- Oui. Месье Эванс пережил стресс, - ответил Гамаш. - Ему нужен отдых. - Если я чем-то могу быть полезен, просто скажите. - Merci, патрон, - сказал Гамаш, и когда Оливье удалился, попросил Лею сесть. Та исполнила просьбу и Гамаш с Лакост присоединились к ней. - Знаете ли вы кого-то, кто желал бы зла Кати? - спросил Гамаш. - Честно, не знаю, - ответила она. У Лакост, лишенной цинизма, всегда срабатывал сигнал тревоги, когда кто-то произносил «честно» на допросах. Однако Лея Ру выглядела искренней и искренне потрясенной. Но вообще-то, напомнила себе Лакост, она политик. А политика это театр. Настал черед Леи изучать их. Ее острые глаза впились в старших офицеров Сюртэ. - Вы думаете, что Кати убил кобрадор, не так ли? - она переводила взгляд с одного на другого. - Как и месье Эванс, и ваш муж. А вы так не думаете? - Не вижу причин, зачем ему ее убивать, - сказала Лея. - Это означало бы, что кобрадор прибыл сюда ради Кати. Что все это время именно она была его целью. - Может быть, - согласилась Лакост. - Нам известно только, что мужчина в костюме исчез, а мадам Эванс убита. Слишком много совпадений, вам не кажется? Лея Ру обдумала услышанное. - Но это не означает, что именно она была его целью. Может быть, он просто на нее набросился, когда она гуляла ночью. - Она не ходила на прогулку, так ведь? - произнесла Лакост. - Она была в церкви. Зачем? Лея отстранилась. Задумалась. - Во время наших путешествий Кати часто посещала церкви. Они вдохновляли ее, как архитектора. Контрфорсы, выступы, - она улыбнулась. - Это все, что я могу вспомнить, да и то лишь потому, что это была наша шутка. «Великий большой выступ». Она очнулась, вернувшись в реальность. - Тогда это были парижский Нотр-Дам, Шартрский собор, Мон-Сен-Мише́ль, а совсем не ваша деревенская часовенка. Гамаш забросил ногу на ногу, кивнул. В Сент-Томасе точно не имелось контрфорсов, хотя находиться там было намного приятнее, чем в Нотр-Даме. Опять же, все зависит, конечно, от того, зачем ты туда пришел. - Итак, почему она оказалась там, по вашему мнению? - спросил он, перефразировав вопрос Лакост. Лея покачала головой. - Может быть, ей просто захотелось посидеть в тишине. Может, ей стало холодно, и она зашла погреться. Честно, я не знаю. Гамаш отметил для себя - Изабель не упоминала, что Кати нашли в подвале. И что на ней был костюм кобрадора. Костюм крайне символичный. Говорящий о грехе, о невыплаченном долге. О непорядочности. О мести и стыде. Он был символом обвинения. И в этот костюм одели мертвую женщину. Не по ошибке, а намеренно. С определенной целью. Да, решил Гамаш, мадам Эванс и кобрадор были как-то связаны. Вопрос в том, известно ли ее друзьям, какого рода эта связь? - Это моя вина, - повторила Лея. - Если б я не защитила его прошлой ночью, он бы, возможно, испугался. Может, его бы даже побили. Тогда Кати осталась бы жива. - Она повернулась к Гамашу. - В этом есть и ваша вина. Вы должны были что-то сделать. А вы лишь поговорили с ним. И продолжали повторять, что он не делает ничего предосудительного. А он все-таки сделал. Если бы вы вмешались, она была бы жива. Гамаш ничего не ответил, потому что сказать было нечего. Он уже много раз объяснял деревенским, что не мог ничего сделать. Даже учитывая случившееся, он повторял это раз за разом. Задумываясь, так ли уж он прав. Он так же понимал, что ее ярость на самом деле направлена на того, кто взял в руки биту и убил ее подругу. Просто сейчас Гамаш оказался самой подходящей мишенью для