– П-пожалуйста, слезьте с меня, – выдавила я, поняв наконец, что он своей тяжестью вдавливает корсет мне в живот. – Вы меня раздавите… Канцлер быстро поднялся – как он ухитрился сделать это, не выпуская меня из рук, остается для меня загадкой и по сей день, – и я смогла взглянуть по сторонам. Наша карета лежала на боку. Один коренник бился в агонии – предсмертный лошадиный крик ужасен настолько, что я зажала уши и ткнулась лбом в грудь Одо. Второй… нет, не хочу вспоминать, что от него осталось. Ошметки, по-другому не скажешь. Четыре другие лошади – тоже израненные – истошно ржали и пытались умчаться, но не могли ни порвать сбрую, ни сдвинуть с места мертвый – во всех смыслах этого слова – груз, разве только немного. И к лучшему – если бы кони понесли, жертв оказалось бы намного больше… Кругом тоже кричали, плакали, стенали… – Ска… скажите, пусть пристрелят лошадь, – выговорила я. Не знаю, откуда это взялось в моей голове, из книги, быть может? – Сами догадаются, – ответил канцлер, и в это самое мгновение хлопнул выстрел. Крик – лошадиный – стих. – Богиня, я думал, все, конец… Если бы мы оба не стояли… Я сообразила – он успел схватить меня и выпрыгнул из кареты, закрывая своим телом, когда прогремел взрыв. Наплевать на ушибы – я даже не ударилась, кажется, пышные юбки церемониального платья смягчили удар о мостовую, а голову мою, кажется, канцлер оберегал особенно – мне смутно помнилось, что стукнулась я не о камни, а о его руку… – П-поставьте меня на ноги, Одо, – выговорила я, слегка заикаясь. – Люди… люди должны видеть, что я жива. Скорее же! Он не просто помог мне встать, а, кажется, даже приподнял повыше, и крик ликования заглушил вопли боли и ужаса. Хорошо еще, опомнившиеся гвардейцы встали в круг, ощетинившись штыками, и даже придворные маги попытались выставить щиты. Но кажется, они никогда не работали против толпы, и я не представляла, сколько продержится эта защита… Постойте, откуда мне это известно? Или не мне, а Дагне-Эвлоре? Какая разница, не до того! Я сделала несколько шагов, прихрамывая – одна туфля слетела и канула в неизвестность, – и остановилась, едва не наступив в лужу крови. Под ногами лежал наш кучер – я узнала его только по мундиру. Сама не знаю, что заставило меня наклониться и потянуться к его шее… – Он жив еще! – выпалила я и выпрямилась, столкнувшись с канцлером. – Какая разница, нужно немедленно увезти вас отсюда… – Я сказала – он еще жив! – С силой оттолкнув его, пока не вздумал задействовать свой портал и уволочь меня отсюда, я повернулась к толпе. – Доктор! Есть здесь доктор? Ну хоть кто-нибудь! На помощь!.. – Доктора! – подхватили в первых рядах, и крик пронесся над всей толпой. – Доктора королеве!.. «Не может быть, чтобы не оказалось хотя бы… хотя бы коновала какого-нибудь, – думала я. – Не бывает так…» – Пропустите! – снова раздался рев. – Дай дорогу, куда прешь! Не видишь – доктор!.. Толпа содрогнулась и выплюнула худого плешивого мужчину весьма потрепанного вида, а затем – еще одного, упитанного и одетого со столичным шиком. – Ваше… ваше величество, – худой попытался изобразить поклон, но не преуспел. – Я… если мои скромные умения могут хоть как-то… – Он умирает, сделай хоть что-нибудь! – Я топнула ногой совсем как Дагна-Эвлора. – Или ты соврал, что доктор? – С вашего позволения, я практикующий хирург, ваше величество, – неожиданно резко ответил мужчина. – Правда, в лечебнице для бедных… – Какая разница! – А я, прощения прошу, так… цирюльник, – вставил упитанный. – Но могу это самое… ассистировать. Не