– Это ваша бабушка? – спросила я, вовремя сообразив, что женщина совсем не похожа на уроженку Дагнары, даже южной. – Нет. Это Богиня. – Но… – начала я и осеклась. В самом деле: ее ведь так и изображают – с цветами или колосьями в руках, а рядом непременно птицы и животные… Но она всегда строгая, суровая даже, не то что эта смеющаяся красавица! – Так ее представляют в Химмелице. – Мне нравится, – сказала я. – Она живая. – Как Богиня может быть мертвой, сами посудите? – усмехнулся канцлер, а свет в гостиной вдруг вспыхнул ярче. – А эту даму узнаете? Я присмотрелась к портрету на противоположной стене. Поначалу мне показалось, будто это та же самая женщина, только картина выполнена в более холодных тонах, а вдобавок на ней изображена зима, а не лето. Поэтому и светлые волосы кажутся не золотистыми, а почти белыми, и лицо вовсе не загорелое, а в руках – ветви рябины и черноигольника, и бабочек нет. Только красногрудые птицы вьются возле красавицы и садятся ей на плечи и даже на голову. – Тоже Богиня? – спросила я наконец и почти не удивилась, услышав в ответ: – Безымянная. Двуединая. Понятно вам такое слово? – Ну… да, – поразмыслив ответила я. – Только почему у нас Безымянной ругаются, а Богиней наоборот, благословляют? – Не имею представления. В Химмелице чествуют обеих – каждую в свой черед. Я подумала, порылась в памяти и выпалила: – Одо, а почему я не была в храме? Осенний праздник… – Еще не миновал. Поедете туда в новолуние. Почему я должен объяснять вам очевидные вещи, сударыня? Или снова память отказала? – О… да, конечно. То есть не отказала, я просто совсем запуталась… Теперь, когда разгорелся камин, я рискнула выбраться из-под пледа. Конечно, большая гостиная еще не прогрелась, но уже веяло приятным теплом, и я подсела к огню, протянув к нему руки. Я любила так сидеть, когда наш истопник обихаживал большую печь, и наблюдать за язычками пламени за приоткрытой заслонкой. Истопник позволял это делать, но мне вменялось в обязанность следить за углями – не приведи Богиня, упадет один, может пожар случиться… Я хорошо смотрела за печью, никогда ничего не горело. Только раз выскочили сразу три уголька – я загасила их из ковшика и для надежности растерла подошвой в черную сажу… – Одо, Химмелиц ведь не в Дагнаре! – дошло вдруг до меня. – Долго же вы над этим размышляли, сударыня. – Но… но… Разве портал не замечают? Тут же должны быть свои маги, разве нет? И… – Не замечают, – негромко произнес канцлер. В отблесках огня было особенно заметно, насколько постарело его лицо. – Вартиц – очень маленькое княжество. Почти незаметное. И если я желаю воспользоваться своим родовым поместьем и привести в него кого угодно – никто не обратит внимания. Да и некому – откуда тут сильные маги? Все давно перебрались в Дагнару, в Иссен, в Лариду – сначала учиться, потом… Я не стала спрашивать, почему никогда не заходило речи о присоединении Вартица к Дагнаре: княжество, наверно, пусть и маленькое, но гордое. Да и что с него возьмешь? Где оно вообще расположено?.. Припомнив карту, я поняла, почему соседи на него не претендовали: карабкаться к ближайшему от перевала поселению неделю придется! Однако этот самый перевал – удобная дорога из Дагнары в Лариду, и на этом местные могут заработать. В самую меру, просто взять подорожные, иначе… Иначе чужие бойцы все-таки взберутся куда угодно, и тогда за перевалом будут присматривать не местные жители. – Вернемся к проблемам с памятью, – сказал канцлер. – Начните с Эда. – Лучше с Данкира… Рассказ мой занял довольно много времени, и вовсе не потому, что я сбивалась и путалась – просто канцлер дотошно выспрашивал меня о деталях нашей с магом беседы. – Я уверен, что Данкир добром не кончит, – обронил он наконец. – В смысле? – Он опасен, вы разве не понимаете? Нет, о чем я, где вам понять… – Так объясните! – вспылила я. Мне наконец-то было тепло, а еще казалось, будто Богиня смотрит на меня одобрительно. И Безымянная тоже, но все же как-то… с некоторым сомнением. – Чем он опасен? – Маг, не зависящий от милостей сильных мира сего, не скованный клятвами и обещаниями, но о многом догадывающийся… Дальше нужно объяснять, сударыня, или сообразите сами? – Он скован обещанием, – с трудом произнесла я. – Он… поклялся… – Вы о присяге? Это не то. – Нет же! Он дал мне кровную клятву. Канцлер отреагировал неожиданно. – Богиня, какой дурак! – воскликнул он, взявшись за голову. – Лучший молодой маг Дагнары… и вот так подставиться! – Он клялся королеве, не