Диана. Это удар на добивание. Ее настоящее имя. Гневная дрожь сменяется стыдом – Фарли превращается в пустую оболочку. Она смотрит себе под ноги, не отрывая глаз от пола. Я хорошо знаю это выражение. Так выглядит сломленная душа. Если ты заговоришь, если двинешься, то упадешь. Фарли уже начинает колебаться, изничтоженная полковником, его словами и звуком собственного имени. – Это я ее убедила. Отчасти мне хочется, чтобы мой голос дрожал – пусть этот человек думает, будто я его боюсь. Но я повидала кое-что похуже, чем какой-то солдафон с кровавым глазом и скверным характером. Похуже и пострашнее. Я осторожно отталкиваю Килорна и двигаюсь ближе. – Это я была за Мэйвена и его план. Если бы не я, ваши люди остались бы в живых. Их кровь на моих руках. К моему удивлению, полковник лишь посмеивается. – Мир не вращается вокруг тебя, Мэра Бэрроу. Солнце не садится и не встает по твоей команде. «Я имела в виду другое». Но даже мысленно эти слова звучат глупо. – Не бери на себя чужие ошибки, – продолжает он и вновь поворачивается к Фарли. – Командовать ты больше не будешь, Диана. Хочешь возразить? На одно короткое, ослепительное мгновение кажется, что она возразит. Но тут же Фарли опускает голову, уходя в себя. – Нет, сэр. – Лучшее решение, принятое тобой за последние несколько недель, – отрывисто произносит полковник и разворачивается, чтобы уйти. Но Фарли еще не побеждена. Она вновь поднимает глаза. – А как же моя миссия? – Миссия? Какая миссия? – Полковник, кажется, скорее заинтригован, чем сердит. – Его здоровый глаз живо обращается на нее. – Мне не известно о каких-либо новых приказах. Фарли переводит взгляд на меня, и я ощущаю странное родство. Даже потерпев крах, она еще продолжает сражаться. – У мисс Бэрроу есть интересное предложение, которым я намерена заняться. Надеюсь, командование согласится. Я почти улыбаюсь ей; это заявление, сделанное в лицо такому противнику, придает мне храбрости. – Что за предложение? – спрашивает полковник, расправив плечи. С близкого расстояния отчетливо видны кровавые завитки у него в глазу. Они медленно дрейфуют, как облака на ветру. – Я получила список имен. Это Красные, как мой брат и я, родившиеся с мутацией, которая дала им… особые умения. – Я должна убедить его, должна. – Их можно разыскать, сберечь, обучить. Они Красные, но такие же сильные, как Серебряные. Они способны сразиться с ними в открытом бою. В моей груди клокочет рваное дыхание, которое дрожит при мысли о Мэйвене. – Король знает про этот список, и он, несомненно, убьет всех, если мы не найдем их первыми. Он не оставит в живых столь мощное оружие. Полковник несколько секунд молчит. Он размышляет, двигая челюстью. И теребит пальцами тонкую цепочку, которая уходит под воротник. Я мельком замечаю золотые звенья у него между пальцев. Это дорогая вещь, которой не бывает у солдат. Интересно, у кого он ее украл. – И кто дал тебе этот список? – наконец спрашивает полковник ровным голосом, который трудно разгадать. Для солдафона он удивительно ловко скрывает свои мысли. – Джулиан Джейкос. – Слезы наворачиваются на глаза при этом имени, но я не позволю им скатиться. – Серебряный, – с усмешкой произносит полковник. – Он сочувствует нам, – немедленно возражаю я, ощетинившись. – Его арестовали за то, что он спас капитана Фарли, Килорна Уоррена и Энн Уолш. Он помогал Алой гвардии, он был заодно с нами. И возможно, из-за этого он погиб. Полковник покачивается на каблуках, продолжая хмуриться. – О, твой Джулиан жив. – Жив? Он еще жив? – потрясенно переспрашиваю я. – Но Мэйвен сказал, что убьет его… – Странно, не правда ли? Странно, что король Мэйвен оставил в живых изменника… – Полковник явно наслаждается моим удивлением. – Очевидно, Джулиан никогда и не был твоим союзником. Он всучил тебе список, чтобы ты передала его нам и чтобы Гвардия бросилась на бессмысленные поиски, которые приведут ее в очередную ловушку. «Кто угодно может предать кого угодно». Но я отказываюсь считать Джулиана предателем. Я достаточно хорошо его понимаю – и знаю, кому он верен по-настоящему. Мне, Саре и всем, кто способен бросить вызов королеве, убившей его сестру. – И даже если – ЕСЛИ – список верен и это имена других… – Полковник пытается подобрать слово, не особо стараясь быть деликатным. – …Существ вроде тебя, что тогда? Мы сумеем опередить лучших агентов короля, охотников, которые быстрее и сильнее нас? Мы попытаемся организовать массовый исход тех, кого сумеем спасти? Откроем школу уродов имени Бэрроу и потратим много лет, чтобы научить их драться? Мы перестанем думать обо всем остальном – о страданиях людей, о