Глава 12. Провалившийся ужин Ну разумеется, я сразу начинаю юлить: – Герман, зачем ты притащил меня в этот вертеп? Блинский блин! Кажется, я переигрываю… Это все нервы. Можно же уже плюнуть на маскарад, однако что-то заставляет меня продолжать игру. Но вертеп? Это явный борщ. Понимаю это, потому что Герман сощурившись смотрит на меня: – То есть, пожрать в приличном заведении – это грехопадение, а ходить в массажный салон, чтоб тебя там мужики тискали – норм тебе? – Мне мама не разрешает в такие заведения ходить… И задерживаться без предупреждения… Что я несу? Божечки святы, расслабилась, он меня сейчас раскусит! – Ничего, в твоем возрасте уже позволителен подростковый бунт, – крякает Бергман. Вроде прокатило, но почему он смотрит на меня так подозрительно? Черт, планируя этот спектакль несколько дней назад, я как следует все не продумала! Права была Медведева: я провалюсь еще до этапа Розы Моисеевны. Лихорадочно рыщу глазами вокруг, надеясь, зацепиться хоть за одну подходящую вывеску. Но на барной улице это непросто. Например, в «Коломбине» со мной здоровается весь персонал, включая уборщицу, даже когда я в хэллоуинском костюме! О! – Вон в том кафе нам будет комфортнее, – оживляюсь я, указывая на чахлую чайную. Герман приглядывается и, к моему горюшку, замечает на двери чайной афишу: «По четвергам проходят литературные вечера». Бергмана нехило перекашивает. Где-то я его понимаю, однажды я заглядывала на подобное мероприятие. Это не для слабонервных. До сих пор нежно лелею в душе стих юного дарования: «Одинокая я, как кукушка в лесу, по квартире брожу с ихтиолкой в носу». Жизненно, но для стойких. Печалька в том, что сегодня именно четверг. – Ну уж нет! – категорически упирается бесчувственный человек. – Большой литературы мне только еще не хватало. Левина, выходи. И прикрой коленки! Будешь так ходить, маме точно не понравится! Пиздец-пиздец-пиздец… Я выныриваю из салона и дую внутрь «Чемберлена» узреть первой, вдруг там все-таки фотки убрали. Не-е-ет… Висят заразы. Это будет очень стремно, если я сорву центральную? Или залью, как Мону Лизу? – А говорила, в вертеп не хочешь. Вон как рванула, – ворчит Бергман, который чуть по мордасам хлопнувшей за мной дверью не получил, настолько стремительно я ворвалась в «Чемберлен». Как назло, администратор знакомый уже улыбается и жаждет поздороваться. Строю ему рожи, но он упорно не хочет меня понимать. Более того, разглядев меня получше, удивленно поднимает брови. Жопа дымится в ужасе от грядущего разоблачения, и я, метнувшись к Герману, как к родному, старюсь перекрыть ему обзор, что сильно осложнено разницей в росте. На ходу расстегивая громоздкое пальто, пытаюсь развернуть Бергмана в сторону гардероба. День, начавшийся вполне сносно, грозит стать катастрофой, и посылает мне уже вторую ласточку. Я никогда не была особенно грациозной, но на ногах стою весьма твердо, поэтому то, что происходит в следующий момент – это подстава вселенной. Вероятно, за мои грехи. За вранье, походу. В своем неудержимом рывке я совсем не смотрю под ноги, а зря. Первый снег, занесенный ногами посетителей, превратил вымощенный плиткой пол с помощью грязной жижи в каток. И с интеллигентным: «Ах ты, чтоб вас всех к проктологу» на глазах у застывшей в метре от меня уборщицы со шваброй я, аки Плющенко, даю практически тройной тулуп в попытке не расшибить нос. Растопыривший руки Бергман успевает меня подхватить в последний момент, когда я уже цепляюсь за его кашемировое пальто и съезжаю вниз. Хороший Бергман. Надо дать ему косточку. Спуск вдоль Германа прекратился, и я могу выдохнуть. Но прям вот так сразу вскочить с колен, которыми я стою на его ботинках, у меня не получится. Сердце еще колотится. – Яна… – осторожно спрашивает меня он. – Тебе точно удобно? – Лучшая поза за сегодня, – бурчу я ему в брюки, загнанно дыша в ширинку. – Левина, даже не думай, что я тебе отдамся, – осознав, что резких телодвижений от меня не дождаться, шипит Бергман и, ухватив меня за подмышки, тащит вверх. – Твою мать, прекрати цепляться за мои штаны! – Бергман, не будь жмотом. Штанов он пожалел, – ворчу я, но слушаюсь и даже уже сама принимаю участие в собственном укреплении на ногах. – Мы почистим ваше пальто, – лепечет девочка в гардеробе, уборщица с овальными по вертикали глазами, подтверждая, судорожно кивает. Ну еще бы! Она не успела убрать воду, и я могла конечности переломать. Себе или Бергману. Подлетевший администратор обещает: – С нас блюдо в подарок, мы приносим извинения, Яна… Бля… – А я надеюсь, что вы примете меры, и такого больше не повторится, – переиначиваю я так неосторожно произнесенное администратором мое имя. И опять делаю ему «глаза». Кажется, что-то в его голове мелькает, и он оставляет меня в покое. Выдохнув, я начинаю снимать пальто. – Да стой ты! – раздражается Герман, которому кажется, что я опасно покачнулась. – Я сам сниму этот зипун с тебя… Левина! Я не сразу соображаю, откуда столько возмущения, а потом, проследив за направлением его взгляда, понимаю, что это сработал мой сегодняшний наряд. Сегодня напялила старое мамино трикотажное платье, а-ля длинная водолазка, которое она давно не носит, потому что оно покрылось катышками. Выбор пал на него, потому что оно относительно мне по фигуре. Я же решила, что пора Бергмана готовить к моему преображению. Я не учла одного. Трикотаж кое-где вытерся и истончился, и натянулся этими местами на моей груди. Вишенкой на торте становятся нагло торчащие соски. Разглядев всю эту порнографию, Бергман срочно запахивает на мне пальто. – Ну Левина! – сглатывает он. – В машину! Никакой еды, пока мы не купим тебе хотя бы лифчик! Глава 13. Аксессуары и проблемы, вызванные ими – Стоматологам, что, так хреново платят? – никак не может угомониться Бергман. Мы стоим в пробке уже пятнадцать минут, и все это время он брюзжит. Эк мои перси его травмировали. Ну не объяснять же ему, что я, как любая нормальная тридцатилетняя женщина, ненавижу каблуки, колготки и лифчики. Ходит легенда, что, если после рабочего дня зайти в квартиру и сразу снять все вышеупомянутое, то можно умереть от оргазма. Верю. И вот после массажа последнее, чего мне хотелось, это снова заковывать себя в броню. Я и чулки ношу не потому, что секси-атрибут, а потому, что у меня в колготках задница чешется. Этого Бергману тоже знать не стоит… Ну, под юбку он ко мне не полезет, так что хоть за них оправдываться не придется. Пусть верит, что в гости к Розе Моисеевне я их только ради него надела. – Герман, смотри на дорогу! – рявкаю нервно, потому что нам сигналят, а он все прожигает взглядом мое пальто в том районе, где под розовым вязаным шарфом прячутся испуганные сиськи. На самом деле, мне и самой немного не по себе. На такой эффект я совершенно не рассчитывала. Достаточно того, что Герман познакомился с розовыми трусами. Соски – это уже немного чересчур. Да и вообще, вдруг он успел заметить, что одна грудь у меня чуть больше, а сосок чуть ниже?