Нэна, к моему удивлению, не сказала мне ни слова, молча подала скромное платье, похожее на то, что я носила в пансионе, только, конечно, намного лучше сшитое. А вот горничные трещали не умолкая. Эм больше всего сокрушалась о безвозвратно погибшем праздничном платье – кровь ничем не выведешь. Думаю, ей хотелось выпросить его себе: если ушить юбки и прикрыть пятна на груди какими-нибудь бантиками, то… Нет, о чем я думаю: Эм выше меня на голову и намного массивнее, на нее мой наряд попросту не налезет! Но может, у нее есть какая-нибудь младшая родственница, сестра или племянница? Потом спрошу, решила я, а пока велела не выбрасывать платье. Конечно, я его уже не надену – к следующему Осеннему празднику вырасту… если вообще доживу, да и не принято дважды показываться в одном и том же туалете. Но вдруг и впрямь одарю им кого-нибудь? Кажется, при дворе такое в ходу: я слышала, некоторые свитские девицы гордились платьями с плеча королевы, порой вовсе не ношенными. Не Дагны-Эвлоры, конечно, ее матери… Еще я спросила наивно: может, мэтр Оллен поможет спасти наряд, когда объявится? На это уже Эн разразилась смехом, а потом долго извинялась, но я ее не осудила: тоже представила выражение лица почтенного мага, лучшего из лучших, в тот момент, когда ему предложат почистить старое платье королевы! К слову, в доставшейся мне памяти Эвы ничего не удалось найти касаемо истинного ее отношения к мэтру Оллену. Хотя, возможно, она просто не задумывалась о том, к кому привыкла с детства? Кажется, он был для нее кем-то вроде немного чудаковатого дядюшки, который появляется время от времени, показывает волшебные фокусы, о чем-то говорит с родителями, а потом вновь испаряется. Потом, с момента катастрофы, мэтр Оллен стал мелькать в ее воспоминаниях чаще, но тогда Дагна-Эвлора воспринимала его просто как врача, одного из тех, кто пичкал ее горькими лекарствами и мучил неприятными процедурами. Понимала, конечно, что после его визитов ей ненадолго становится легче, но и только… Но были ли это ее настоящие воспоминания? – Его превосходительство ждет, – напомнила Нэна, и я очнулась. В самом деле некогда предаваться рассуждениям… Казематы представлялись мне темными и холодными мрачными подвалами, где с осклизлых каменных стен капает вода, под ногами шныряют большущие крысы – их маленькие глазки взблескивают кроваво-красным в отсветах факелов. За зарешеченными окошечками массивных, окованных металлом дверей кто-то возится и стонет, зовет на помощь и обещает раскаяться, ругается и звенит кандалами… И уж конечно, там ужасно пахнет: воздух затхлый, спертый, запах нечистот, немытых тел, болезней и скверной еды никак не выветривается из этих подземелий… Ожидания мои не оправдались, и флакончик с нюхательными солями, который сунула мне Эм на всякий случай, не пригодился. И хорошо: я никогда ими не пользовалась, так вдруг от этих солей мне сделалось бы еще хуже? Мы оказались в просторном светлом помещении, больше похожем на какую-то контору или иное присутственное место: письменные столы, секретеры и массивные шкафы, полки которых уставлены были пухлыми папками и книгами самого потрепанного вида. Я успела прочитать несколько названий – это оказались своды законов и кодексов Дагнары и сопредельных стран. Наверно, с ними частенько сверялись… Вот только окна здесь были зарешечены – сквозь толстые прутья и ребенок бы руку не просунул, а рамы, мне показалось, вовсе не должны открываться. Ну верно: ни петель, ни ручек. Однако здесь было достаточно свежо, даже прохладно: наверно, действовали какие-то чары, либо же просто так хитро устроили вентиляцию. Я увидела портрет Дагны-Эвлоры на стене напротив входа – она надменно смотрела на вошедших, – и невольно отвела глаза. У госпожи Увве в кабинете висел портрет его величества, и она до сих пор его не сменила, хотя в большом зале давно уже красовалась новая королева, изображенная в полный рост. Интересно, почему? Просто не успела? Или ей казалось нелепым вешать на почетное место изображение девочки, по возрасту не отличающейся от воспитанниц? Ах, какая разница… – Ваше превосходительство! Не ждал вас так рано… – Из боковой двери появился крупный, грузный даже мужчина в темно-синем мундире с полковничьими знаками различия. Интересно, почему не генеральскими? Неужели расследованием покушения на королеву занимается обычный полковник? «Обычный, надо же! – одернула