детях-солдатах, о казнях… ради них? – Он качает головой, так что на шее у него напрягаются толстые мышцы. – Война будет кончена, и наши тела успеют остыть, прежде чем мы хоть чего-то добьемся, согласившись на твое предложение. Он смотрит на Фарли, накаляясь. – То же самое скажут все члены командования, Диана, поэтому, если только ты не хочешь снова выставить себя дурой, советую помалкивать об этом. Каждое его слово – как удар молота, который вбивает меня в землю. В чем-то он прав. Мэйвен действительно пошлет своих лучших людей, чтобы выследить и убить тех, чьи имена в списке. Он постарается держать дело в секрете, и это его замедлит, но не фатально. У нас, несомненно, имеются и другие задачи. Но если у какого-нибудь человека, похожего на меня и на Шейда, есть хоть один шанс, разве мы вправе ему отказать? Я открываю рот, чтобы сказать это полковнику, но он вскидывает руку. – Больше ничего не желаю слушать, мисс Бэрроу. И, прежде чем вы успеете свысока намекнуть, будто я пытаюсь вам помешать, вспомните свою присягу. Вы дали клятву служить Алой гвардии, а не личным мотивам. Он обводит рукой комнату, полную раненых солдат. Все они пострадали, сражаясь за меня. – А если их лиц недостаточно, чтобы вас угомонить, вспомните о своем друге и о том положении, в котором он здесь находится. «Кэл». – Вы не посмеете причинить ему вред. Кровавый глаз полковника темнеет, делаясь багровым от ярости. – Посмею – чтобы защитить своих людей. Уголки его глаз приподнимаются. Это намек на улыбку. – Как посмели и вы. Не ошибитесь, мисс Бэрроу. Пытаясь добиться своего, вы уже навредили многим, и в первую очередь принцу. На мгновение кажется, что кровь застилает мои собственные глаза. Все, что я вижу, – красная пелена бешенства. Искры вспыхивают на кончиках пальцев, танцуют под кожей, но я стискиваю кулаки и сдерживаюсь. Когда пелена пропадает, над головой мигают лампы – это единственное свидетельство моей ярости. Полковник ушел, предоставив нам кипеть в одиночестве. – Спокойней, девочка-молния, – произносит Фарли, и ее голос мягче, чем я когда-либо слышала. – Все не так плохо. – Неужели? – выговариваю я сквозь стиснутые зубы. Страшно хочется взорваться, выпустить наружу свою подлинную суть и показать этим слабакам, с кем они имеют дело. Но тогда я, в лучшем случае, окажусь в камере, а в худшем – получу пулю. И мне придется умереть, зная, что полковник прав. Я и так уже причинила много вреда, и всякий раз – самым близким людям. «Но я думала, что это для пользы дела, – говорю я себе. – Ради будущего». Вместо того чтобы посочувствовать мне, Фарли выпрямляется, садится и наблюдает, как я исхожу гневом. Пристыженная девочка, какой она была минуту назад, исчезает с пугающей быстротой. Еще одна маска. Она подносит руку к шее и вытаскивает золотую цепочку, такую же, как у полковника. Я не успеваю удивиться этому совпадению, поскольку замечаю, что на цепочке что-то висит. Шипастый железный ключик. Не нужно спрашивать, что он отпирает. Казарму номер один. Фарли, с ленивой улыбкой на лице, беспечно бросает его мне. – Ты сейчас поймешь, что я прекрасно умею отдавать приказы… и совершенно не умею их выполнять. Глава 7 Килорн ворчит всю дорогу из лазарета до плаца. Он шагает медленно, вынуждая и меня замедлить шаг. Я пытаюсь не обращать на него внимания – ради Кэла, ради нашего дела, – но когда я в третий раз слышу слово «глупо», то резко останавливаюсь. Килорн врезается мне в спину. – Прости, – говорит он, но в его голосе я не слышу никакого раскаяния. – Нет, это ты прости, – отзываюсь я и разворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. Гнев, который вызвал у меня полковник, переливается через край, и мои щеки жарко краснеют. – Мне страшно жаль, что ты постоянно ведешь себя как полный придурок и не можешь понять, что происходит на самом деле. Я ожидаю, что Килорн прикрикнет на меня, в своей обычной манере ответит ударом на удар. Но он втягивает воздух и отступает на шаг, изо всех сил стараясь успокоиться. – Думаешь, я настолько глуп? – спрашивает он. – Пожалуйста, Мэра, просвети меня. Рассей тьму. Что такое ты знаешь, чего не знаю я? Слова так и рвутся наружу. Но двор слишком открыт, полон солдат полковника, бойцов Гвардии и беженцев, которые снуют туда-сюда. Хотя тут нет Серебряных, способных прочитать мои мысли, нет камер, следящих за каждым движением, я не стану давать себе волю. Килорн, вслед за мной, смотрит на группу солдат, которые трусцой пробегают мимо. – Думаешь, они за тобой шпионят? – насмешливо спрашивает он, понизив голос до издевательского шепота. – Да брось, Мэра. Мы здесь все на одной стороне.