выплескивания гнева. Он ей это позволил. Не нападал в ответ. Не защищался. Когда она закончила, он не сказал ни слова. Лея Ру расплакалась, дав выход своему гневу, своей печали. - Ох, дерьмо, - наконец всхлипнула она, попытавшись взять себя в руки, словно плакать над мертвой подругой было чем-то постыдным. - Что мы наделали?! - Вы не сделали ничего дурного, - попыталась утешить ее Лакост. - Как и шеф-суперинтендант Гамаш. Виноват тот, кто это совершил. Лея взяла протянутый Лаксот бумажный платок, поблагодарила, вытерла слезы и высморкалась. Но все равно продолжала плакать. Теперь уже не так горько. Теперь в слезах ее было больше печали, чем ярости. - Вы не можете всерьез думать, что кобрадор приходил за Кати, - сказала Лея. - У вас есть другая версия? - спросила Лакост. - Нет, - призналась Лея. - Может это и кобрадор сделал, но не намеренно. Может быть, Кати следила за ним и выяснила, кто это. А он убил ее. Гамаш неторопливо кивнул. Подобная мысль и ему приходила на ум. И все-таки, зачем надевать на нее костюм? Зачем вообще ее убивать? Это какая-то гиперреакция на то, что тебя раскрыли. Но это может означать, что она его узнала. Гамаш снова обратил свой взор на туман за окном. Туман совсем не угнетал, даже успокаивал. Обволакивал, а не удушал. Была ли Кати Эванс убита умышленно? Она ли была конечной целью? Или это импульсивный поступок человека, боящегося разоблачения, загнанного в угол церковного подавала? - То есть, вы не припомните никого, кто бы мог желать зла вашей подруге? - уточнила Лакост. - Я таких не знаю. Он же была архитектором. Она всего лишь строила дома. - Не был ли какой-нибудь из ее проектов плохо рассчитан? Может быть, случался какой-то несчастный случай? Обрушение? - Нет, никогда. - Ее брак с Патриком, - вступил Гамаш. - Они были счастливы? - Думаю, да. Она хотела детей, а он нет. Вы могли заметить, он сам как ребенок. Не в смысле шалостей, а в бытовом смысле. Ему необходима материнская забота. Кати ему ее обеспечивала. Она обо всех нас заботится. В ней сильно чувство материнства. Из нее получилась бы замечательная мать. Она крестная нашего старшего. Никогда не забывает о его дне рождения. Лея уставилась на бумажный носовой платочек в руках, истерзанный в клочья. - Думаю, у них были хорошие отношения, - добавила она. - Я сама не понимала, почему. Особенно когда… - она посмотрела на Лакост, потом на Гамаша. Те молчали, ожидая окончания фразы. - Когда у нее мог быть Эдуар. - Ваш друг по колледжу, - проговорил Гамаш. - Тот, что покончил с собой. - Или просто упал, - сказала Лея. Это то, во что она должна была верить. Старалась верить. Лея тяжело вздохнула. - Любовь. Что тут поделаешь. Гамаш кивнул. Что тут можно было поделать. Вернулись Бовуар, Маттео и доктор Харрис. - С ним все будет хорошо, - заверила Шерон Харрис. - Ему просто нужно выспаться. - Я провожу тебя, - сказал Гамаш, надевая пальто. Вместо того чтобы пойти через забитый народом бистро, они воспользовался выходом на патио, и прошли с задней стороны магазинов. В соседней бакалее, сквозь окно, они увидели беседующих Антона и Жаклин. - Подруга месье Эванса, - начала коронер, - эта женщина та самая Лея Ру? Политик? - Она самая. - Она говорила, что дала ему одну таблетку Ативана. Ни разу не видела, чтобы взрослый человек впадал в такую невменяемость после одной таблетки. - Думаешь, она дала ему больше? - Минимум две. Конечно, ей стыдно в этом признаться. Или она дала ему всю бутылочку, и он принимал таблетки сам.