Настя привычно разделила в уме новую цену на старую. Получилось ровно два и семь десятых. Этот спорщик ломится в открытую дверь, подумала она, не сдержав улыбки. — Все никак к росту цен не привыкнут, — сказала она и тут же осеклась. Стало легко и спокойно. Теперь она знала, что ей делать. Они долго шли по дороге мимо березовой рощицы, миновали поселок и наконец вышли к дачам. Галл уверенно провел ее в калитку и подошел к добротному деревянному двухэтажному дому. Участок был просторный, кроме дома, на нем располагались кирпичный гараж и обитый жестью сарай с железной дверью. Тут же от соседнего участка двинулся в их сторону забулдыжного вида мужичонка с большой овчаркой. Он шел чуть приволакивая ногу. Лицо его с двухдневной щетиной выглядело усталым и испитым. Под стать мужичонке была и собака — неухоженная, грязная, с выдранным сбоку клоком шерсти. — Доброе утро, — вежливо поздоровался Галл. — Здоров, — буркнул мужик. — С телкой приехал? Или это для хозяина? — Он противно подмигнул и хрипло закашлялся. — Александр Евгеньевич велел пораньше приехать. Ты открой нам, мы его подождем, — уверенным тоном приказал Галл. — Открою, открою, раз хозяин велел, — согласно закивал мужик. Собака остановилась и зарычала, оскалив зубы. — Ну тихо, тихо, — успокоил ее сторож. — Своих не узнал? Он же вчера здесь был. «Странный пес, — подумала Настя. — Выглядит старым и больным, а глаза и зубы как у молодого. И породистый, хотя грязи на нем больше, чем шерсти». Она быстро окинула взглядом участок — спрятаться негде, до соседних дач далеко, все подходы просматриваются. Где же они? Неужели в доме? В таком случае Галл, стоит ему почуять неладное, услышать малейший посторонний звук, тут же возьмет ее заложницей. Для этого он должен ни на шаг не отпускать ее от себя. Что он сказал, этот забулдыга-сторож? Что Галл вчера здесь был. Стало быть, она правильно угадала. Он приезжал сюда на рекогносцировку, спланировал мизансцену. Труп Павлова, труп шантажистки, а рядом — доказательства. Павлов убил шантажистку и, поняв, что натворил, совершил второе убийство, покончил с собой. А что он собирается делать со сторожем? Это же свидетель. Наверное, убьет меня, сделает вид, что уезжает, попрощается с ним и незаметно вернется. Не зря же он вчера здесь осматривался, все подходы и отходы изучал. Где-то должна быть запертая дверь. Где? Сторож присел на скамейку и начал перебирать ключи. — На, держи, — протянул он Галлу связку. — Сам открывай. Мне с моей ногой по ступенькам взбираться трудно. — Пошли, — кивнул Галл Насте. «Мне нельзя идти в дом. Нельзя ни в коем случае. Если там засада, я могу помешать. Или он схватит меня и будет держать как заложницу, или я окажусь на линии огня. Что же делать? — лихорадочно соображала Настя. — Как не войти в дом и при этом не вызвать подозрений? И где эта запертая дверь? Где она?» Слева от Насти послышалось угрожающее ворчание. Овчарка подошла к ней почти вплотную, и морда у нее была не очень-то дружелюбная. Настя машинально посмотрела направо, ища путь отступления от враждебно настроенного животного. Она никогда собак не боялась, всегда умела находить с ними общий язык. Но этот пес ей доверия не внушал. Она осторожно подвинулась чуть вправо и снова оглянулась. Метрах в десяти находилась зеленая железная дверь сарая, запертая на внушительный висячий замок. — Уберите собаку, — недовольно сказала она. — Не бойся, он не тронет, он добрый, — ответил сторож и как-то странно посмотрел на Настю. Собака зарычала громче. Настя беспомощно оглянулась на Галла, который, стоя на крыльце к ней спиной, отпирал дверь. — Да уберите же собаку, в конце концов, — сказала она уже более нервно. Галл с любопытством обернулся. На лице его было написано нескрываемое злорадство. — А ты не бойся, он не кусается. Просто ты ему не нравишься, он таких вредных, как ты, за версту чует, — с издевкой сказал он. Хозяин собаки равнодушно наблюдал за ними, не проявляя ни малейшего сочувствия к Настиному положению. Настя сделала еще шаг вправо, и собака немедленно подвинулась в том же направлении. — Заходи в дом, — потребовал Галл. — Я не могу, я боюсь его, — жалобно сказала Настя, продолжая медленно отходить вправо, в сторону сарая. Собака, неотступно следовавшая за ней, вдруг оглушительно и яростно залаяла. — Эй, мужик, — вдруг зло сказал Галл. — Ну-ка отзови своего кобеля. Хватит дурить. До сарая оставалось несколько шагов. Настя опрометью кинулась к железной двери, с размаху ударила ее плечом и провалилась в темноту… Дальнейшее произошло быстро, тихо и буднично. Операция, которую готовили и разворачивали больше двух