мне лично. Он же не знает, что я не настоящая, – поспешила я сказать. – Хотя, возможно, догадывается, именно поэтому и не стал… хм… уточнять. – Он действительно лучший… – Канцлер опустил руки. – Но близко к вам я его все равно не подпущу, и не мечтайте. Понимаете почему? – Чтобы не скомпрометировать? Обоих? И чтобы мэтр Оллен не узнал, а то вдруг ему конкуренты не нужны? – Именно так. – Он все равно узнает, так или иначе. Тот же Эд… у него язык за зубами не держится, а даже вы не угадаете, кто работает на мага и под каким заклятием прячется, так? – Так. Одо сел в кресло и устало свесил руки между колен. Совершенно неприличная поза для человека его положения, но сейчас он, кажется, вовсе не думал о приличиях. – Эва… Я удивилась, когда он обратился ко мне вот так. Ни разу еще он не называл меня Эвой, только сударыней и Эвиной – и то перед ее величеством. – Вы понимаете, что Эд опасен? – Да, – шепотом ответила я. – Слухи… и всякое… – Как предлагаете избавиться от него? – Я?.. – Вы исполняете обязанности королевы. Вам положено принимать решения, даже неприятные. – А вы – регент. Королеве почти год до совершеннолетия, поэтому вы обязаны думать за нее о подобных вещах. – Верно, но Эд – близкий друг ее величества. Ей решать, как поступить с ним. И от ее решения многое зависит. Я молчала, глядя на свои руки – слишком грубые, чтобы обмануть юного Эда. И Данкира, полагаю, я тоже не обманула, перчатки здесь вовсе ни при чем… – Пускай Данкир попрактикуется на нем, – сказала я наконец. – Уберет ненужные воспоминания. Если не выйдет сразу – пусть повторит. Эд его друг, так что, думаю, Данкир станет обращаться с ним мягко, но он дал мне клятву, стало быть, выполнит приказ во что бы то ни стало. Передайте: я хочу, чтобы Эд остался в здравом уме и в полном рассудке, но совершенно забыл о своем увлечении Дагной-Эвлорой. И тем более – о своих подозрениях. Если нужно, я напишу приказ своей рукой… то есть рукой ее величества. – Хорошо. – Если у Данкира получится, – добавила я, – он будет главным придворным магом. – Да вы смеетесь, сударыня! – Не думаю даже. Я… я боюсь мэтра Оллена. И вы боитесь, потому что понятия не имеете, что у него на уме! Данкир, может, не такой умелый, но он принес клятву, а Оллен – вы сами сказали! – нет. – Но вы же понимаете, что скандал выйдет оглушительный? – Почему? Ах да, догадываюсь: Данкир ведь молодой и привлекательный мужчина, не то что Оллен, а ее величество – юная девушка? Могут пойти слухи… – Вот видите, мне даже отвечать вам не нужно. К слову, Данкир может и не согласиться на такую честь. Вдобавок оскорблять мэтра Оллена, в открытую отказывая ему от места… не самый дальновидный поступок. Я на это не пойду. – Неужели лучше иметь под боком такого непредсказуемого человека? – нахмурилась я. – Впрочем… Вы правы. Если он не станет служить Дагнаре, то будет служить кому-то еще. Правда, он уже сейчас может этим заниматься, но как выяснишь? – Именно. В некоторые моменты, – доверительно произнес канцлер, – я очень хорошо понимаю предков, которые сжигали магов на кострах. – Вы забыли добавить: если могли их поймать и удержать. А поскольку схватить наверняка удавалось только самых слабых и глупых, то сильные, умные и хитрые выжили… и теперь с их потомками уже не так просто совладать. Прямо как в животном мире, – припомнила я. – Это называется естественным отбором, если не ошибаюсь. – Не ошибаетесь, за одним небольшим исключением: маги чаще всего бездетны. Для отца Данкира известие о том, что у сына проявился сильный дар, стало страшным ударом – других наследников у него не было, дочерей тоже. Молодой человек, правда, обещал приложить все старания, чтобы не дать роду прерваться, но пока что-то не заметно, чтобы он работал над выполнением обещания. – Дайте ему хотя бы забыть Лиору, – сказала я. – Или не забыть, но… Словом, должно пройти время. – Может быть, вы и правы. – Одо откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. – Увидим. Если доживем. И не нужно так на меня таращиться, дыру протрете. В моей жизни не случалось трагических историй такого рода, даю слово. – Я вовсе не… – Не лгите. Девушкам всегда интересны подобные детали. Эва часто расспрашивала меня, почему я одинок, а вы… Вы все-таки сильно похожи на нее характером, да еще любопытны от природы. – Этого я тоже не помню, – порывшись в памяти, ответила я. – То есть того, что она вас расспрашивала об этом. Сама же я слышала только, что вашего отца чуть ли не силой вынудили жениться.