Патрик Эванс не мог найти себе места. Сидя на диване в B&B, он раскачивался из стороны в сторону. То, что начиналось как промозглый ноябрьский день, превратилось в холодную ноябрьскую ночь. - Не понимаю, - не уставал повторять Патрик. - Я не понимаю. Сначала его слова звучали как призыв, как мольба. Но время шло, ответа не находилось, и все попытки успокоить его заканчивались провалом. Его покачивания стали чисто механическими, а слова - примитивным лепетом. Матео старался облегчить страдания Патрика. Намерения его были благими, но методы оставляли желать лучшего. - Отодвинься от него, - приказала Лея. - У него горе, а не газы. А ты как будто пытаешься выдавить из него отрыжку. Матео похлопывал Патрика по спине и приговаривал: - Все будет хорошо. - К тому же, - Лея склонилась к мужу и понизила голос, - хорошо уже не будет. Матео смотрел, как его жена берет Патрика за руку. Тот взглянул на Лею, взгляд все еще был расфокусирован - после таблеток и сна. Матео ощутил укол застарелой ревности. Что же есть такого в Патрике, что пробуждает в любой женщине материнский инстинкт? Что бы это ни было, оно пробуждало в Матео злость. Чего ему сейчас хотелось, так это отвесить парню доброго пинка. Даже сейчас. Ясно, что это было неразумно, жестоко, но Матео хотелось наорать на Патрика, чтобы тот взял себя в руки. Сел прямо. Делал что-нибудь, помимо раскачивания и нытья. Им надо все обсудить. Принять какое-то решение. А Патрик, как обычно, бесполезен. Матео поднялся и подошел к камину - выместить свою злость на поленьях. Растолкать их кочергой. Как будто снова оказался на первом курсе университета. Снова как в Повелителе мух. Тогда их жизни тесно переплелись. Да так и не распутались. В тот первый год, когда они повстречались, все и началось. События, приведшие их в итоге к столь ужасному положению в столь прекрасном антураже. - Я подумал, может быть, вы захотите чего-нибудь съесть,- предложил Габри, появившийся в арочном проеме между столовой и гостевой. В руках он держал поднос с чайником. - Обед будет скоро готов. Не думаю, что вы захотите пойти в бистро. - Merci, - поблагодарил Матео, принял из рук Габри поднос и поставил его на кофейный столик, где уже лежали шоколадные пирожные, купленные ими с Леей в пекарне. Минутой позже Габри вернулся с новым подносом. С выпивкой. Оставил все на буфете возле потрескивающего дровами камина. Потом, склонившись к горюющему мужчине, тихо проговорил: - Я так же ничего не понимаю, но точно знаю, что они отыщут виновного. Но его слова не утешили Патрика. Казалось, тот еще больше замкнулся в себе. - Вы так думаете? - пробормотал Патрик. - Я верю в это. Выпрямившись, Габри задался вопросом, что если плач «я не понимаю» - не просто слезы по убитой жене. А еще он подумал, что у него откуда-то появилось острое желание врезать этому мужчине. Габри вернулся на кухню и налил себе пузатый бокал красного вина. Уселся на табурет у стойки и уставился в окно, в темноту. Собираясь готовить запеканку в качестве утешительного ужина, Габри подозревал, что его гости вряд ли обрадуются результатам следствия, которое проведет Гамаш. И вряд ли утешатся вкусным ужином. Кухня наполнялась ароматами жареного чеснока, лука, подливки и мясной начинки, а Габри размышлял о четырех друзьях и тесных узах, которые их связывали. Он заметил это сразу, с самого первого их сюда визита, несколько лет назад. Их дружба всегда представлялась чем-то прекрасным. Там был дух товарищества. И полное доверие. И вот они приехали снова. С самого начала было ясно - чего-то не хватает. И не только потому, что они приехали не в обычное для них время. Поздний октябрь вместо августа, что само по себе необъяснимо. Зачем приезжать, когда холодно и серо, а мир