Пока Рейн-Мари раздевалась, он включил душ и отрегулировал, чтобы вода не была слишком горячей. – Я скоро вернусь, ты и соскучиться не успеешь. – Ты уходишь? О, прости, ну конечно. Ты должен идти. Он обнял ее, потом отступил на шаг, взял ее руки и осмотрел. На обручальном кольце осталась капелька засохшей крови. Не увидеть в этом символику было трудно. Вот что привнес он в их брак, в их совместную жизнь. Кровь. Она текла как река, которая иногда выходит из берегов. Пятная их. Оставляя на них след. Как бы сложилась их жизнь, если бы он продолжил совершенствоваться в области юриспруденции и не пошел бы в Квебекскую полицию? Если бы остался в Кембридже? Возможно, стал бы профессором. И тогда он уж точно не стоял бы сейчас здесь, пытаясь соскрести последнее пятнышко засохшей крови с руки жены. – Прости, – тихо сказал он. – Ты ни в чем не виноват, Арман. Ты здесь, чтобы помочь. Он поцеловал ее и кивнул в сторону душа: – Иди. Рейн-Мари кивнула в сторону двери: – Иди. Ой, тебе понадобится это. Она вытащила из кармана свитера ключи от церкви. На ключах тоже была кровь. Арман схватил салфетку и с ее помощью забрал у жены ключ. Внизу Бовуар разговаривал с Кларой и Мирной. – Кто еще знает? – Рейн-Мари сказала нам, естественно. Про кобрадора, – ответила Клара. – А больше никому. Ясное дело, все понимают, что что-то случилось, в особенности после приезда полиции. Но что именно, никто не знает, а полицейские ничего не говорят. – Потому что им ничего не известно, – ответил Бовуар. Он знал, как важно сохранять информацию в тайне. Иногда даже от близких людей. – Все собрались в бистро, – сказала Мирна. – Ждут новостей. Ждут вас. Некоторые приходили сюда, но полицейский их не пустил. – Кто приходил? – Габри, разумеется, – ответила Клара. – А если честно, почти все приходили. Спустившись к ним, Гамаш спросил, побудут ли они с Рейн-Мари до его возвращения. – Конечно, – сказала Клара. Гамаш и Бовуар вышли из дома и ненадолго задержались, чтобы переговорить с агентом, дежурившим у двери: – Пожалуйста, оставайтесь здесь. – Oui, patron. Именно этот агент приезжал в Три Сосны предыдущим вечером. – Что вы сделали с месье Маршаном, которого задержали вчера вечером? – Как вы и приказали, оставили его на ночь. К утру он успокоился. Потом отвезли его домой. – Когда? – В десять. Он отказался говорить, откуда у него таблетки в пакетике. Что там было? Гамаш вспомнил о присланном по электронной почте отчете из лаборатории, который он читал, когда позвонила Рейн-Мари. – Фентанил. – Фф… – Полицейский в изумлении замолчал. Старший суперинтендант Гамаш утвердительно кивнул и пошел дальше по дорожке, увидев Габри, который направлялся к ним от бистро широкими шагами. Хотя и не бежал. Габри бегать не умел. Он сразу становился неуклюжим. Все еще с кухонным полотенцем в руке, он успел перехватить Гамаша и Бовуара: – Что случилось? Копы нам ничего не говорят. Он смерил укоризненным взглядом полицейского у двери, который сделал вид, будто не слышит. – Я тоже ничего не могу сказать, – ответил Гамаш. – Что-то случилось с Рейн-Мари, – не отступал Габри. – С ней все в порядке? – Да. – Ну слава богу. Но кто-то… – Он махнул рукой в сторону церкви и еще одного агента полиции. Гамаш покачал головой и заметил, что к ним направляются другие люди во главе с Леа Ру и Матео. – Вы идите, я с ними разберусь, – сказал Габри. Он повернулся и пошел им навстречу, давая Гамашу и Бовуару время сбежать. Женщина-полицейский, охранявшая вход в церковь, ждала их. За ее спиной виднелась маленькая, обшитая вагонкой церквушка. Милая. Неопасная. Как и тысячи других в деревнях по всему Квебеку. Только эта церковь хранила не мощи, не палец или зуб святого, а целое тело. Мертвое существо из иного времени. Глава четырнадцатая Изабель Лакост, глава отдела по расследованию убийств, появилась в тот самый момент, когда Гамаш и Бовуар подошли к церкви. Ее машина, а с нею и фургон криминалистов, ехавший следом за машиной местной полиции, остановились неподалеку. Криминалисты выгружали оборудование, пока Гамаш, Бовуар и Лакост проводили короткое совещание. – Можешь снять отпечатки пальцев отсюда? – Гамаш протянул агенту ключ в салфетке. – Расскажите, что вы знаете, – сказала Лакост, обращаясь к Гамашу. Бовуар спрятал улыбку, подумав, отдают ли они себе отчет в том, что именно с этой фразой Гамаш обращался к агентам, когда возглавлял отдел. – Мы туда еще не заходили, – ответил старший суперинтендант. – Мадам Гамаш нашла тело в церковной кладовке, после чего заперла церковь. Оказалось, это кобрадор. – Кто? – спросила Лакост. Гамаш, уже свыкшийся с этим существом, забыл, что Изабель Лакост ничего о нем не знает. – Сама увидишь, – сказал он. – Сделано. – Криминалист вернул большой ключ Гамашу, и тот передал его Лакост. Поднявшись по лестнице, Гамаш отступил в сторону, а Лакост открыла дверь и вошла внутрь в сопровождении криминалистов. Пока они проходили мимо него, Гамаш повернулся и посмотрел на деревню и ее жителей. Они выстроились полукругом у бистро. С того места, где он стоял, это было похоже на выражение общественного неодобрения. Повалила снежная крупа, то ли снег, то ли ледяной дождь. Но они продолжали стоять там, глядя в сторону церкви. Темные фигуры вдали. Они не двигались. Смотрели на него. Наконец он зашел в церковь. Туда, где предлагали мир, спокойствие и убежище даже старухе, которая молилась за Сына Утра. Гамаш спустился по лестнице в темноту.