недостаточно? — девушка растерянно надула губы.— Вполне, — сказал Александр и дал знак подошедшему официанту, чтобы тот наполнил бокалы.«Надо будет завтра еще раз посмотреть договор — подумал он, — вроде ничего такого нет. Наверное, Полина просто придумала, для повода». И, выбросив слова девушки из головы, поднял фужер.— За нас.— За нас, — повторила Полина.Шампанское было достойным, кухня отменной, тихая музыка создавала интимное настроение. Донской пил мало, а Полина захмелела.— Знаешь, — сказала она, — давай закажем еще шампанского и поедем к тебе.Миловидное лицо, искаженное пьяной улыбкой, казалось просто отталкивающим.— Извини, но у меня сегодня родственница ночует, приехала из деревни в суд подавать документы и опоздала на последний автобус, — ловко слепил легенду Донской.— Родственница! — передразнила Полина. — Что же она к отцу твоему не поехала, у него особнячок не хилый, да и до автовокзала ближе будет?— Он уехал, — ступивший на стезю лжи Александр продолжал настаивать на своем.— Ну и катись к своей родственнице! — Полина вскочила, чуть не стянув со стола скатерть, и нетвердой походкой двинулась к выходу.Александр на бегу расплатился, не забыв оставить хорошие чаевые, и поспешил за ней. Не хотелось терять своего человека в тылу врага. Полина — барышня отходчивая, до следующего раза успокоится.Усадив спутницу в машину, Донской поехал к реке, где у него было припасено на такой случай укромное местечко.Романтик Донской скоропалительный секс на заднем сиденье автомобиля не любил, предпочитая любовь при свечах на шелковых простынях. Однако приходилось подчиняться обстоятельствам.Отстрелявшись, он отвез Полину домой и отправился к Кате.Свет в окнах квартиры не горел — вероятно, не дождавшись его, девушка легла спать. При других обстоятельствах Александра задело бы такое пренебрежительное отношение к собственной персоне, но в нынешней ситуации он был даже рад.Засунув в стиральную машинку благоухающую Полиниными духами рубашку, Донской долго тер себя мочалкой с ароматным гелем, периодически подносил к носу руки, долго принюхивался и, наконец, удовлетворившись результатом, отправился в спальню. В темноте Саша потихоньку залез под одеяло и через пять минут уже крепко спал.Кате не спалось. Она слышала, как хлопнула входная дверь, как долго лилась вода в ванной. Раздались шаги, и Донской тихо улегся рядом с ней. Сомневаться, кем был «друг» Александра, не приходилось — от него вовсю разило женскими духами.«Вот она, жизнь жены богатого мужчины! — подумала Катя. — Шлялся неизвестно с кем, а ты даже слова не можешь ему сказать». Конечно, можно было устроить сцену, но почему-то абсолютно не хотелось. Она поймала себя на том, что ей абсолютно безразлично, с кем прогулял весь вечер ее новоиспеченный босс.Услышав его равномерное посапывание, Катя успокоилась. В очередной раз вспомнился небрежно засунутый за ручку букет, кольцо со странным камнем на одном из стеблей. Никогда в жизни она не видела такого. Потихоньку, чтобы не заметил Донской, Катя спрятала кольцо в карман джинсов и, как только осталась одна, надела на указательный палец. Перстень пришелся впору. Он был тяжелым, теплым и, казалось, наполненным добротой. Той добротой, которой в избытке было у Олега и которой ей, Кате, так не хватало. Нащупав в темноте камень на кольце, она гладила его, пока не заснула.Утром Катя с Сашей приехали в офис первыми. Впрочем, все остальные работники «Ники» предупредили, что будут позже. Никита с близнецами отправился за деталями для апгрейда компьютеров — к началу работы нужно привести технику в порядок. Кроме того, решено было купить ноутбук для Кати.Донской прошел в свой кабинет, Катя включила кофеварку и перелистывала бухгалтерские документы на столе.