Полковник усмехается, словно прочитав мои мысли. – Лучше сиди. – Без пистолета вы не можете держать под контролем двух подростков? – насмешливо спрашиваю я, подбородком указав на оружие. Нет ни одного человека на свете, который осмелился бы так назвать Кэла, даже когда у него нет способностей. Военная подготовка принца сама по себе делает его смертельно опасным противником – и полковник это хорошо знает. Он не обращает внимания на оскорбление и становится прямо передо мной, устремив на меня свой кровавый глаз. – Знаешь, тебе повезло, что я прогрессивный человек. Немногие сохранили бы ему жизнь… – Он кивает на Кэла и снова поворачивается ко мне. – А некоторые убили бы заодно и тебя. Я смотрю на Килорна, надеясь, что тот понимает, на чьей он стороне. Он нервничает, как маленький. Если бы мы вернулись в детство и вновь стали одного роста, я бы врезала ему кулаком в живот. – Вы держите меня здесь не ради светских бесед, – говорит Кэл, прервав спектакль. – Так на что же вы собираетесь меня обменять? Реакция полковника – единственное подтверждение, которое мне нужно. Он гневно стискивает зубы. Он сам хотел это сказать, но Кэл успел первым. – Обменять… – бормочу я, точнее шиплю. – Вы собираетесь отдать врагу свое лучшее оружие? Вы настолько глупы? – Не настолько, чтобы надеяться, что он будет сражаться за нас, – отвечает полковник. – Нет, дурацкие иллюзии я оставлю тебе, девочка-молния. «Не срывайся. Он добивается именно этого». Тем не менее у меня уходят все силы, чтобы смотреть прямо перед собой и не переводить взгляда на Кэла. Честно говоря, я не знаю, кому он верен и за кого сражается. Я лишь знаю, против кого он будет бороться – против Мэйвена. Некоторым образом, это объединило нас. Но жизнь и война не настолько просты. – Очень хорошо, полковник Фарли. Он вздрагивает, когда слышит свою фамилию. И слегка поворачивает голову, подавив желание взглянуть на дочь, которая лежит без сознания в камере. «Ему больно», – отмечаю я и прячу это знание подальше. Оно еще пригодится. Но полковник отвечает ударом на удар. – Король предложил сделку, – произносит он, и его слова напоминают нож, который вот-вот вонзится в тело. – Если он получит изгнанного принца, то вернет традиционный призывной возраст. Восемнадцать лет вместо пятнадцати. Он опускает глаза и понижает голос. На одно короткое и ослепительное мгновение я вижу отца, а не жестокого палача. Он думает о детях, посланных на смерть. – Это хорошие условия. – Даже слишком, – быстро отвечаю я, резко и громко, чтобы скрыть страх. – Мэйвен ни за что их не выполнит. Слева от меня, Кэл медленно выдыхает. Он сводит руки, сомкнув шпилем пальцы. Становится видно, что за последние несколько дней он заработал уйму синяков и порезов. Они как будто шевелятся, когда он движется. Еще один способ отвлечься от неприятной правды. – Но выбора нет, – говорит он наконец, замерев. – Отказаться от сделки значит обречь на смерть их всех. Полковник кивает. – Именно. Не трусьте, Тиберий. Ваша смерть спасет тысячи невинных детей. Они – единственная причина, по которой вы еще дышите. Тысячи. Несомненно, они стоят жизни Кэла. Конечно. Но какая-то глубокая, извращенная и холодная часть моей натуры, с которой я уже неплохо познакомилась, не согласна. «Кэл – боец, лидер, убийца, охотник. И он нужен тебе. Во многих смыслах». Что-то блестит в глазах Кэла. Если бы не Молчаливый камень, его руки вспыхнули бы огнем. Он слегка подается вперед и вздергивает губы, обнажив ровные белые зубы. Это злобная звериная гримаса. Я не удивилась бы, увидев клыки. – Я ваш законный король, и в моих венах течет кровь многих поколений Серебряных, – отвечает он, закипая. – Единственная причина, по которой вы еще дышите – то, что я не могу выжечь кислород в этой камере. Я никогда не слышала от Кэла подобной угрозы, такой откровенной, что у меня все внутри переворачивается. И полковник, обычно спокойный и мужественный, тоже это чувствует. Он поспешно пятится и чуть не врезается в Килорна. Как и Фарли, он сердится на себя за свой страх. На несколько секунд лицо у него становится одного цвета с кровавым глазом. Ходячий помидор, да и только. Но полковника так просто не смутить. Он быстро побеждает панику, приглаживает светлые волосы, прижимая их к черепу, и с удовлетворенным вздохом прячет пистолет в кобуру. – Ваша лодка отбывает сегодня вечером, ваше королевское величество, – говорит он, похрустывая шеей. – Советую вам попрощаться с мисс Бэрроу. Вряд ли вы еще увидитесь. Мои пальцы крепче хватаются за сиденье стула, впиваясь в холодный, грубый металл. Если бы меня звали Эванжелина Самос, я бы обернула этот стул вокруг шеи полковника. Так, чтобы он ощутил вкус железа во рту, чтобы оба его глаза заволокло кровью. – А Мэра? Почему Кэл настолько глуп, чтобы даже теперь, на пороге смерти, тревожиться обо мне? – Ее будут охранять, – влезает Килорн, заговорив впервые с тех пор, как вошел в камеру. Его голос дрожит – неудивительно. Этому трусу есть чего бояться. Например, меня. – Но Мэре не причинят вреда. На лице полковника мелькает отвращение. Наверное, он хочет, чтобы и я умерла. Не знаю, есть ли люди, способные его переубедить. Разве что загадочное «командование», кем