я себя. – Наверно, генерал руководит, а остальные… остальные пишут бумаги и допрашивают злоумышленника». – Ваше… ваше величество?.. – заметил он меня за спиной канцлера, и я чуть было не присела в реверансе по въевшейся привычке. – Полковник Ран Аннард, к вашим услугам… Не каждый день к пансионеркам обращались подобные чины, но если вдруг на прогулке какой-нибудь офицер приветствовал нас, мы должны были ответить подобающе. То-то бы удивился этот солидный полковник! – Оставьте церемонии, прошу, – произнесла я, когда присутствующие в своем рвении поприветствовать королеву едва не своротили столы. – Это неофициальный визит, – негромко добавил канцлер, и все стихло. – Ее величество пожелала присутствовать при допросе злоумышленника. Я не мог ей отказать. Надеюсь, мы не доставим лишних хлопот, господа? – Никоим образом, ваше превосходительство, однако… следует ли ее величеству видеть… гхм… – Да, я хочу все увидеть собственными глазами, – не дала я ему договорить. Не то, быть может, сдала бы назад, узнав какие-нибудь подробности. – Как будет угодно вашему величеству. – Полковник наклонил голову так низко, что я увидела намечающуюся лысину: он так коротко стриг волосы, что ее было почти и не разглядеть. Вероятно, он полагал, что лучше быть вовсе лысым, чем плешивым. – Данкир, прикажите доставить задержанного в большую допросную, да поживее! – Сию минуту, ваше превосходительство, – отозвался худощавый юноша и испарился. Я не успела разглядеть его знаки различия, но, наверно, это был самый низший чин из допущенных к этому делу. К сожалению, я до сих пор путалась в этих самых знаках, равно как и в правилах именования, и память Дагны-Эвлоры мне помочь не могла: она вообще не думала о такой ерунде. Выручало, конечно, то, что королева любого может назвать просто герцогом или полковником, а то и по фамилии, но вдруг в какой-то определенный момент это прозвучит как оскорбление? «Нет, непременно надо приналечь на придворный этикет», – подумала я. Праздник миновал, свободного от всяких примерок времени будет побольше… возможно. – Прошу, ваше величество, – произнес полковник, и я последовала за ним. Может, хотя бы на этот раз увижу настоящие казематы, как в романах? Глава 14 К сожалению или к счастью, надежды мои не оправдались: допросная оказалась обычной комнатой, разве что мебели там почти не было – стол и несколько стульев, только что окна не зарешечены – их вовсе не было. Свет, очень похожий на дневной, давали магические светильники. Он казался каким-то неестественным, от него слезились глаза: то ли из-за яркости, то ли из-за оттенка свечения. Впрочем, сотрудники явно к нему привыкли и не обращали внимания на неудобства, а я всегда могла поднести к глазам платочек и сделать вид, будто вспоминаю страшный эпизод покушения или даже печалюсь об участи преступника. Его привели – он очень сильно хромал. – Разве вы не сказали, что ему переломали ноги? – едва слышно спросила я Одо. – Вы полагали, его оставили как есть? Этак он умрет прежде, чем скажет нечто полезное. А залечить простые переломы не так уж сложно даже для средней руки мага. Я не ошиблась – на злоумышленнике была студенческая шинель, но такая потрепанная… Насколько я знала из разговоров старших девочек – у некоторых имелись братья и даже поклонники, – студенты очень гордились своей принадлежностью к тому или иному учебному заведению, а потому берегли одежду, как могли. Даже если брали подержанную – новая не всякому по карману, – старались содержать в чистоте и уж знаки своего института и тем более университета никогда бы не спороли. А я видела – на рукавах этого юноши темнеют небольшие прямоугольники. Сама шинель выцвела от времени, но под отпоротыми значками сохранила первоначальный густо-зеленый цвет. Может, он и не студент вовсе? Просто разжился по случаю этой шинелью у старьевщика или вовсе украл… Впрочем, лезть со своими замечаниями я не собиралась. Наверно, следователи сами заметили очевидное даже для меня? – Ваше величество, – полковник подвинул мне стул, и я присела на краешек. – Вот, извольте полюбоваться – тот самый бомбист. – Действительно он? – усомнилась я, присмотревшись. – Я думала, у преступников печать зла на челе, как клеймо у каторжников, а этот юноша совсем не выглядит злодеем. Он даже немного похож на Эда, как вы полагаете, ваше превосходительство? – Разве только цветом волос, – отозвался