Это встреча соратников, или начало жесточайшей, короткой, но кровавой войны? И все они теперь посреди поля битвы за сферы влияния? Изабель посмотрела на мадам Гамаш, Анни и Оноре. И поняла то, что, должно быть, сразу понял шеф-суперинтендант Гамаш, как только она ему сообщила, что здесь, в Трех Соснах, находится глава американского картеля. Если бы битва велась в этой крохотной пограничной деревушке, кто бы из картелей ни победил, результат будет показательным для местных жителей. В особенности, для месье Гамаша и его семьи. Три Сосны сотрут с лица земли, чтобы жители других маленьких деревень приграничья не сомневались - с ними будет то же самое, если они откажутся плясать под дудку картелей. Картели никогда не управляют, руководствуясь преданностью и расположением. Их сила - террор. Лакост почувствовала, как по позвоночнику медленно стекает струйка пота. Глава 32 - Что ты делаешь? - спросил Бовуар. Впрочем, то, чем занимался Гамаш, было очевидно. На самом деле Жан-Ги имел в виду «зачем». Как только автомобиль сбросил скорость и замедлился, чтобы спуститься с холма в Три Сосны, Гамаш повернулся на сидении и стал снимать пояс с кобурой. Открыв бардачок, он переложил туда пистолет, предварительно вынув из него патроны. - Тебе можно появляться с оружием, - сказал Гамаш, запирая бардачок и убирая ключ в карман брюк. - А мне нельзя. Рейн-Мари и Анни заметят, начнут спрашивать. Нам это не нужно. Солнце висело высоко, хотя безжалостное сияние летнего дня смягчилось. Никогда еще деревенька не выглядела такой прекрасной. Такой мирной. Сады были полны цветения. Ребятишки, поужинав, играли на деревенском лугу. Наслаждались каждым оставшимся мгновением летнего дня. - А что, если обмен произойдет в бистро, а у тебя в руках ничего, кроме ложки? - Надеюсь, успею схватить хотя бы вилку, - попробовал пошутить Гамаш, Бовуар не улыбнулся. - Возьму это. - Снова став серьезным, Гамаш показал Жану-Ги то, что вынул из бардачка взамен пистолета. В его ладони лежало нечто, похожее на кусочек дерева. Но Бовуар знал, что это. Швейцарский армейский нож, для охотников. Его выкидное лезвие предназначалось для вспарывания брюха зверю. Жан-Ги перевел взгляд с твердой руки Гамаша на его решительные глаза. Одно дело - выстрелить в человека. Жестокое деяние, которое никогда не забудется. Да и не надо такое забывать. Бовуар отлично понимал это. И совсем другое дело - ударить кого-то ножом. Вонзить лезвие в тело. Жан-Ги никогда над этим не задумывался. В отличие от Гамаша. Тому приходилось. И придется еще, если понадобится. * * * - Великолепно, - буркнула Рут, когда Гамаш с Бовуаром вошли в бистро. - Рокки и Бу-Бу. Гамаш посмотрел на Бовуара и сокрушенно покачал головой. - Может, Рокки и Бульвинкль? - переспросил Габри, поставив напротив Клары пиво. Бовуар поцеловал Анни и взял Оноре на руки. - Лось и белка. - Клара закивала и сделала глоток холодного Фарнем блонд эля. - Есть еще Йоги и Бу-бу, - вспомнила Рейн-Мари, обнимая Армана. - Ettu, Brute? - укорил ее Гамаш, и Рейн-Мари засмеялась. - Оноре, - зашептал Жан-Ги на ушко малышу, и вдохнул запах детского тела - сочетание детской присыпки и аромата Анни. И Бовуар понял, для чего Арман попросил к их приезду привести Рут. Чтобы та прилюдно над ними насмехалась. Маленькая, но красноречивая деталь. Как в портретах Клары - каждый штрих и пятнышко на своем, заранее определенном месте. Для особого эффекта. Для посвященных, нападки Рут - обычный ритуал. Своего рода визитная карточка. Но для посторонних все звучало как издевка над двумя настолько бестолковыми людьми, что даже старуха смогла это заметить. И посмела высказать