- О боже, конечно нет! Я показал вам это, потому что мы с Леей думаем, что вот это, - он махнул в сторону окна, - и есть кобрадор во фраке. - Сборщик долгов? - переспросил Гамаш и почувствовал легкий озноб. Как дрожь земли, предвестие землетрясения. Лея теперь смотрела во все глаза, переводя взгляд с Армана на Рейн-Мари, с нее на Мирну и обратно. Искала в их лицах малейший намек на иронию. Или понимание. Хоть что-нибудь. Но их лица остались совершенно невозмутимыми. Такими же пустыми, как та штука на лугу. Арман откинулся на спинку кресла и собрался что-то сказать, но потом передумал. Рейн-Мари посмотрела на Мирну. Наконец Арман подался к Матео. - Знаете, вон то, - он указал подбородком на фигуру в окне, - ни капли не похоже на это. - Он кивнул на фотографию. - Знаю, - согласился Матео. – Когда я проводил исследования для статьи, до меня дошли кое-какие слухи. Про кое-что древнее, зародившееся, может быть, несколько веков назад. - Он бросил взгляд в окно, потом отвернулся, как будто долго смотреть на темную фигуру было безрассудством. - Про предка нынешнего кобрадора. Мне по секрету рассказывали, что он еще существует в отдаленных деревнях. В горных селениях. Но ни один мне не попадался, как не встречал я и тех, кто сознался бы в том, что нанимал такого. - А оригинальный кобрадор другой? – спросила Рейн-Мари. - Он по-прежнему сборщик, только других долгов. - Очень крупных долгов? – уточнил Гамаш. - Другого типа долгов. Есть долги денежные, зачастую непомерные, - сказал Матео, посмотрев на фотографию в газете. - А есть моральные долги, - проговорила Лея. Матео кивнул. - Один из стариков, с которыми я говорил, живущий в деревеньке под Гранадой, наблюдал такое. Правда, лишь раз, будучи ребенком, да и то издалека. Существо преследовало старуху. Они скрылись за углом, и он никогда ни одного из них больше не видел. Он не хотел, чтобы я делал запись нашей с ним беседы, но показал мне вот что. Матео достал из кармана размытую фотокопию тусклой фотографии. - Он сфотографировал это своей кодаковской Брауни* (*название семейства дешёвых фотоаппаратов простейшего типа, выпускавшихся компанией Eastman Kodak в течение нескольких десятилетий, начиная с 1900 года). Снимок был зернистым. Черно-белым. Крутая узкая улочка, каменные стены, подступающие прямо к дороге. Лошадь, впряженная в телегу. А в отдалении, на углу, кто-то. Гамаш снова надел очки и поднес листок ближе к глазам, почти уткнувшись в него носом. Потом протянул фото Рейн-Мари. Снял очки, медленно сложил их. Все это время он не сводил глаз с Матео. На фото была запечатлена фигура в плаще и маске. С капюшоном на голове. А напротив темной фигуры что-то серое и туманное. Серый призрак, торопливо убегающий прочь. - Фото сделано незадолго до конца гражданской войны в Испании, - сообщил Матео. – Страшно подумать… Никаких сомнений. На старом, почти в сотню лет, фото было запечатлено существо, стоящее сейчас посредине Трех Сосен. * * * - И вы в это поверили, шеф-суперинтендант? – спросил прокурор. В устах представителя обвинения должность Гамаша прозвучала насмешкой, а не преимущество высокого положения. - В тот момент сложно было определить, во что можно верить. Это казалось не просто необычным, оно казалось невероятным. Вроде как древний испанский сборщик долгов возник посреди маленькой квебекской деревни. И я бы не поверил, если бы не увидел сам. Не сравнил фотографию с реальным персонажем. - Я так понимаю, вы забрали у Матео Биссонетта этот листок газеты, который он вам показал. - Я снял с него копию. Прокурор обратился к секретарю. - Фотография №2. Изображение Трех Сосен в пасмурный ноябрьский день сменило то, что на первый взгляд выглядело как тест Роршаха. Черные и серые кляксы. Границы текучи, края размыты. А потом все объединилось в фотографию. - Это оно? - Оно, - подтвердил Гамаш. - И это то, что было на вашем деревенском лугу? Гамаш пристально посмотрел на фото, на сборщика моральных долгов, и его зазнобило. - Да, это он. Глава 5 Жаклин, склонившись над столом, месила тесно. Руками ощущала одновременно его мягкость и упругость. Процесс был медитативным, чувственным. Жаклин медленно раскачивалась вперед-назад, вперед-назад. Закрыть глаза. Смять, перевернуть. Смять, перевернуть. Чьи-то ладони, старше, холоднее, пухлее, легли на ее руки. - Думаю, достаточно, mabelle, - сказала Сара. - Oui, madam. Жаклин покраснела, поняв, что с тестом на багет снова перестаралась. Если она не научится, то потеряет работу. Неважно, как хорошо она умеет печь шоколадные торты, пироги и слоеные пирожные. Если ты в Квебеке и не умеешь выпекать багет, ты бесполезен для маленькой пекарни. Сара не хочет ее отпускать, но у нее просто не будет выбора. От этого зависит все. А она все портит. - Ты научишься, - успокаивала ее Сара. – Почему бы тебе не доделать свои пирожные? Мадам Морроу заказала две дюжины. Она сказала, что это для гостей, но… - Сара рассмеялась. Ее искренний, от всего сердца, смех был антидотом для страхов Жаклин. Она подумала, что Антон сейчас за соседней дверью. Может быть, что-то готовит. Пытается придумать блюдо, чтобы впечатлить Оливье. Побудить хозяина бистро повысить его до шеф-повара. Или хотя бы до су-шефа. Или до коренщика. Лишь бы не быть мойщиком посуды. Но она подозревала, что голова его занята не только готовкой. По крайней мере, с того момента, как появилась это фигура в плаще. Живи она до ста лет, Жаклин не забудет взгляд на лице Антона, когда они рассуждали насчет незнакомца на деревенском лугу. Тогда она предложила обратиться к Гамашу. Рассказать офицеру Сюртэ, что им известно, кто это. - У тебя все в порядке? – спросила Сара. - Просто задумалась, - объяснила Жаклин. - Может, проблема именно в этом? Когда ты занимаешься багетом, ты должна очистить сознание. Открыть его. Удивишься, сколько приятных вещей приходит на ум, когда ты отпускаешь сознание. - Имеется в виду, когда ты без сознания? – уточнила Жаклин. Сара секунду смотрела на нее, потом снова расхохоталась. Не так часто ее серьезная, зачастую мрачная молодая помощница шутила. Может, она не настолько серьезная, как казалось, подумала Сара. Иногда в ее глазах она ловила отблески чего-то, схожего с легкомыслием. К тому же Жаклин не так уж молода. Моложе Сары, конечно, но ее младшей ученице уже за тридцать. Все же, в этом и есть прелесть пекарского дела - чем ты старше, тем лучше. Терпение приходит с годами. - Чтобы управлять пекарней, определенно нужно быть вне себя, - согласилась Сара. – Если нужна помощь, mabelle, просто спроси у тёти Сары. И Сара отправилась проверять пироги в духовке. Жаклин не могла сдержать улыбки.