- Обвиняемый лично посетил вас? Это так, шеф-суперинтендант? - Так. Я был дома, в Трех, Соснах, со своей женой… - Рейн-Мари Гамаш, - напомнил Залмановиц присяжным. - Именно она чуть раньше днем обнаружила тело Кати Эванс. - Именно так. Шеф-инспектор Лакост, глава отдела по расследованию убийств, была вместе с нами, как и инспектор Бовуар, мой заместитель. - Они сейчас в зале? - Non. Прокурор оглянулся, посмотрел на галерею, удивленно повернулся к Гамашу. Снова они обменялись взглядами. Судья Кориво взяла это себе на заметку. В их переглядывании судья Кориво увидела, помимо взаимопонимания, еще кое-что, совершенно неожиданное. Симпатию. Глаза Морин Кориво сузились от досады. Она подумывала пораньше окончить сегодняшнее слушание и пригласить обоих мужчин к себе на переговоры. Выяснить, наконец, правду. Но поскольку она была женщиной терпеливой, то понимала, что если предоставит им время и свободу, эти двое, в конце концов, проявят себя, и тем самым дадут ей больше информации для понимания, что же на самом деле происходит. - Тогда уже наступило время обеда? - Вообще-то, дело было уже после обеда. Гораздо позже. - Вас удивило то, что сообщил ваш обвиняемый? - Я был поражен. Мы, в конечном счете, дошли бы до этого сами. Выводы криминалистов подтвердили признание. На тот момент мы были уверены, что убийство мадам Эванс преднамеренно. - Почему? - Из-за костюма кобрадора. Костюм говорил нам, что убийство совершил кто-то близкий к жертве, кто-то обладающий знанием. Кто-то, кто знал секрет, который она считала хорошо спрятанным. - Но ведь костюм кобрадора и само присутствие кобрадора, говорило о другом? - возразил Залмановиц. - Не просто о секрете, но о вине настолько глубокой, что требовалось отмщение? Гамаш покачал головой: - В том-то и странность. Истинные кобрадоры не практиковали месть. Никогда не оказывали физического воздействия на свои жертвы. Их миссией было обвинить и разоблачить. Воззвать к совести. - А наказание оставить высшему суду? - спросил Залмановиц. - Высшему суду? - переспросила судья Кориво. - Уже второй раз я слышу это выражение. Что же оно означает? Барри Залмановиц выглядел так, словно с него только что свалились штаны. - Месье Залмановиц? - напомнила о себе судья. Наконец-то она зацепила его, и, похоже, за самое живое. За то, чем она не особенно интересовалась, но что упало прямо к ее ногам. - Это цитата, - послышался спокойный, глубокий голос шефа-суперинтенданта Гамаша. Судья Кориво ждала продолжения. Эта цитата, конечно, была ей знакома. Сам Гамаш использовал ее раньше. Да и Джоан провела изыскания в интернете. Но прокурор только что процитировал высказывание, давая понять, что это не просто слова. Что эти двое обсуждали их друг с другом. - Один из вас должен просветить меня, - предложила она. - Это слова Махатмы Ганди. - Гамаш развернулся к судье и она отметила, что его лицо блестит от пота. - Продолжайте, - попросила она. - «Есть суд выше суда земного, и это суд совести. Он заменит все другие суды». Морин слышала, как бешено клацают клавиши - пресса записывает. - Вы просто цитируете? - спросила она. - Или отстаиваете эту мысль? Потому что высказывание прозвучало так, словно это были его, Гамаша, слова. Его мысли. Его убеждения. И тут Морин Кориво поняла, что у нее в руках не просто кусочек к решению головоломки. Она получила ключ к разгадке всего гребанного дела. Она председательствовала на одном суде, в то время как эти двое присутствовали совершенно на другом. На высшем суде. Знание это одновременно и разозлило ее, и потрясло. И сильно напугало. Морин боялась того, о чем только что узнала. И того, что оставалось по-прежнему неизвестным. Например, что заставило двух этих высокопоставленных чиновников обдумывать возможность нарушения закона, который они клялись защищать? А может, они его уже нарушили? - Цитирую, - ответил Гамаш. В его глазах она прочла просьбу и предостережение: не заостряй внимания. Гамаш снова повернулся к генеральному прокурору, оставив судье Кориво размышлять на тему - что же она только что услышала. И увидела. С чем, фактически, только что согласилась. И что ей делать дальше. - Итак, вы уже подозревали, что Кати Эванс убита кем-то, кто ее знал? - спросил Залмановиц, успевший взять себя в руки и способный двигаться дальше. Да и назад, что ни говори, пути уже не было. - Oui. Это преступление очень долго планировали, поэтому убийцей мог быть лишь тот, кто давно с ней знаком. - И этот кто-то знал ее настолько хорошо, что решил убить? Это значительно сузило круг подозреваемых. - Именно так. Глава 23 - У меня есть к вам вопросы, - тихо, но по-деловому проговорил Бовуар. Он проделал путь до Монреаля, сквозь мокрый снег, чтобы сообщить страшную новость сестре Кати, Бет. Ему нужно было, чтобы она сосредоточилась, а не впадала в горе. Горевать она будет позже. А сейчас ему нужны были ответы. - Кати когда-нибудь рассказывала про кобрадора? Бет посмотрела на мужа, сидящего рядом с ней на диване. Снизу раздавались крики детей, дерущихся за обладание ноутбуком. - Что? Нет. - Она шила? Они посмотрели на следователя, словно на сумасшедшего. Бовуар их не винил. Вопрос даже для него самого звучал нелепо. - Шила? Э… чт… - Бет пыталась собраться с мыслями. - На ней был надет плащ, и мы подумали, может она его сшила сама. - Нет, она не рукодельница. Но готовить умеет, - сообщила Бет, в голосе ее послышались нотки надежды на то, что она своим ответом хоть как-то помогла. - Merci. - Бовуар улыбнулся ей. И сделав необязательную запись в блокноте, заметил, как Бет посмотрела на мужа и напряженно улыбнулась ему. - Вы с сестрой были близки? - Да. Мы и порознь-то живем всего полтора года. Она младше. Я всегда защищала ее, хотя ей моя защита не требовалась. Мы всегда шутили по этому поводу. Она живет в паре улиц от нас, а мама с папой всего в паре кварталов. О, Господи… Бет снова повернулась к мужу, тот обнял ее за плечи. - Мама с папой. - Я сообщу им, - сказал Бовуар. - Но если вы будете рядом, будет лучше. - Да, да, конечно. Ох, боже мой… - Вы с Кати рассказывали друг другу обо всем? - задал следующий вопрос Бовуар. - Думаю, да. Я ей обо всем рассказывала. Муж Бет едва заметно повел бровью. Но этого было достаточно, чтобы понять - он удивлен. И ему не по себе. - Простите, но вы должны рассказать мне о чём-то, чем она поделилась с вами, и что могло быть для нее компрометирующим. - Что вы имеете в виду? - Нарушала ли она когда-нибудь закон? Делала ли что-то, чего стыдилась, о чем никому бы не рассказала? Что-то, что можно было использовать против нее?