Внезапно входная дверь распахнулась и в помещение ввалился мужчина таких внушительных габаритов, что и без того маленькая комнатка стала совсем крошечной. Казалось, еще немного, и она лопнет, словно перезревший арбуз в руках неловкого покупателя.— На месте? — не здороваясь, спросил незнакомец и, не дожидаясь ответа, проследовал в директорский кабинет.Дверь закрылась. Катя в ужасе прислушивалась к доносящимся оттуда голосам, не зная, что делать — сразу звонить в полицию или еще немного подождать.В этот момент из кабинета вышел Александр и попросил сделать два кофе. На лице его не было ни капли испуга, поэтому Катя мгновенно успокоилась.Когда она зашла в директорский кабинет, мужчина сидел за столом. Сидя он не выглядел таким большим и пугающим. Приличный такой мужчина, лет под пятьдесят, с большими залысинами и складками на лбу, делающими его похожим на мопса. Вот только у мопсов вряд ли встретишь такое властное выражение лица и такой не допускающий возражений подбородок. Поставив поднос с чашками и кофейником на стол, Катя поспешно ретировалась.К счастью, в это время пришла Анечка.— Привет! У нас гости? — спросила она с порога, прислушиваясь к голосам, доносящимся из-за закрытой двери.— Да, какой-то мужик здоровенный.— Наверное, это наш папа!— Чей?— Александра. Дмитрий Донской. Ну все, можешь считать, шеф весь день будет не в духе.— Почему?— Не знаю, — пожала плечами Анечка, — какие-то терки. Сама посмотришь. С ним на эту тему лучше не разговаривать — он просто с катушек слетает.— Спасибо.— Да не за что. Еще они с Никитой не любят, когда им на компьютерную тему какие-то советы даешь.— Ну, это мне не грозит. Я в компьютерах не разбираюсь.В это время входная дверь открылась — появился нагруженный коробками и пакетами Никита в сопровождении Маши-Паши.— Доброе утро, — поприветствовал девушек Богданов, а близнецы радостно загалдели.— Можно потише? — Анечка приложила палец к губам.— Папа? — понимающе улыбнулся Никита.Дмитрий Донской воистину оправдывал имя и фамилию, поскольку обладал воистину богатырским ростом и телосложением и до женитьбы мог служить иллюстрацией к словам «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»[5]. Дмитрий окончил технологический факультет, работал мастером на заводе, любил шумные компании, дешевое вино и веселых девчонок, пока однажды зимой не встретил Сонечку.Худенькая, как былиночка, с посиневшими от холода губами, она казалась существом с другой планеты, чудом оказавшимся на Земле.София была балериной. Бесконечно талантливой в глазах Дмитрия и серенькой посредственностью по мнению руководства театра, в котором служила. И как же было поражено это самое руководство, когда однажды после «Лебединого озера» на сцену вылез здоровенный мужик с охапкой роз и, отстранив могучей рукой приму, вручил букет ничем не примечательному лебедю, скромно отиравшемуся на заднем плане.Сонечка тогда переживала личную драму — ее бросил друг, танцор того же театра Аркадий. И ушел он не к более талантливой товарке несчастной балеринки, а к абсолютно бесталанному студенту политехнического института Анатолю, подрабатывавшему в театре ночным сторожем. История эта обросла слухами. Завистницы, эти Сальери в пачках, обвиняли бедную Сонечку в том, что она отвратила бедного мужика от всего женского рода.Разглядев под непритязательной оболочкой нового поклонника доброе сердце, Сонечка позволила Дмитрию любить себя. Он принял этот дар и всю жизнь благодарил судьбу за щедрость.