все еще позабыл. – Так действуйте, – велела я и повернулась навстречу свитским дамам. Их кучер наконец-то усмирил перепуганных коней, и графиня с баронессой смогли покинуть карету. – Я жива и невредима. Оставьте свои причитания на потом. А лучше – вовсе оставьте! – Но ваше величество, нужно скорее… – графиня Ларан задохнулась. – Скорее уехать отсюда! Что, если злоумышленник был не один? – В этом случае сообщник давно бы нас подорвал, – невозмутимо ответила баронесса Эррен. – Мы представляем собой отличную мишень, в особенности я. Прошу извинить, ваше величество, но мой муж – военный специалист, а это накладывает некоторый отпечаток на образ мышления. – Ничего страшного, – храбро ответила я, хотя колени у меня подгибались. – Я тоже так решила. И я никуда не поеду, пока не удостоверюсь, что всем раненым оказана помощь! Есть еще пострадавшие? Оказалось – имеются, но не настолько, как наш несчастный возница. Кого-то задело осколками, кого-то зацепила бьющаяся в агонии лошадь, кого-то помяли в толпе… Набралось дюжины полторы, и я подумала, что это не так уж много. Я читала, во время коронации отца Эвы многих задавили насмерть, а тут… порезы, ушибы и даже переломы, но фатально никто не пострадал, кажется. – Букет, – сказала баронесса, присмотревшись. – Вы, ваше величество, отбросили его так, что он угодил точно между коренниками. Если бы не это и не отменная реакция его превосходительства, и вас обоих посекло бы осколками… в лучшем случае. Даже не знаю, что случилось бы, упади такой подарочек вам под ноги. – Я думаю, мне было бы уже все равно, – сглотнув, ответила я, отогнав кошмарное видение: взрывом мне отрывает обе ноги, и… – Ваше величество, его срочно нужно в госпиталь, – перебив мои мысли, скороговоркой произнес тощий доктор, – но я опасаюсь, что… – Не довезем, у нас даже перевязать нечем, – пояснил цирюльник. Он снял щегольской пиджак, чтобы не испачкать в крови, но держал его под мышкой так, будто совсем позабыл о ценной вещи – вот-вот выронит. – Найдем, – ответила я. Ну почему с нами нет врача? А и был бы, вряд ли у него с собой чемоданчик с бинтами… Ну а магов звать вообще бесполезно, они сейчас держат щиты, выискивают злоумышленника… никто не отвлечется на какого-то кучера! – У вас нож есть? – спросила я цирюльника. – Как не быть, ваше величество, – пораженно ответил он и вынул из кармана небольшой складной ножичек. То, что нужно! – Дайте сюда… Одо, помогите! – Вы с ума сошли? – только и смог он сказать, когда я бесстыдно задрала верхнюю юбку. – Нет! Помогите, мне никак не добраться до этих треклятых завязок! Вот нож, режьте так… На мое счастье, Одо Химмелиц, герцог Мейнард не зря носил звание канцлера и королевского регента: он умел очень быстро оценивать ситуацию. Нож ему и не понадобился: он рванул мою нижнюю юбку с такой силой, что завязки просто лопнули, и накрахмаленная белая ткань упала бы к моим ногам, если б я ее не подхватила. А я-то думала, в романах лгут, нельзя вот так сорвать с дамы облачение… – Вот теперь можно и порезать, – не потерял присутствия духа цирюльник и протянул руку за своим ножом. Казалось, для него не в диковинку такое зрелище. – Эй, лысый, хватит столько тряпок? Тощий доктор, назвавшийся хирургом, что-то пробубнил. Я предпочла не разобрать большую часть слов, но суть уловила: выходило, что кучера нашего искромсало так, что моей юбки… одним словом, хватает, но едва-едва. – Ваше превосходительство, – густым своим мягким голосом произнесла баронесса Эррен и тоже приподняла подол. – Соблаговолите проделать