вслух. Что добавляло к портрету Гамаша дружелюбия, теплоты и покладистости. Мягкости. Этому мужчине больше подходили насмешки в деревенской гостинице, чем холодные зазубренные грани полицейской работы. Бовуар видел Матео Биссонетта и Лею Ру, сидящих в углу. Те прислушивались. Лея улыбалась, крепко сжав губы, отчего приобретала сходство с гадюкой. Американцы откровенно разглядывали пришедших. Даже вида не делали, что им не интересно. Они, конечно, знают, кто такой Гамаш. Это определяющий момент. Могут встать и уйти, опасаясь, что Сюртэ помешает их планам. Или достанут пушки и откроют стрельбу по полицейским и остальным в бистро? Не впервые картели позволяют себе подобное. Но эти двое просто сидели, как-будто наблюдая не особо захватывающее ток-шоу. - Я не знал, что ты здесь, - сказал Жан-Ги жене, удивившись и порадовавшись тому, что смог произнести это спокойным тоном. - Я оставила тебе сообщение, - заметила Анни. - Мы решили приехать, чтобы отдохнуть от городской жары. Впрочем, за городом было не лучше. Воздух был плотным от влажности. Казалось, еще немного и он превратится в воду. Ни ветерка, ни намека на грядущую прохладу. Люди спасались в тени, молясь, чтобы солнце поскорее зашло. И лишь детвора на лугу устроила хоровод, взявшись за руки, да двое мальчишек отбирали друг у друга мяч. Бистро постепенно заполнялось, почти все столики были уже заняты. Гамаш подошел к столику американцев. Послышался скрип дерева по дереву - мужчина постарше отодвинулся на стуле и опустил ладонь на бедро. Каждый волосок на затылке и шее Бовуара вздыбился, кожу закололо иголками. Словно ноябрьский сквозняк пронесся по залу. Но в руках его был Оноре, и Бовуар не мог ничего поделать, даже если мужчина достанет пистолет. И выстрелит в шефа. Бовуар заставил себя отвернуться. Заслонив Оноре своим телом, он встал перед Анни. Остальные продолжали разговор, темой которого была грядущая выставка Клары в музее изящных искусств Монреаля. До выставки оставалась всего неделя. Рут посмотрела на Жана-Ги. В ее удивленных глазах читался вопрос. Гамаш улыбнулся американцам. - Вы позволите? - проговорил он по-французски. Когда ответа не последовало, спросил: - Anglais? По-английски? - Да. - Эти стулья не заняты? - Нет, берите, не стесняйтесь. Гамаш ухватил за спинки пару свободных стула, затем с сомнением посмотрел на мужчин: - Вы мне откуда-то знакомы. Мы не встречались? На другом конце зала Бовуар чуть не рухнул в обморок. Вернув Оноре на руки Анни, он приготовился выхватить пистолет, если потребуется. Вокруг него текла беседа, слова не имели смысла, хотя он и прилагал усилия, пытаясь вникнуть в суть разговора. Жан-Ги боялся посмотреть на Гамаша, дружески беседующего с главой американского картеля. Но слышал каждое слово. «Если они его не пристрелят, то это сделаю я», - решил Бовуар. Изабель Лакост сидела рядом с Кларой, улыбка гримасой застыла у нее на лице. Бовуар видел, как она уронила руку под столешницу. Сердце Жана-Ги билось так громко - он едва слышал, о чем они говорят. - Не думаю, что мы встречались, - ответил мужчина помоложе. - Мы только что приехали. - А! - произнес Гамаш. Его английский приобрел британский акцент. - Счастливчики. Мало кто набредает на нашу деревню, или на бистро. У нас новый шеф-повар. Попробуйте его форель на гриле, очень вкусно. - Мы уже пробовали, - уверил молодой. - Великолепно. Мы приедем еще. - Очень на это надеюсь, - сказал Гамаш. - Спасибо за стулья. Кивнув американцам напоследок, шеф-суперинтендант подхватил стулья, один пихнул Бовуару, второй поставил рядом с Рейн-Мари. - Они кажутся приветливыми, - сказал ему Жан-Ги, когда Гамаш сел.