Знакомство с Сонечкой коренным образом изменило жизнь Донского. Все началось той же зимой. Бедная Сонечка ужасно мерзла в драповом пальтишке. Зимнее пальто на ватине носить она не могла — из-за немыслимой тяжести у нее начинали подгибаться ноги. К вечеру девушка просто падала от усталости. Конечно, можно было купить норковую шубку, такую же, как у примы. Но для этого Донскому нужно было работать четыре года, питаясь разве что хлебом и водой. Любовь придала ему сил — бросив родной цех, он устроился продавцом в ларек, через три месяца, заняв денег у друзей, открыл собственный лабаз, потом еще один. Через год у Донского было семь торговых точек, а у Сонечки — новая шубка.Еще через год ларьков не стало, но появились три магазина. Сегодня Донской был владельцем сети продуктовых магазинов и супермаркетов «Дон». Он уже не напоминал дикаря. Недостатки фигуры были скрыты сшитыми хорошим портным костюмами, лохматую шевелюру заменила стильная стрижка. Остался разве что «лаяй», да и то глубоко спрятанный и вырывавшийся наружу очень редко.Выведя супруга в люди и родив ему сына, Сонечка, к тому времени уже расставшаяся с театром, внезапно затосковала по Мельпомене и покинула Дмитрия ради театрального художника-декоратора Василия, оставив мужу для компенсации нарушенного душевного равновесия маленького Сашу. Другой на его месте, может быть, запил бы, но Донской весь ушел в работу, отчего бизнес только выиграл. Как ни крути, Сонечка и покинув мужа, оставалась его маленьким ангелом-хранителем.Жизнь с Василием для избалованной экс-супруги Донского не была радостной. Художник пил и, говорят, иногда даже поколачивал подругу. Когда стало совсем невмоготу, Сонечка решила вернуться к мужу. Он в то время уже был женат во второй раз, но бывшей жене не отказал. Так они и жили в трехкомнатной квартире вчетвером, пока второй жене Дмитрия такая жизнь не надоела и она не потребовала принять меры.Донской принял — он начал в срочном порядке возводить за городом коттедж. Но когда коттедж был возведен, Сонечка, отошедшая от неудачного брака с Василием, нашла себе новую любовь — трагика из драматического театра. Тот был на тридцать лет старше нее, но его талант стирал границу меж двумя сердцами.Однако через пять лет брак дал трещину, и Сонечка переехала из двухкомнатной квартиры в панельном доме в новый коттедж первого супруга. Донской в это время женился в четвертый раз, но женщину всей своей жизни принял с распростертыми объятиями.Несмотря на такие лояльные отношения с первой женой, со всеми остальными домочадцами, включая очередных жен и сына, Донской обходился достаточно круто и никаких проявлений романтизма не допускал. Это впоследствии и привело к возникновению трений между ним и Александром. Отец видел в сыне продолжателя своего дела и, зная по собственному опыту, что человеку мягкому и душевному в бизнесе делать нечего, всячески искоренял в нем эту самую душевность. Александр сопротивлялся, и вскоре сама мысль о том, что он будет работать вместе с отцом, стала ему противна. Любая отцовская идея вызывала в юном Донском агрессию. Наперекор воле отца, желавшего видеть сына студентом Международного института менеджмента, он пошел все в тот же политехнический — изучать компьютерные науки. Конфронтация нарастала, пока у Донского-отца не хватило, наконец, мудрости, отступить. Он купил сыну квартиру, новенький «Форд» и разрешил делать все, что ему заблагорассудится, справедливо полагая, что яблоко далеко от яблони не укатится, рано или поздно сын поймет, что с поддержкой семьи гораздо легче, чем пытаться пробиться в одиночку.Отец старался незаметно держать руку на пульсе сыновьего бизнеса, чтобы в случае чего успеть прийти на помощь. Именно благодаря этой негласной поддержке «Нике» достался первый контракт и именно благодаря этому Донской-отец узнал о закулисных играх «Матрицы». Тех самых, о которых Александра пыталась предупредить Полина.