со мною тот же фокус, что и с ее величеством. Полагаю, моих нижних юбок хватит на перевязку всем пострадавшим, а если не хватит, то у нас позади еще несколько экипажей с расфуфыренными девицами. К чести канцлера нужно сказать, что он не дрогнул пред лицом этого испытания. Нашу карету тем временем поставили на колеса – она почти не пострадала, – обрезали постромки у мертвых лошадей и отволокли туши в сторону. – Эти еще смогут идти в упряжке? – отрывисто спросил канцлер, кивнув на уцелевших коней. – Смогут, вашество, – уверенно сказал какой-то молодчик (откуда он взялся?), оглаживая бедных животных. – Вот этих двух посекло знатно, но ноги-жилы целы. Передние вовсе только напугались. До конюшни всяко дойдут. – Тогда действуй, раз дело знаешь. Раненых – в карету, – скомандовал Одо. – И правьте в королевский военный госпиталь, тут рукой подать! Дорогу только освободите! Кто ходячий – идите следом, помощь вам окажут… Приказ ее величества! Кучера, похожего на громадного спеленутого младенца (особенно сходство усиливали кружева наших с баронессой нижних юбок, пошедших на перевязку), уложили на то самое сиденье, где я стояла еще недавно, несколько человек с переломами кое-как устроились напротив и на полу, и карета тронулась. «Ходячие» пошли следом, кое-кто придерживался за задок. Странное это было зрелище! Покосившаяся на один бок, оставляющая за собой следы крови – она капала с крупов уцелевших коней, – королевская карета все-таки уверенно двигалась к госпиталю. Там, правда, обычно лечились герои военных кампаний, и уж никак не рядовые, но… Если Одо сказал, что раненым окажут помощь, значит, так и будет. Толпа расступалась, давая дорогу… – Господа врачи! – окликнула я, когда тощий доктор последовал за каретой, а цирюльник вознамерился шмыгнуть в толпу. – Подойдите ко мне. – Ваше… – Ваше вели… – Назовитесь. Мне нужно знать, кого наградить за содеянное. Они недоуменно переглянулись. – Я вовсе ничего не делал, – сказал цирюльник. – Так… ассистировал… Тряпки… простите, юбки на бинты резал. Тоже мне помощь! – Это мой долг, ваше величество, – сухо произнес хирург. – Не имеет значения, кто пострадал, я… – Вы откликнулись, когда я позвала, – перебила я. – Только вы. Понимаете? – Ну… наверно, – за обоих ответил цирюльник. – Тогда назовитесь… вот этому человеку, – его очень вовремя направил ко мне канцлер, – и скорее идите в госпиталь. А то они там мои юбки разберут на амулеты, а людям не помогут. Проследите, чтобы мой кучер выжил и вернулся на службу как можно скорее, ясно вам? Ясно? – это уже адресовалось неприметному человеку канцлера. – Это приказ! – Да, ваше величество… Я выдохнула, когда они отошли, и сделала шаг в сторону. Как неудобно идти… Ах да, я же потеряла туфлю… Куда она могла улететь? – Посмотрите под ногами, никто не видел мою туфельку? – крикнула я без особенной надежды на успех. Вряд ли отдадут. Если кто и нашел, оставит себе на удачу… Толпа, однако, снова всколыхнулась, дрогнула и исторгла на сей раз всклокоченного паренька в форме посыльного, лет двенадцати на вид. Мою туфлю он бережно прижимал к груди. – Ваше… ваше вели… – только и смог выговорить он. Я немного приподняла подол и протянула ему босую ногу. Почти как в сказке… Мальчишка припал на одно колено и бережно надел мне туфельку, потом встал и уставился на меня снизу вверх. А я не знала, что сказать и что сделать. Понимала только, что дать ему золотой – значит разрушить сказку, пускай и страшную, да и не было у меня золотого. И у Одо не было, откуда у нас при себе деньги?