— Комар носа не подточит. Но знающий поймет. — И что же ты понял из этого? — По-видимому, сегодня в семь вечера произойдет убийство в здании мэрии… — Мне тоже так показалось, Шарль, хотя, возможно, это ложный след или вообще ничего не означает. — Но это был Папа! — Никто не спорит, что Робер Ситроен, коррумпированный правительственный чиновник, находящийся на очень высоком положении, которого зовут не иначе, как Папа, связан с самыми широкими кругами не только французской, но и сицилийской, и американской мафией. Однако его еще никто не взял с поличным. Фрукт еще тот! Но он прежде всего все-таки чиновник, народный депутат. И никому не возбраняется встречаться с ним, пожимать руку, писать ему слезные письма или звонить и справляться на счет погоды или билетов на Мадагаскар. Тем более, по ошибочно набранному номеру. Шарль пожал плечами. — Я сейчас проверю, не намечается ли сегодня в семь какое-нибудь мероприятие в мэрии, — сказал он. — Судя по всему, Маэстро любит большое скопление народа. Не удивлюсь, если таковое сегодня есть! * * * Таковое намечалось. На конференцию, проводимую лично мэром Парижа, и посвященную новой экономической политике города, собралось невообразимое количество шишек из различных министерств и ведомств, бизнесменов, репортеров и прочей публики, включая и полицию. Уже в полседьмого зал был битком набит, яблоку негде упасть. Агенты комиссара Лежена были рассредоточены по всему зданию, были перекрыты все входы-выходы, но спокойствие эту ему никакого не принесло. Кто мог стать следующей жертвой? Каким образом? Как помешать этому? У Папы было много мешающих ему сладко жить кандидатов. По сообщению Антуана, Ваальден уже выехал на такси к мэрии… — Его надо немедленно арестовать, — твердил Шарль. — Под любым предлогом, пусть самым пустяковым! Эта отсрочка спасет кому-то жизнь. Лежен качал головой. — Вот именно, — говорил он, — отсрочка. А дальше? Мы его отпускаем, и он разделается с заказанным ему человеком завтра, послезавтра, через месяц… Нужно что-нибудь придумать… Но это «что-нибудь» никак не приходило им в голову. Оставалось только ждать. Маэстро появился в десять минут восьмого, медлительный, невозмутимый, несколько отрешенный. Конференция еще не началась, и он, пробравшись в первые ряды, уселся на свободное место, единственное в зале. — Опять его штучки… — пробормотал побелевший Шарль. Напряжение росло. Лежен как очумелый, носился взад-вперед по фойе, беспрестанно глотая миниатюрные чашечки черного кофе. Нужно было срочно принимать какое-либо решение. Или могло произойти непредвиденное. — Решайся, Жан, пока не поздно! — твердил помощник комиссара. — Ну, же?! Лежен тупо смотрел на него, но ничего не отвечал. А конференция все не начиналась. Комиссара стала пробирать дрожь. — Скажите, — обратился комиссар к пробегающему мимо секретарю, — почему вы до сих пор не начинаете? — Мэру что-то нездоровится, — отозвался он, — но не беспокойтесь, месье, скоро он выйдет… Мэру! Лежен вытаращился на Шарля, а Шарль на Лежена. — Быстро! — выкрикнул вмиг вспотевший комиссар. — Арестовать Ваальдена! Шарль схватил рацию… * * * — Надеюсь услышать вразумительное объяснение моего ареста, — невозмутимо произнес Маэстро. — Я гражданин Швейцарии и даром это вам с рук не сойдет. Это международный скандал. Заговор. И как вы выпутаетесь из этой истории, я не знаю. — Он закинул ногу на ногу и насмешливо посмотрел на Лежена. Взгляд его просто излучал какую-то животную энергию, и будто сотни тончайших игл вонзились в мозг комиссара, а нечто холодное и липкое безжалостно сжало его сердце. Дыхание Лежена сперло, к горлу подкатил комок. А ведь Маэстро и со всеми ними может разделаться в два счета, мелькнула у комиссара страшная мысль. Он поежился, стараясь отогнать жуткое наваждение. — Пока мы вам ничего сообщить не