Поэтому Дмитрий Донской с самого утра приехал в офис Александра.— У тебя новая секретарша? — спросил отец, когда Катя принесла кофе.— С чего ты взял? — недовольно нахмурил брови сын.— Так вроде была другая, эта какая-то сероглазая.— Это бухгалтер.— Такая молоденькая? Где ты ее откопал?— Нашел. А что, бухгалтер обязательно должна быть старенькой?— Не обязательно, но обязательно опытной. От бухгалтера слишком многое зависит. Найди себе знающего специалиста…— Я уже нашел, — прервал отца Александр. — По-твоему, нужно было завести такую же старушенцию, как у тебя?— Это же не фотомодель, это главный бухгалтер. Я всегда могу найти себе молодую длинноногую свистушку, а бухгалтерша должна быть мудрой. Подумаешь — старушенция! За своей Элеонорой я — как за каменной стеной. Уверен, она меня не обманет и не продаст. И главное, не сильно дорого — пара букетов, пара улыбок… Это психология, учись. Главное — научиться манипулировать бабами, и все пойдет как по маслу.— У меня свой метод.— Да ты, я вижу, уже успел с ней переспать! А если поссоритесь?— Не поссоримся. Я собрался на ней жениться.— На бухгалтере? Ты считаешь правильным то, что жена будет считать твои деньги?— У меня от Кати секретов нет, — гордо ответил Саша и вспомнил вчерашний поход в ресторан. — Почти.— Вот видишь — почти. Давай так: я пришлю свою бухгалтершу, и она поможет Кате войти в курс дела.— Ну, — замялся Александр, — если Кате это надо…— Если не дура, значит, надо, — отрезал Дмитрий и перешел к главной цели визита. — Что там у тебя с «Посейдоном»?— А что? — снова набычился расслабившийся было Александр. — Все в порядке, завтра отвезу подписанный договор. Почему тебя так интересуют мои дела? И откуда ты вообще знаешь об этом контракте?— Слухами земля полнится, — уклончиво ответил Дмитрий, рассматривая под столом свои ноги, обутые в щегольские туфли 47-го размера от Гуччи.— Пожалуйста, не лезь в мои дела! Я ведь в твои не лезу!Дмитрий почувствовал, как в глубине его души, под льняной рубашкой от Кардена, заворочался «лаяй». Руки сжались в кулаки, вспомнилась картина «Иван Грозный убивает своего сына».— Сынок, давай я вместе с бухгалтершей пришлю своего юриста. Он такой пройда, — попытался он договориться с сыном.— Я давно вырос из коротких штанишек, папа! И способен сам постоять за себя!— Ну, нет так нет, а бухгалтершу я пришлю, — Дмитрий встал и вышел из кабинета, уводя с собой разбушевавшегося «лаяя», готового устроить скандал строптивому сыну.Александр направился было за отцом — очень хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним, но в дверях остановился, настигнутый мыслью: «Что же там такое, в этом договоре?»На него смотрели пять пар глаз сотрудников «Ники».— Что за шум, а драки нет? — задал Никита мучивший всех вопрос.— Зайди, — коротко бросил Александр.Ему хотелось на ком-нибудь сорваться, и этим кем-то оказался Паша.— А ты… Чтобы завтра пришел с нормальной прической, без этого хвоста! Понял?!— Зачем ты так? — спросил Никита, заходя в кабинет и плотно закрывая за собой дверь. — Парень очень хороший, ты бы видел, что он за ночь наваял.— Я не доверяю этим, которые с хвостами! — стоял на своем Александр.— Кому этим? А если я отращу хвост, — Никита потрогал на затылке давно не стриженные волосы, — ты мне тоже не будешь доверять?— Хватит демагогию разводить! Лучше помоги разобраться с договором.Он дал Богданову один экземпляр, сам раскрыл другой, и друзья погрузились в изучение документа.— Что за ерунда здесь написана? — нарушил тишину Никита.— Где?— Пункт три-пять. «В случае несвоевременного выполнения Исполнителем работ, договор считается расторгнутым, Исполнитель обязан в течение трех банковских дней вернуть на расчетный счет Заказчика полученный аванс, выплатить штраф в сумме, эквивалентной 100 000 долларов США, а также неустойку, равную среднему проценту по кредитам коммерческих банков от суммы перечисленного аванса».