бы оно ни было. – Вот так вы будете поступать с людьми, похожими на меня? – огрызаюсь я, приподнимаясь. – С новокровками? Следующим вы приведете сюда Шейда и тоже посадите в клетку, как зверюшку? Пока мы не научимся хорошо себя вести? – Это зависит от него, – спокойно отвечает полковник. Каждое слово сродни пинку в живот. – Он был хорошим бойцом. До сих пор. Как и твой друг, – добавляет он, кладя широкую ладонь на плечо Килорна. Полковник буквально источает отцовскую гордость – то, чего так не хватало Килорну в детстве. Если прожить много лет сиротой, понравится даже такой ужасный отец. – Без его помощи я бы ни за что не нашел повода, а равно и возможности тебя запереть. Я гневно смотрю на Килорна, надеясь, что мой взгляд причинит ему столько же боли, сколько он причинил мне. – Наверное, ты очень гордишься собой. – Пока нет, – отвечает рыбацкий мальчишка. Если бы не наше детство в Подпорах, не все те разы, когда мы воровали и ускользали, как крысы, я бы ничего не заметила. Но Килорна нетрудно разгадать, во всяком случае мне. Когда он поворачивается и слегка выгибает спину, это выглядит вполне естественно. Но в том, что он пытается сделать, ничего естественного нет. Низ его куртки провисает, обрисовав коробку со шприцами. Она опасно скользит, съезжая по животу, все быстрей и быстрей. – О… – ахает Килорн и вывертывается из-под руки полковника. Коробка вылетает из-под куртки, распахивается на лету, и из нее сыплются иголки. Шприцы падают на пол и забрызгивают нам ноги лекарством. Кажется, они все разбились… но мой быстрый взгляд замечает один шприц, оставшийся целым. Он наполовину скрыт в кулаке Килорна. – Черт возьми, парень, – ворчит полковник и, не задумавшись, наклоняется. Он тянется к коробке, надеясь спасти хоть что-то, – и получает иглу в шею. Он так удивлен, что Килорн успевает нажать на поршень и ввести содержимое шприца в кровь полковника. Как и Фарли, тот сопротивляется. От удара по лицу Килорн отлетает и врезается в дальнюю стену. Но, прежде чем полковник успевает сделать что-нибудь еще, Кэл вскакивает и бьет его о стекло. Озерные солдаты беспомощно наблюдают с той стороны – их ружья наготове, но бесполезны. В конце концов, открыть дверь они не могут. Они не станут рисковать и выпускать чудовищ из клетки. Сочетание лекарства и мощных ударов Кэла вырубает полковника. Он сползает по окну, ноги у него подгибаются, и он валится на пол самым жалким образом. С закрытыми глазами этот человек выглядит куда менее угрожающе. Он даже кажется нормальным. От дальней стены до нас доносится «ох». Килорн встает, потирая щеку. Даже под действием лекарства полковник бьет как профи. Синяк уже виден. Не успев ни о чем задуматься, я быстро направляюсь к Килорну. – Все нормально, Мэра, не беспокойся… Но я не собираюсь его утешать – я даю ему кулаком в другой глаз, так, что чуть не расшибаю костяшки о скулу. Он воет и отшатывается, чуть не потеряв равновесие вторично. Не обращая внимания на боль в руке, я встряхиваю кистями. – Вот теперь нормально. А потом я крепко обнимаю Килорна. Он вздрагивает, ожидая боли, но вскоре расслабляется под моим прикосновением. – Они так или иначе собирались заманить тебя сюда. Я подумал, что принесу больше пользы, если в это время не буду сидеть в соседней камере. – Килорн вздыхает. – Я же сказал, что мне можно доверять. Почему ты не поверила? Я не в состоянии ответить. Стоя у окна, Кэл шумно вздыхает, и я вспоминаю, что дело еще не окончено. – Я не ставлю под сомнение твою храбрость, но что ты предполагаешь делать дальше, кроме как спеть этому негодяю колыбельную? Он тыкает тело полковника мыском ботинка и одновременно указывает пальцем на окно, за которым по-прежнему стоит охрана и смотрит на нас. – Если я не умею читать, это не значит, что я тупой, – ядовито замечает Килорн. – Следите за окном. Сейчас, сейчас… Точнее, через десять секунд. Перед нами из ниоткуда возникает знакомый силуэт. Это Шейд, который выглядит гораздо лучше, чем утром, когда я навещала его в лазарете. Он стоит вполне уверенно – на раненой ноге у него шина, а на плече всего лишь повязка. Замахнувшись костылем, как дубиной, брат вырубает обоих охранников, прежде чем они успевают понять, что происходит. Они валятся на пол, как мешки, с преглупым выражением лица. Замок камеры ликующе щелкает. Кэл подскакивает к двери и распахивает ее. Выйдя в коридор, он делает глубокий вдох. Я тороплюсь следом – и тоже вздыхаю, когда тяжесть Молчаливого камня спадает с меня. Улыбнувшись, я вызываю искры на кончиках пальцев и смотрю, как они прожилками растекаются по коже. – Я по вам скучала, – говорю я своим дорогим друзьям. – Странный ты человек, девочка-молния. К моему удивлению, Фарли стоит, прислонившись к открытой двери камеры – воплощенное спокойствие. Кажется, снотворное на нее совершенно не подействовало… если оно вообще могло подействовать. – Вот польза от дружбы с медсестрами, – говорит Килорн, толкая меня плечом. – Милая улыбка – все, что понадобилось, чтобы отвлечь Лену и подсунуть в коробку нечто совершенно безвредное. – У нее разобьется сердце, когда она узнает, что ты сбежал, – отвечает Фарли, делая губы уточкой. – Бедняжка. Килорн фыркает и смотрит на меня.