вокруг словно засыпает или вообще собирается умирать? Почему они приехали сейчас? Темнота и холод ноября не остались снаружи. Проникнув в B&B, они охватили и постояльцев. Этих вот друзей. Нет, они по-прежнему были друзьями. Но только дружелюбия стало меньше, что ли. И они казались счастливыми. Но гораздо менее счастливыми, чем раньше. Они наслаждались компанией друг друга. Но в меньшей степени. Они проводили меньше времени вместе. Несмотря на приглашения, меньше времени проводили с Габри, Оливье, и остальными в бистро. Потом пришел кобрадор, и холод накрыл всю деревню целиком. А теперь вот это. Кати мертва. Кто-то отнял у нее жизнь. - Сгинула, - громко проговорил Габри, в надежде, что сказанное вслух как-то поможет осознать ситуацию. Но вместе с Кати исчезло что-то большее. Он почувствовал это еще в гостиной. Ощутил безошибочно. Они все еще оставались членами узкого кружка. Старинного кружка, что очевидно. Если бы камни Стоунхэнджа могли дышать, они бы были такими друзьями. Но сейчас Габри, сливая воду из кастрюли с картофелем, поймал себя на мысли, что пытается понять, чем же, учитывая все прошедшие годы, спустя целую жизнь, были их отношения на самом деле. Может быть, они стали братьями по оружию? Защитниками друг друга? Или как сестры с братьями из одного детсада? Мужьями, женами, любовниками? Друзьями навек? Или чем-то совершенно иным. Да, они были узким кружком, и так, скорее всего, было всегда. Но теперь на свет выплыло что-то, доселе спрятанное. Он словно воочию увидел валуны Стоунхэнджа, склоненные друг к другу. Обращенные друг к другу. Но та же сила, что притягивает их друг к другу, их и опрокинула. А потом пыль улеглась, и вот они уже на земле, уже рухнули. То, что когда-то представало могучим, великолепным зрелищем, теперь уничтожено. - Сгинуло, - пробормотал Габри. Добавив сливки в исходящую паром Yukon Golds* (*сорт картофеля), он взбил пюре вместе с маслом, и уставился в кастрюлю. - Ох, какого черта! Подойдя к холодильнику, Габри достал кусок грюйера, отрезал от сыра несколько кусочков, и стал наблюдать, как тот тает на горячем картофеле. Потом Габри стал размешивать. Раскачиваясь туда-сюда, он прилагал свой немалый вес, чтобы разбить каждый комочек в пюре. - Не понимаю, - приговаривал он. * * * - Как такое могло произойти? - шепотом спросил Матео у Леи, вставшей рядом с ним у камина, чтобы согреться. Это с самого начала было плохой идеей. Слава богу, идея была не его. Мысль эта дарила покой и чувство безопасности. Но вот прямо сейчас он начинал волноваться. Все можно подать так, слово идея исходила именно от него. Легче легкого. Не составит никакой сложности убедить Гамаша в том, что зачинщиком был именно Матео. А оттуда лишь шаг до того, чтобы тебя заподозрили в убийстве. Может план и был таким с самого начала, подумал Матео. Может, нужно было не только получить на руки правдоподобное отрицание* (*поведение, при котором лицо, совершившее действие или отдавшее распоряжение, сохраняет возможность в дальнейшем отрицать свою вовлеченность без большого риска быть уличённым во лжи.), но и иметь возможность повесить вину на кого-то подходящего. Но это означало, что на подготовку плана ушло немало времени. Больше, чем он мог предположить. К тому же, требовалось пособничество остальных. И Леи. Возможно ли такое? Матео поставил свой стакан на каминную полку. - В чем дело? - спросила его Лея. От нее не укрылась его тревога. - Будет легко обвинить одного из нас, - склонив голову, тихо сказал он. - В убийстве Кати? - Во всем. Думала ли ты над этим? Фактически, Лея только что пришла к такому же выводу. Тот, кто первым успеет к Гамашу, будет иметь преимущество, представив свою версию случившегося. И свой взгляд на всех них.