— Что за бред? — пробормотал Александр, читая договор. — Получается, если до конца марта мы не сделаем программу, то должны вернуть аванс плюс еще сто тысяч баксов и еще и проценты какие-то?— Получается так. Это что, они всем так пишут или только нам?— Всем, нам — какая разница? Мы боролись за этот контракт, и мы его получили. Отступать я не собираюсь. Ты что, сомневаешься, что мы успеем к сроку поставить долбаную программу?— Я не сомневаюсь, но бывают всякие форс-мажорные обстоятельства. Ладно, если бы они просто свои бабки назад потребовали, так они еще хотят с процентами!— Не дрейфь, справимся.— У тебя есть лишние сто тысяч долларов?— У меня и нелишних нет. Продам машину, квартиру, пойду к отцу жить.— Может, ты с ним сначала посоветуешься?— Незачем советоваться. И так все ясно — будем делать все, чтобы успеть к сроку.— Хорошо, только не трогай Пашку!— Я не буду его трогать, но посмотрю, как он отреагирует на мое замечание. Мне не нужны подчиненные, которые не выполняют мои приказы.На следующий день Александр поехал в «Посейдон» и отвез подписанный договор. Вопрос о злополучном пункте три-пять он поднимать не стал. А через три дня «Ника» получила аванс. Работа закипела.Где-то через неделю позвонил отец.— Ну что там у тебя с «Посейдоном»? — спросил он.— Все в порядке, работаем.— Ну и славненько. Я вот чего звоню. Твоя девушка, Катя, моей Элеоноре очень понравилась. Чуть-чуть подучится — и будет отличный бухгалтер.— Никак не пойму, что ты хочешь этим сказать?— Если она действительно твоя невеста, приезжайте к нам на выходные, пока погода хорошая, мама будет очень рада.— Я подумаю, — буркнул Саша, а сам сказал себе: «А чего бы не съездить? Катя тоже будет рада».Глава 7Весь день Вера думала о предстоящей встрече с Олегом и его сыном. От этих мыслей было радостно и чуть-чуть тревожно. С детьми гораздо легче, чем со взрослыми. Даже самая активная агрессия маленьких пациентов разбивалась, наталкиваясь на природную Верину доброту. В детях нет такого коварства и лживой изворотливости, они умеют дружить и прощать. Со взрослыми тяжелее.Слушая монотонное бормотание Лизы, читающей очередную книгу, Вера пыталась настроить мысли на рабочую волну, но, против воли, в памяти вдруг возникла серебристая машина, летящая сквозь дождь, веер брызг из-под колес, мужественное лицо, карие глаза, мягкая улыбка. Достав сумочку, она вытащила визитку. Александр Донской. Рука сама потянулась к телефону. «Что я делаю?» — подумала Вера, а палец, против воли, уже набирал номер.В ухо ворвались длинные гудки. Один, другой, третий…— Донской, слушаю вас, — чувство было такое, словно сердце ухнуло куда-то вниз.— Извините, я ошиблась номером, — с трудом выдавила Вера.Положив голову на стол, девушка смотрела на карточку, пока не задремала под монотонное чтение — сказалось недосыпание последних дней.— Вера Петровна!Вера вздрогнула, резко подняла голову. В дверях стояла Мария Васильевна — дежурная медсестра.— Из хирургии звонили, вас спрашивали. Я сказала, что вы заняты, — она кивнула на продолжавшую читать Лизу.— Спасибо, Мария Васильевна, я как раз туда собиралась.Вера бросила взгляд в зеркало, поправила волосы.— Лизонька, иди в палату.— Вера Петровна, — заупрямилась девочка, — можно с вами?— Иди, Лиза, иди.Уныло повесив голову, Лиза вышла из кабинета. Вера посмотрела на сгорбленную спину девочки и почувствовала, как на душе кошкой заскреблась совесть.