельзя, потому накануне тренировки тот же самый техник Аитира с широкой улыбкой вручил Скаю комплект новых ремней и ящик с инструментами, необходимыми для замены. — Когда заменишь — ящик принесешь обратно в мастерскую, — напутствовал он Ская. Кирсан безропотно кивнул и полез внутрь «Оползня» менять ремни: в принципе, он уже достаточно хорошо успел понять балларанский менталитет, чтобы знать, что умышленнонанесенный ущерб за виновника никтоисправлять не будет. Сам резал — сам и меняй. — Ах да, в следующий раз за новыми ремнями ты лично попрешься в космопорт на соседнем материке, — сказал Аитира вслед. Скай, уже наполовину забравшись в люк, обернулся и попытался пошутить: — А что, это был последний комплект? — Для тебя — да! — Аитира улыбнулся так широко и искренне, словно Скай действительно удачно пошутил. Кирсан мысленно отметил, что балларанцам свойственны специфические взгляды на кое-какие моменты. Как говаривал один философ, не нужно наказывать ребенка, если тот разбил кружку: достаточно просто не спешить давать ему новую и позволить ощутить все неудобства от ее отсутствия. Сами учения моделировали ситуацию, в которой легат теряет практически все свои боевые машины и должен отступать с поля боя, преследуемый скоростными машинами противника и авиацией. В целом они прошли успешно: практический эксперимент показал, что «Оползень», обладая серьезной защитой и мощным генератором силового щита, способен успешно уйти от погони, особенно если пилоту активно помогает легат. Разумеется, это потребовало и от Ская, и от Дирк выложиться на полную. Гонка на дистанцию в шестьдесят километров длилась более получаса и не позволила расслабиться ни на секунду. Попутно Кирсан наглядно понял возможности «Оползня». Сверхтяжелая машина, как оказалось, обладает огромным преимуществом перед летающим штурмовиком, поскольку штурмовик ограничен в весе и не может нести тяжелое вооружение, опасное для «Оползня», вроде крупнокалиберной пушки или мощного рельсотрона, а тот, который все-таки несет такое вооружение, жертвует защитой и может быть легко сбит ответным огнем «Оползня» или вспомогательных легких машин легата. Единственное опасное оружие летающих штурмовиков — ракеты с кумулятивной боеголовкой или «ударным ядром», но они летят относительно медленно и к тому же уязвимы для средств радиоэлектронной борьбы и электромагнитного импульса, а против неуправляемых ракет лучшее средство — высокая маневренность «Оползня». Дирк пришлось прыгать выше головы, призвав на помощь все свое заявленное мастерство, скрываясь в складках местности, маневрируя и отстреливаясь, чтобы уйти от погони, получив количество попаданий, которое считается «ниже критического». Скай потел не меньше, тщательно рассчитывая ресурсы наличествующих у него вспомогательных машин и их боекомплектов, своевременно задействуя дымовые шашки, ЭМИ-разряды, контейнеры РЭБ, грамотно распределяя расходование всего этого добра между машинами, раздавая целеуказания, чтобы отгонять атакующего противника, оберегая машины с большим боекомплектом и расчетливо жертвуя теми, чьи ресурсы исчерпаны. Все это при жутких перегрузках, тряске и толчках. К тому моменту, когда взмыленные Скай и Дирк выбрались из «Оползня» на базе, военный искин базы под кодовым именем «Стратег» уже обработал данные и выдал результат: «Оползень получил число попаданий, в реальных боевых условиях достаточное для его уничтожения. Вместе с тем, штурмовики также получили столько попаданий, что им хватило бы быть сбитыми по паре раз. Таким образом, если бы каждый штурмовик атаковал только до получения критического числа попаданий — 'Оползень» ушел бы. А посему эксперимент можно считать успешным: пилот БМББ совместно с легатом в состоянии отразить атаку сразу нескольких штурмовиков. — Ну, кажется, теперь нам стоит хлебнуть «стима», — сказала Дирк, когда они вышли от командующего. — Это была лютая жесть, но оно того стоило. «Нам». Это слово показалось Кирсану настоящей наградой за всю ту хрень, которая с ним случилась в последнее время. Нет, он по-прежнему себя не обманывает: с Дирк ему вряд ли светит «сладкое», она стопроцентно не испытывает к нему симпатии. Что теперь девушка хотя бы считает его не балластом, а более-менее равным членом экипажа — скорее всего, предел того, чего он может с ней добиться, или около предела. Но если он сумел заставить уважать себя даже отпетую расистку — то это верный признак того, что с кем-то, кто не относится к «иммигрантам» с таким пренебрежением, он сможет добиться большего.