– Постой-постой… Бинокль, Раечка, Марго, встреча… – бормочет Роза Моисеевна, сопоставляя факты. Все-таки она неплохо знает своего «поруганного» сына. – Мне плохо. Да не суй ты мне капли, Дави! Настойка моя где? – Роза Моисеевна, да вы не волнуйтесь… – я понимаю, что разговор принимает самый неблагоприятный поворот. – Нет, Яночка… Это ты не волнуйся! – выдыхает в трубку она. – Марго я беру на себя. Вот змея! А ты ни о чем Гере не говори, поступим умнее. У него слишком тонкая душевная организация, сам он не справится… Да уж. Тонкая душевная организация Бергмана поражает. Я малодушно радуюсь, что Роза Моисеевна явно испортит малину любовничкам, и что мое участие в этом останется за кадром. Раз я без Германа, то и этой Марго пусть все обломится. Бесит она меня, хоть я ее ни разу и не видела, но того, что она молодая и красивая уже достаточно, чтобы ее возненавидеть. Еще и натуральная блондинка. Сама я Бергману ничего не скажу, но как вызнать, что выкинет Роза Моисеевна? А она выкинет. Я в бабуське уверена. Дрогнув, набираю Эльку, чтобы уговорить ее стать лазутчиком, но ее телефон по-прежнему недоступен. Помру теперь от любопытства. А еще надо как-то понять не рухнули ли мои планы на Бергмана в качестве спутника на свадьбу. С одной стороны, явиться без него – подставиться, с другой, я сейчас ему глаза готова выцарапать. Сексист хренов, мне и за ручку нельзя подержаться, а он вытворяет черт знает что! От мыслей ему написать, чтобы уточнить, меня останавливает гордость. И как показывает жизнь, ангел-хранитель. Глава 50. Карты на стол От Германа нет ни слуха, ни духа целые сутки. Я извожу себя мыслями, что он на меня совсем забил, увлеченный новой бабой. Нет, есть, конечно, шанс, что Роза Моисеевна поставила его в угол… но мизерный. В общем, все мне видится в мрачных тонах. Весь вторник я бросаюсь к телефону на каждый писк, в голове прокручиваю все, что я ему скажу. Как буду язвительна и непреклонна, горда и сам дам ему от ворот поворот, пока Бергман не успел сказать мне, что нам больше не по пути. Прям все время в боевой готовности нахожусь. И нихрена! Не звонит и не пишет! В среду утром, увидев зеленую мордень в зеркале с кругами под глазами, взвинченная донельзя я принимаю решение вычеркнуть Бергмана из жизни. Подумаешь, пропал после одной ночи? Разве я не этого хотела? Осталось всего ничего. Найти еще десяток таких мужиков и чередовать их, чтобы кукушкой не поехать в тоске по Герману Александровичу. Вот прям с понедельника и займусь. Отмучаюсь на чертовой свадьбе проклятого Лосева и гадской Наташки и пойду вразнос. Но сволочной Бергман смешивает мне все карты. Закончив смену и сменив униформу на обычную одежду, я выхожу из кабинета, рассчитывая выпить чашечку чая и не торопясь собраться домой, и натыкаюсь взглядом на мощную фигуру в распахнутом пальто, сидящую в кресле для посетителей с самой суровой миной на свете. Гера так суров, что в первую секунду у меня возникает ощущение, будто это я перед ним в чем-то виновата. А потом я вспоминаю, что Герман не в курсе моей слежки и того, что я знаю про блондинку. И наверняка он тут сидит и негодует, как это я, проштрафившаяся и застуканная с Лосевым, не названивала ему и слезно не просила прощения за свое недостойное поведение. Козел. С непроницаемым лицом отворачиваюсь и отдаю карточку последнего клиента Тане. – Здравствуй, Левина, – в голосе слышна откровенная угроза, и это меня бесит еще больше. – Здравствуй, Бергман, – холодно отвечаю я. Гера вырастает из кресла, открывает шкаф и выуживает оттуда мое пальто. У меня дежавю. – Зачем тебе мое пальто? – Поедем, прокатимся. – Я еще не закончила. – Не ври, Танюша мне уже сказала, что вы через пять минут закрываетесь, - не слушая моих возражений, Герман наматывает на меня шарф. – Она сейчас принесет твою сумку, и ты без возражений, а главное, молча, пойдешь со мной. – Но… – Молча, Яна. Тогда есть шанс, что будут выжившие среди тебя, – цедит Бергман. Он прям очень зол. Поджав губы, просовываю руки в подставленное пальто. Гера его на мне застегивает, поправляет шарф, будто желает меня им удушить, и берет за шкирку. – Перчатки, Левина! Скорчив рожу, я достаю из кармана и демонстративно натягиваю. Дрожащая Танечка протягивает мне сумку. В общем-то я где-то ее понимаю. У меня иммунитет к злому Бергману, но сегодня он свиреп. Вот-вот начнет рычать. Меня, как нашкодившую, выводят из клиники, крепко держа за шарф. На улице все так же скользко, и я пару раз поскальзываюсь, но Гера тащит меня к машине неумолимо. Привет, ласточка… Что-то ты мне напоминаешь сегодня катафалк. Но я ни в чем оправдываться не буду. Не звонила, потому что не хотела! Бергман трамбует меня на переднее сидение и захлопывает дверь с таким грохотом, что я чуть в штанишки не наложила. Сев на водительское место, Герман с минуту крепко сжимает руль, не заводя машину. Не иначе, представляет на месте баранки мое горло. Выехав на шоссе, он поворачивает в неожиданную сторону, и я, принявшая решение гордо молчать, что бы ни случилось, не выдерживаю: – Куда мы едем? Злобный взгляд – все, что мне достается. Ну не закапывать же он меня везет? Не дождавшись ответа, я отворачиваюсь от его профиля и пялюсь в окно, пытаясь угадать, что мне уготовила судьба. Минут через пятнадцать мы паркуемся напротив самого крупного из магазинов «Бергман». Что-то мне подсказывается, что мы здесь не кольца мерить. Гера вытаскивает меня из салона и конвоирует внутрь. Гонит меня через весь зал, сердито сопя сзади, и заводит за дверь с надписью: «Служебное помещение». Мне становится не по себе. Что мы тут забыли? Тянет сдать назад, но Герман перехватывает мою руку и тащит вверх по лестнице. Три пролета спустя, я оказываюсь в роскошной приемной. На первый взгляд пустой. Мы вваливаемся в кабинет с красивой табличкой «Бергман» на двери, и Гера плюхает меня на кожаный диван. – Что все это значит? – Знаешь, Левина… Я вчера охренел, когда ко мне заявилась Марго и сообщила, что между нами ничего быть не может. У меня каменеет лицо. Он, что, притащил меня себя, чтобы пожаловаться, что его бросила баба? Он в своем уме?