Было субботнее утро. Он надел брюки, рубашку и толстый свитер. Начало ноября – погода не давала забыть о себе. Рассвет случился пасмурным, как обычно и бывает в ноябре после солнечного и полного ярких осенних красок октября. Ноябрь - переходный месяц. Своего рода чистилище. Как холодный прощальный вздох между умиранием и смертью. Между осенью и мертвой зимой. Никто не любит этот месяц. Надев резиновые сапоги, Гамаш вышел из дому, оставив немецкую овчарку Анри и крохотную Грейси в недоумении. Они не привыкли, чтобы их не брали на прогулку. На улице было холоднее, чем он ожидал. Гораздо холоднее, чем в предшествующую ночь. Руки замерзли, прежде чем он добрался до луга, и Гамаш пожалел, что оставил перчатки и шапку дома. Арман остановился прямо перед темной фигурой. Маска была на месте. Кроме глаз, ничего не видно. Да и глаза за слоем кисеи виделись нечетко. - Кто вы? – спросил Гамаш. Спросил спокойно, по-доброму. Словно завел дружескую беседу. Словно случай для беседы представился обычный. Нет необходимости нагнетать обстановку. Для этого будет время позже, если потребуется. Но фигура оставалась молчаливой и недвижимой. Не по стойке смирно, настолько деревянной она не была. Но была в ней какая-то уверенность, чувство превосходства. Словно незнакомец не просто принадлежал этому месту, но и владел им. Гамаш подозревал, что эта авторитарность проистекала, скорее, от черной мантии и молчания, а не от самого человека. И снова его поразило, насколько молчание эффективнее слов. Если цель - сбить человека с толку. Но он не мог позволить себе роскоши молчания. - Зачем вы здесь? – спросил Гамаш. Сначала по-французски, потом по-английски. Подождал. Десять секунд. Двадцать. Четверть минуты. * * * В бистро Мирна и Габри наблюдали сквозь окно, как двое на лугу смотрят друг на друга. - Хорошо, - сказал Габри. – Арман от него отделается. - Кто это такой? – спросила Мирна. – Он был на вашей вчерашней вечеринке. - Знаю, но понятия не имею, кто он. Оливье тоже не знает. - Закончили? – спросил Антон, новый мойщик посуды и помощник официанта. Он потянулся за тарелкой Мирны, на которой оставались лишь крошки. Но рука его замерла. Как и все остальные, он уставился в окно. Мирна посмотрела на Антона. Тот был новеньким, но очень быстро освоился. Оливье нанял его для мытья посуды и обслуживания клиентов, но Антон дал понять, что надеется получить место шеф-повара. - Есть только один шеф, - поделился с Мирной Антон однажды, покупая в ее магазине старинные кулинарные книги. – Но Оливье нравится представлять все так, словно их может быть целая прорва. Мирна рассмеялась. Очень похоже на Оливье. Всегда старается произвести впечатление, даже на тех, кто его отлично знает. - А предпочтения у тебя есть? – спросила она, выбивая чек на старом кассовом аппарате. - Мне нравится канадская кухня. Она внимательно посмотрела на его. Около тридцати, решила она. Не в том возрасте, и чересчур амбициозен, чтобы быть просто помощником официанта. Кажется, хорошо образован, а еще отлично одет. Атлетически сложен. Темные волосы коротко стрижены по бокам и длиннее на макушке, а челка падает на лоб, что делает парня значительно моложе, чем он есть на самом деле. Определенно, красавчик. И к тому же начинающий шеф-повар. Будь она на двадцать лет моложе… Девчонкам свойственно мечтать. Она и мечтает. - Канадская кухня? Что это такое? - В точку! – улыбнулся Антон. – Никто точно не знает. Думаю, что это нечто, рожденное именно на этой земле. И на этих реках. Тут так много всего. Мне нравится кормить. Он произнес это с интонацией вуайериста, сознавшегося: «Мне нравится наблюдать». Мирна рассмеялась, зарделась и запросила доллар за обе книги. И теперь Антон, ссутулившийся над их столиком в бистро, уставился в окно. - Что это такое? – шепотом спросил он. - Ты не был вчера на вечеринке? - Был, но проторчал весь вечер на кухне. Не выходил. Мирна перевела взгляд с темной фигуры за окном на молодого человека. Вечеринка буквально за дверью, а он застрял на кухне, моя посуду. Сюжет словно из викторианской мелодрамы. Как будто прочитав ее мысли, он улыбнулся. - Я мог бы выйти, но не особо понимаю в вечеринках. А вот кухня – это как раз по мне. Мирна кивнула. Она понимала. У каждого из нас есть место, где не просто комфортно, но там чувствуешь себя на своем месте. Для нее это книжный магазин. У Оливье есть бистро. У Клары – ее мастерская. У Сары - пекарня. А у Антона - кухня. Но иногда этот комфорт иллюзорен. Маскируется под убежище, в то время как является тюрьмой. - Что он говорит? – спросил Антон, сев за стол и показав в сторону Гамаша и темной фигуры. * * * - Может быть, я чем-то могу вам помочь? – спросил Арман. – Или вы с кем-то хотите поговорить? Ответа не последовало. Ни ответа, ни жеста. Только легкий парок от дыхания. Признак жизни. Существо было устойчивым, как длинный шлейф дымка из трубы паровоза, мчащегося вперед. - Меня зовут Гамаш. Арман Гамаш, – он помолчал мгновение. – Я глава Сюртэ-дю-Квебек. Ему показалось или взгляд дернулся? Существо взглянуло на него и моментально отвело глаза к бистро? - Здесь холодно, - продолжил Арман, потирая руки. – Идемте ко мне. Выпьем кофе и, может быть, съедим по яичнице с беконом. Я живу вот там. Он указал на свой дом, решив показать, где живет, но понял, что незнакомцу это известно. Ведь он только что оттуда вышел. Так что это не секрет. Он подождал ответа на свое предложение позавтракать, параллельно представляя, что скажет Рейн-Мари, когда он приведет домой «нового друга». Ответа не последовало. Арман потянулся, чтобы ухватить незнакомца за руку, попробовать уговорить его. * * * В бистро все разговоры умолкли, утренний сервис сошел на нет. Все посетители и официанты как один уставились на двоих, стоящих на деревенском лугу.