- Давайте хотя бы унесем записи и сотрем информацию с доски, - предложила Лакост, показывая на доску для записей, заполненную блок-схемами, подозреваемыми и версиями. - Нет, это тоже оставь. - Но тогда он узнает, насколько мы продвинулись, - возразил Бовуар. - Он узнает, что у нас нет версий, - сказал Гамаш. - Но у нас есть версия! - Да. Но он об этом не узнает, прочитав твой отчет, или посмотрев сюда. - Гамаш ткнул в доску. - Non, - согласилась Лакост. - Нужно, чтобы все выглядело так, словно мы растерялись, - говорил Гамаш, в основном для себя. - Чтобы выглядеть несведущими. Или даже так, словно мы сдались. Нужно внушить преступникам, что бояться нечего. Тем самым ослабить их бдительность. Повысить их самоуверенность. - Он посмотрел на коллег с оттенком изумления во взгляде. - И тогда они начнут совершать ошибки. - Вы же не предлагаете нам сдаться, патрон? - уточнила для себя Лакост. - Как раз наоборот, - рассеянно ответил он, - Я думаю. И он действительно что-то основательно обдумывал. Бовуар поймал вопросительный взгляд Лакост. - Я думаю, - наконец продолжил Гамаш, повернувшись к собеседникам, - что нам нужно держать обнаруженное сегодня строго между нами. Точнее, я уверен в этом. О потайной двери мы никому не расскажем. Даже остальным членам команды. - Pardon? - в один голос переспросили Бовуар с Лакост. Беспрецедентно - скрывать от собственной следственной бригады ценную улику. - Хотя бы на сегодня, - попросил Гамаш. - Дайте мне время до утра. Мне нужно немного поразмыслить. - Я собираюсь повесить камеру на углу погреба, - сообщил Бовуар. - Если кто-то туда проникнет, мы сразу увидим - кто именно. Пока Бовуар занимался камерой, Лакост просматривала почту. - Из лаборатории сообщили, что результаты по костюму кобрадора мы получим не раньше завтрашнего утра. На нем множество следов ДНК. - Скорее всего, брали в прокат, - донесся голос Бовуара из погреба. - Бог знает, когда его последний раз стирали. - В голосе его звучало отвращение, свойственное мужчинам, тщательно следящим за собой. - Но, - продолжила Лакост, продолжая просматривать отчеты, - у нас есть результат по бите. Говорила она медленно, одновременно читая. Гамаш стоял рядом с ней, опытным глазом выхватывая из отчета нужные строки, затерявшиеся среди обилия научных терминов. Лакост крутнулась в кресле и посмотрела на Гамаша. - Что вы об этом думаете? - спросила она. - Что такое? - поинтересовался Жан-Ги. Он торопливо пересек пространство оперативного штаба и присоединился к коллегам. Молча прочитал отчет, после чего весь подобрался, нахмурился. - Для ордера на арест этого недостаточно, - сказала Лакост. - Пока нет. Но, по крайней мере, мы теперь знаем, кто держал в руках орудие убийства, и кто почти наверняка является убийцей Кати Эванс. - А что ты думаешь вот об этом? - Гамаш указал ей на еще одну строчку в отчете. - Тут всего лишь следы, - ответила Лакост. - В лаборатории говорят, что они, очевидно, попали туда случайно. - Тут чуть больше, чем следы, - возразил Гамаш. Чуть больше, хотя и не намного. И Лакост права - специалисты сделали вывод, что этот след ДНК попал сюда посредством убийцы, но самому убийце не принадлежал. Остальные два результата совершенно определенные. Один принадлежит Кати Эванс. Второй - ее убийце. И все же... - Зачем биту убирали с места преступления? - спросил он. - А потом вернули? Это же рискованно. Этот вопрос их преследовал. Могло быть несколько причин, почему убийца на это пошел. Он запаниковал. Или растерялся. Так люди иногда выходят из магазина с неоплаченным товаром в руках. По ошибке. И когда убийца понял, что бита может его изобличить, он вернул ее обратно. Это была самая вероятная причина. И, все же, почему бы просто не сжечь ее? Зачем рисковать и возвращать? Что приводит их к следующему выводу: убийце нужно было, чтобы биту нашли. - Чтобы манипулировать результатом, - предположил Бовуар. - Сфабриковать ДНК-улики. - Возможно, - согласился Гамаш. - Если все так, то полезно оставить убийцу с ощущением, что он нас облапошил. - Подбавить непрофессионализма, патрон? - спросил Бовуар. Гамаш улыбнулся. И все же Бовуара не покидало гадкое ощущение, что они не просто притворяются неумехами, а таковыми и являются. И что подобное решение уведет их в неправильном направлении, и убийца останется на свободе. - Нам нужно больше улик, - сказал он. Гамаш кивнул. Мало понять, кто убил Кати Эванс. Нужно получить доказательства. - Какой долгий день, - произнес он. - Нам нужно поесть. По крайней мере, последнее предложение возражений не вызвало. * * * Антон не солгал о своих кулинарных способностях. Говяжья запеканка, с ароматом трав, дикого чеснока, с лесными грибами, собранными и высушенными осенью, отличалась от всего, что они когда-либо пробовали. - Оливье вообще понимает, кого он приобрел в лице Антона? - поинтересовалась Рейн-Мари. Она пыталась выглядеть жизнерадостной, но была явно вымотана событиями прошедшего дня. - Сомневаюсь в этом, - ответил Арман, убирая со стола, пока Жан-Ги разбирался с десертом. - «Панна котта с малиновым пюре», - прочитал Бовуар на этикетке, прикрепленной к рамекину. - Антон сказал мне, что научился готовить, когда лежал в клинике. Очевидно, я выбрал не ту программу реабилитации. - Ничего подобного, - возразил Гамаш. - Нам очень нравятся твои цветочные кашпо из макраме. - Это хорошо, тем более что близится Рождество. - Давай, - Арман посмотрел на уставшую Рейн-Мари, у которой под глазами залегли темные тени. - Ступай в постель. Мы оставим для тебя десерт. - Я в порядке, - ответила та. - Я и не сомневаюсь. Он помог жене подняться, и когда Изабель с Жаном Ги пожелали им спокойной ночи, повел ее по лестнице наверх. Но прежде отвел Жана-Ги и Изабель в сторонку. - Позвоните Мирне и Рут. Узнайте, кому еще они рассказывали про историю с контрабандой. И попробуйте узнать что-нибудь про Антона. Шеф-повар-посудомойщик признался во многом, включая знакомство с жертвой и знание о кобрадоре. Но не сказал ничего такого, что следствие не установило бы самостоятельно. Расценить его признание как действие невиновного, чтобы очистить совесть? Или как упреждающий ход убийцы? - Я спущусь, и мы пойдем в B&B. - Oui, патрон. Уложив Рейн-Мари в постель, несколько минут спустя он вернулся и нашел ее крепко спящей. Засунув бутылку с горячей водой ей под одеяло, он нежно поцеловал жену, чтобы не разбудить ее, и оставил на прикроватной тумбочке чашку чая. Аромат ромашки, как знал Гамаш, успокаивал. Спускаясь, он услышал, как Жан-Ги говорит по телефону: - Слушай, старая перечница, это же простой вопрос.