недель, завершилась в несколько минут без единого выстрела. Настя очнулась от того, что кто-то жарко дышал ей в лицо. Она протянула руку, нащупала собачий бок, и тут же шершавый язык облизал ей щеку. Она с трудом поднялась. Нестерпимо болело плечо, которым она саданула о железную дверь. Балда, сказала она себе, могла бы догадаться, что достаточно легкого толчка. При падении она, как выяснилось, разбила колено, а кроме того, сломала каблук. Настя осторожно выглянула наружу. Галла в наручниках уже усаживали в машину. Сколько же она провалялась в этом сарае? Она вышла и уселась прямо на землю, с тоской разглядывая испорченную туфлю и кровоточащее колено. Кажется, она еще и головой ударилась… — Подсчитываете боевые потери? — послышался рядом насмешливый голос. Она подняла голову и увидела хромого сторожа. Настя вымученно улыбнулась. — Хороший у вас пес. Нашкодил, но попросил прощения. — Он не нашкодил, — как-то очень серьезно ответил сторож. — Он хорошо подчиняется командам. У нас с ним полное взаимопонимание. Брови ее поползли вверх. — Вы хотите сказать… Ну да, конечно, я должна была сама сообразить. Она с шутливой досадой швырнула туфлю на землю, попыталась рассмеяться и вдруг громко расплакалась. Это была классическая истерика, когда после длительного напряжения достаточно малейшего эмоционального толчка. По лицу ее текли слезы, плечи сотрясались от рыданий, она всхлипывала, обняв «сторожа» за шею и уткнувшись в его грудь. — Ну, успокойся, успокойся, — ласково уговаривал он Настю, гладя ее по спине. — Все прошло, все хорошо. Ты держалась молодцом. Ну же, милая, хватит плакать, смотри, твой начальник сюда идет. Давай, моя хорошая, вытирай глазки. — Тебе бы нянькой в яслях работать, — услышала Настя усталый голос Колобка. — Где это ты научился так девушек утешать? — Я всю жизнь с собаками вожусь, Виктор Алексеевич. Бывает, когда псину успокоить надо, каких только слов не придумаешь. По часу уговаривать приходилось. Настя шмыгнула носом и оторвала лицо от уютной широкой груди. Гордеев аж присвистнул. — Ну ты хороша, Анастасия! У тебя зеркало есть? Где твоя сумка? — В сарае, наверное, осталась. — Кирилл, принеси сумку, пожалуйста, — негромко попросил «сторож». Из двери не спеша вышла овчарка, аккуратно держа в зубах сумочку. — Странная кличка у твоей собаки, — удивился полковник. — Их человеческими именами называть вроде не принято. — У нее в родословной такая кличка записана, что за неделю не выговоришь, — махнул рукой «сторож». — Кстати, Анастасия, познакомься, это Андрей Чернышев, задушевный друг и коллега нашего Ларцева, из областного управления. — Очень приятно, — пробормотала Настя, открывая пудреницу и разглядывая себя в зеркало. — Бог мой, ну и видок! На ее лице была высокохудожественная смесь из пыли, грязи и растекшейся косметики, особенно в том месте, где прошелся собачий язык. Она перевязала колено носовым платком, сняла с ноги не пострадавшую туфлю и собралась вставать. — Андрюша, отвези ее домой, — распорядился Гордеев. — А вы? — А я буду ждать Александра Евгеньевича. А то некрасиво получится: человек приедет с такими деньгами, а его здесь никто не ждет. Настя уже вполне пришла в себя. — Между прочим, а зачем ему гараж? Разве у него есть машина? — Есть, а то как же. Только он на бензине экономит, поэтому редко ею пользуется. Это он у себя в Энске на ворованном бензине ездил, а в Москве, видно, еще знакомствами не оброс. — И много у него будет денег с собой? Интересно, сколько стоит меня убить? — Нездоровое у тебя любопытство, Анастасия. Ты лучше скажи мне, зачем ты Галла мыться заставила? — Хотела, чтобы он разделся. Он вещи на стиральную машину сложил, а я сверху на них облокотилась. Занавесочка-то у вашего сына в ванной непрозрачная. Я, правда, успела только карманы рубашки проверить. Хорошо, что аптечка прямо на машине лежит. Но руки у меня тряслись, как будто кур воровала. — Плохо. Глупый риск, могла попасться. На первый раз прощаю. — А оружие у него нашли при обыске? — Нашли одну хитрую штуковину. Электрошоковая мини-дубинка, размером с карманный фонарик. Человек теряет сознание минут на пятнадцать-двадцать, вполне достаточно, чтобы успеть инсценировать то, что захочешь. — Значит, вот с чем он Филатову у двери встретил, — задумчиво произнесла Настя. — И меня, наверное, так же собирался… Ну все-таки, Виктор Алексеевич, сколько стоит меня убить? — Убить человека обычно стоит примерно столько, сколько хорошая машина. Вот и посчитай, с учетом инфляции. — Наша машина или иномарка? — Иномарка, конечно. Это же «заказники» высшего класса. Обычно киллеры обходятся дешевле.