Из всех пациентов она привязалась именно к Лизе, потому что та напоминала ее саму в детстве. Вера так же запоем читала книги, сначала вслух, потом про себя. Только Вериному чтению родители радовались, всячески поощряли ее, а родителей Лизы бормочущий под нос ребенок раздражал. Неспособность девочки читать про себя, воспринимаемая Верой как вполне естественное желание ребенка поделиться прочитанным с самыми близкими и любимыми людьми, раздражала и пугала родителей Лизы. Конечно, определенная отсталость в развитии у ребенка имелась, но в целом это была очень добрая, великодушная девочка, по первому зову бросавшаяся на помощь.Закрывая дверь, Вера не заметила, как резвившийся с молодыми сосновыми побегами ветер залетел в открытую форточку, подхватил со стола визитную карточку Александра Донского и бросил под шкаф.В хирургии снова дежурил Андрей Семенчук.— Вер, мать Петрова куда-то пропала. Звоним-звоним… Парень извелся. Да и проблемы у нас с персоналом. Сама знаешь — больной особо тяжелый, ему специальный уход нужен. Она тебе ничего не говорила?— Нет, ничего, у нее был шок, а потом вскочила и убежала. А мальчик-то как?— Да как-как! Сама посмотри.Вера зашла в реанимацию и сразу, прямо в дверях, наткнулась на встревоженный взгляд ребенка. При виде нее в глазах Вовки вспыхнула надежда.— Где мама? — с большим трудом произнес он.— Тише, тише, не волнуйся, тебе нельзя говорить, — мальчик дышал с помощью трахеостомы. Вера присела на корточки возле кровати и сжала руку ребенка. — Найдется твоя мама.«Когда же я ее видела? Вчера? Позавчера? Неужели прошло всего два дня?»— Я ей обязательно позвоню, — глядя в умоляющие глаза ребенка, пообещала Вера, — вот прямо сейчас, при тебе и позвоню. Доктор, скажите, пожалуйста, номер, — обратилась она к Семенчуку и вытащила из кармана халата Катин телефон.В квартире Петровых никто не отвечал.— Володя, я сегодня съезжу к тебе домой и узнаю, что случилось с мамой. Ведь ты мне веришь? Правда?— Да, — прохрипел мальчик.Вера сидела, гладила холодные безжизненные пальцы и ощущала боль и тоску ребенка. Она готова была поменяться местами с неподвижно лежащим мальчиком.Выйдя из палаты, Вера отыскала дежурную санитарку — полную женщину лет шестидесяти. Баба Маша — легенда детского комплекса, работающая с самого основания больницы. Она всегда находилась именно там, где ее помощь нужна была больше всего. Жесткие, покрытые мозолями руки нянечки помогли вытащить с того света многих ребятишек. Ведь при тяжелых травмах выздоровление и возвращение больного к жизни только на десять процентов зависит от врачей, все остальное — от людей, находящихся рядом с пациентом.Пошарив в кармане джинсов, Вера нашла тысячерублевую купюру — почти все, что у нее осталось.— Здравствуйте, баба Маша!— И тебе не хворать!— У меня к вам просьба большая, — сказала Вера и засунула купюру в оттопыривающийся карман халата санитарки. — Там мальчик в реанимации, Володя Петров. Вы присмотрите за ним, пожалуйста!— Это что? — зычным голосом спросила санитарка, выуживая из кармана злополучную тысячу.— Это… В-в-ам…— Петров, говоришь? Родственник твой, аль кто попросил?— Да нет, не родственник. Пациент бывший. Андрей Николаевич сказал — мать к нему не ходит. Я съезжу, мать поищу, а вы посмотрите за ним, пожалуйста, он ведь даже позвать не может. Покормите…— Так ты о чужом заботишься? Прости меня, детка, старую, что налетела на тебя, я-то думала… Ты вот что. Не волнуйся. Бумажку твою я возьму, дам кому надо. Кормить мальца сегодня не надо — ему только трахеостомию сделали, самостоятельно уже дышит, через трубочку. А мать ищи, ищи. Сама знаешь, как у нас с лекарствами. Умереть, конечно, не дадут, но и поправляться будет очень долго. И сама забегай. Я-то за каждого поручиться не могу — сама понимаешь, люди, они все разные.— Спасибо вам, баба Маша, спасибо огромное!Вера еще раз