канцлер. Кажется, он уже не радовался собственной затее. – Да нет же, я не о портретном сходстве, а о внешности в целом! Такой приятный молодой человек – и вдруг пошел на преступление. Может, его околдовали? – Никак нет, ваше величество, – тут же ответил полковник. – Проверено досконально: никаких серьезных заклятий на нем не было. – А несерьезных? – зачем-то спросила я. – Данкир? – Три амулета создания незаметности – такие в любой лавке по десять наров продаются. Благодаря им он ухитрился подобраться так близко: пускай и слабенькие, в толпе они сработали, потому что общий фон… – Покороче, Данкир! – Как прикажете. Кроме того, еще амулет на удачу – эти идут по двадцать наров, но никогда толком не действуют, как и в этом случае. Больше ничего, ваше превосходительство, – немедленно отозвался худощавый юноша. – Либо даже придворные маги не смогли этого обнаружить, простите за дерзость. А привлечь мэтра Оллена мы никак не можем, к моему превеликому сожалению. – Благодарю, Данкир, – кивнул полковник. – А сам бомбист что говорит? – поинтересовался канцлер. – Почти ничего, исключая ругательства, ваше превосходительство. Но вы ведь запретили его пытать, поэтому… – О, думаю, самое время начать, – едва заметно улыбнулся тот. – Верните ему дар речи, будьте любезны. А я-то еще удивлялась, почему пленник не сыплет проклятиями в наш адрес, не грозит карами, не умоляет о пощаде, наконец, а только сверкает глазами… Он просто не мог вымолвить ни слова! – Сию минуту, ваше превосходительство, – ответил Данкир и провел рукой над головой «студента». У меня на мгновение заложило уши, и я сообразила: да ведь этот юноша – тоже маг! Такой молодой! Впрочем… если дар есть, то он проявляется еще в детстве. И вовсе не обязательно магу быть убеленным сединами или лысым, как мэтр Оллен, чтобы выполнять свою работу. Данкир, наверно, был еще не слишком опытным, но умелым: разве иначе его взяли бы на такую ответственную службу? – Можешь говорить, но изволь воздержаться от ругательств в присутствии ее величества, – холодно и невыразительно произнес полковник. – Ничего я вам не скажу! – гордо ответил пленник, выпрямился, насколько это было возможно со скованными за спиной руками. – Не скажу ничего! Чтоб провалиться вам всем к Безымянной, чтобы вас там… – С вашего позволения, ваше величество, его выражения – не для ваших ушей, – быстро проговорил полковник, сделав магу знак снова утихомирить юношу. – Поверите ли – конвоиры краснеют. – Ничего страшного, сударь, – улыбнулась я. – Слова не грязь – не прилипнут. К тому же я даже не понимаю, ругательства это или что-то иное… В самом деле откуда юной королеве знать площадную брань? Но ведь она знает, тут же мелькнуло в голове. Одо говорил: Дагна-Эвлора во время припадков ругается последними словами. Может, слышала во дворце от гвардейцев? Или от отца: насколько я поняла, он не очень-то сдерживался в выражениях, когда говорил с глазу на глаз с тем же канцлером… Не важно! – Откуда он родом? – спросила я. – По его уверениям, с юга Дагнары. Данкир не может обнаружить лжи в этом утверждении, – ответил полковник. – Я прекрасно знаю тамошних уроженцев, и этот человек не оттуда. У него совершенно другой акцент, иная манера речи, да что там – даже проклятия другие, – заметил канцлер. – Я уже имел удовольствие их слышать и уверен, что не ошибаюсь. – Почему? – Вспомните дядюшку Тамая, – был ответ, и я едва не хлопнула себя по лбу. – Неужели он настолько хорошо лжет, что никто не в состоянии этого распознать? – Мэтр Оллен, вероятно, в состоянии, ваше величество, – сказал Данкир. В его светло-голубых, очень ярких глазах читалась обида. – Только как его найти? А я, с вашего позволения, всего лишь младший чиновный маг при следственном управлении. – Будет вам, – полковник махнул рукой. – Сами же сказали: придворные маги тоже ничего не нашли, а это значит… – Его заколдовал кто-то очень сильный? Или вовсе не заколдовывал? – перебила я. – Попробуем выяснить, ваше величество. Но я еще раз предупреждаю, зрелище может оказаться слишком… гм… неприятным для столь юной девушки, поэтому… – Более неприятным, чем взорванная карета, лошади с выпущенными кишками, израненные люди кругом? – не сдержалась я. – Тогда я, кажется, если и лишилась чувств, то ненадолго, верно, Одо? – Да, вы почти сразу же очнулись и принялись распоряжаться, требовать врачей для раненых и так далее.