можем, — с трудом он выдавил из себя. — Смею вас заверить, — сказал Маэстро, — у меня влиятельные друзья… Я не задержусь у вас долго. — Пусть и так, — ответил Шарль, — но до завтрашнего утра вам придется побыть в участке. Ваальден посмотрел на помощника. — Вы так думаете? — сухо осведомился он. Тот пожал плечами, но взгляд быстро отвел. Что-то было дьявольское в этом человеке… — В чем же меня обвиняют? В том, что я просто приехал в Париж навестить могилу своей матушки? В том, что был приглашен на день рожденья дочери Ришара и стал невольным свидетелем самоубийства этого… как его… кажется, Летруа? Это смешно, господа. Советую немедленно отпустить меня и принести свои извинения! — Как давно вы знали Ришара? — спросил Лежен. — Около месяца. Через одного знакомого любителя антиквариата узнал, что этот человек имеет редкую статуэтку эпохи Мин, если это вам, конечно, о чем-либо говорит, и этот человек хочет ее продать. Я решил совместить поездку во Францию с приобретением этой вещицы. Вот и все. До сих пор мы ни разу не встречались. — И сколько вы заплатили ему? — Это к делу не относится! — А нам кажется, относится. — Что ж. Сделка еще не завершена. Под честное слово я увезу статуэтку в Швейцарию, обменяю ее у одного коллекционера на определенную вазу той же эпохи и перешлю Ришару. Такой у нас с ним был уговор. Но я не понимаю… — Под честное слово!.. — хмыкнул Шарль. — Да, под честное слово! — лицо Маэстро побагровело. — Если это вас удивляет, то я вам скажу, что в кругах коллекционеров всего мира я пользуюсь заслуженным доверием и авторитетом, и дополнительные гарантии мне не нужны! Все необходимые рекомендации Ришару были предоставлены третьими лицами. — Ах, третьими лицами… — Да, и сарказм ваш здесь совершенно неуместен! — Подожди, Шарль, — Лежен жестом предотвратил новую нападку своего помощника. — А что вы делали в мэрии? — Ну, комиссар, ваша проницательность делает вам просто-таки фантастическую честь! — Маэстро начинал злиться все больше. — А как вы сами думаете, а? — Вот это мы и хотим узнать от вас. — Кроме антиквариата меня интересует также и политика, и финансы. Тем более Парижа, города моего детства. Возможно, что со временем я переду сюда, надеюсь, это не возбраняется? — Вы знакомы с Робером Ситроеном? — Робером Ситроеном? — Маэстро картинно наморщил лоб. — Нет. Кажется, слышал что-то такое о нем… Он связан с французским правительством, да? Нет, лично не знаком. — Хорошо… Куда вы намереваетесь направится после Парижа? — Хочу немного отдохнуть, развеяться. Если вы, конечно, не против, — с усмешкой добавил он. — Багамы. Солнце, море, пальмы, девочки… Замечательно, правда, комиссар? А вы давно отдыхали, признайтесь? — Это к делу не относится, — отрезал Лежен и густо покраснел. — Когда вы намеревались улететь на курорт? — спросил Шарль. — Завтра. Зав-тра. И улечу, потому что меня ваши гнусные инсинуации абсолютно не волнуют, понятно? «Ну, это мы еще посмотрим», — злорадно подумал Лежен, но уверенности при этом почему-то не почувствовал. * * * В час ночи Лежен проснулся от какого-то внутреннего толчка. Весь в поту, с минуту он пялился в темноту, собираясь с мыслями. Он попытался вспомнить несуразный сон, но голова была словно набита ватой. В ушах звенело назойливым комаром, сердце бешено колотилось. Он закрыл глаза и перевернулся на другой бок, но сон не шел. Десять минут комиссар ворочался, считал коз, овец, кур и даже любовниц Шарля. Потом ему до жути захотелось курить. Он пошел на кухню, выпил два стакана воды и выкурил две сигары. Затем его вырвало. На шум вышла жена. — Боже, Жан, что с тобой? — испуганно воскликнула она, запахивая халат. — Не знаю, — обескуражено пробормотал он, обессиленный очередным приступом. — Может, ужином отравился? — Курица была свежая, — обижено произнесла Мари. — Дать таблетку?