– Более двенадцати часов назад мы забрали Никса. Кто-нибудь обязательно заметит, что его нет, если уже не заметил. Об этом сообщат. Думаешь, Мэйвен не отслеживает все имена в списке Джулиана? – Я качаю головой, сама не понимая, почему не сообразила раньше. – Он поймет, что мы делаем, в ту самую минуту, когда узнает об исчезновении Никса. Не важно, что именно произойдет здесь. После сегодняшних событий, как бы там ни было, начнется настоящая охота за головами. Повальные обыски по городам, приказ стрелять на поражение. Так почему бы не опередить охотников? Кэл не спорит, но это не значит, что он согласен. В любом случае мне все равно. Кэл не знаком с грязью, в которую мы должны окунуться. А я знакома. – По-моему, хватит уже спорить, Кэл, – вмешивается Фарли. И вновь нет ответа. Вид у принца удрученный, и я вижу в его глазах гадливость. – Это мои сородичи, Мэра, – наконец произносит он шепотом. Другой человек кричал бы, но Кэл не таков. Его шепот обычно обжигает, но я ощущаю одну лишь решимость. – Я не стану убивать их. – Серебряных, – уточняю я. – Ты не станешь убивать Серебряных. Он медленно качает головой. – Я не могу. – Однако не так давно ты был готов прикончить Кранса, – шиплю я. – Он тоже твой подданный – ну или стал бы им, если бы ты взошел на трон. Но, очевидно, кровь у него не того цвета, так? – Не в этом дело, – торопливо отвечает он. – Если бы он сбежал и попался, мы оказались бы в опасности… Слова застревают у Кэла в горле, голос обрывается. Потому что ему просто нечего больше сказать. Он лицемер, это очевидно, каким бы справедливым он себя ни выставлял. Кровь у него серебряная, и сердце тоже. Кэл никогда не научится ставить других превыше себя. Мне хочется сказать: «Уходи». Это слово кажется горькими на вкус. Я не могу его выговорить. Хотя предубеждения и пристрастия Кэла возмутительны, я не в состоянии сделать то, что нужно. Не могу отпустить Кэла. Он кругом не прав – а я не позволяю ему уйти. – Тогда не убивай, – с трудом выговариваю я. – Но помни о том, что сделал ОН. Мои и твои сородичи… теперь они следуют за ним – и убьют нас по приказу своего нового короля. Я указываю ободранным пальцем на улицу. Там на нас с портретов смотрит Мэйвен. Мэйвен, который принес Серебряных в жертву Алой гвардии, чтобы превратить мятежников в террористов и одним ударом уничтожить своих личных врагов. Мэйвен, который убил всех, кто знал мою истинную суть, – Лукаса, леди Блонос, горничных. Они мертвы, потому что я не похожа на других. Мэйвен, который помог убить собственного отца и пытался казнить брата. Мэйвен, которого нужно уничтожить. Отчасти я боюсь, что Кэл уйдет. Он может исчезнуть в городе, чтобы обрести хотя бы подобие покоя. Нет, он никуда не денется. Его гнев, горящий глубоко внутри, сильнее здравого смысла. Он будет мстить – как и я. Даже если придется пожертвовать всем, что нам дорого. – Сюда, – разносится эхом его голос. Больше некогда шептаться. Когда мы огибаем Центр безопасности, мои чувства обостряются, сосредоточившись на камерах наблюдения, которыми утыканы стены. Улыбнувшись, я слегка нажимаю и устраиваю короткое замыкание. Одна за другой, они покоряются мне. Задняя дверь так же внушительна, как и парадная, хотя поменьше. Широкое крыльцо наподобие веранды, проход, загороженный витой железной решеткой – и всего четыре вооруженных охранника. Их винтовки начищены до яркого блеска, но лежат в руках тяжеловато. Это новобранцы. Я замечаю цветные повязки у них на рукавах, обозначающие дома и способности. У одного вообще нет повязки – это Серебряный низкого класса, не принадлежащий ни к какой именитой семье, и способности у него слабее, чем у остальных. В числе прочих – банши из Дома Мариноса, трепет из Дома Глайакона и сильнорук из Дома Греко. К своему восторгу, я не вижу черно-белых цветов Дома Игри. Никто здесь не способен заглянуть в ближайшее будущее и узнать, что мы собираемся делать. Они видят, как мы приближаемся, но даже не удосуживаются выпрямиться. Из-за Красных не стоит беспокоиться, во всяком случае Серебряным охранникам. Как же они ошибаются. Только когда мы останавливаемся возле заднего крыльца, они замечают нас. Банши – мальчишка с раскосыми глазами и высокими скулами – плюет нам под ноги. – Шагайте отсюда, Красные крысы. – Его голос бритвенно остр, почти до боли. Разумеется, мы не слушаем. – Я бы хотела оставить жалобу, – говорю я громко и отчетливо, хотя и не отрывая взгляда от земли. Рядом со мной растет жар, и краем глаза я вижу, как Кэл стискивает кулаки. Охранники от души хохочут, обмениваясь преувеличенными улыбками. Банши делает несколько шагов вперед, пока не оказывается прямо передо мной. – Сотрудники безопасности не возятся с такими, как вы. Обращайся к Красной страже. Они снова гогочут. Смех банши раздражает мои уши, все еще слишком чувствительные. – Кажется, они где-то там болтаются… – снова отвратительный смех. – В Пустом саду. Стоя рядом со мной, Фарли запускает руку под куртку, чтобы нащупать нож, который всегда неподалеку. Я сердито смотрю на нее. Надеюсь, она не пырнет кого-нибудь в неподходящий момент. Стальная дверь открывается, и на пороге появляется еще один охранник. Он негромко обращается к одному из компании на крыльце, и до меня доносятся слова «камеры» и «сломались». Но его собеседник только жмет плечами и мельком смотрит на многочисленные камеры наблюдения у нас над головой. Ему кажется, что с ними все в порядке – впрочем, он и не заметил бы разницы. – Ну все, валите, – говорит банши, помахивая рукой, как будто отсылает собаку. Мы не двигаемся, и его глаза превращаются в тонкие черные щели. – Или мне арестовать вас за вторжение на чужую территорию? Он ожидает, что мы поспешно скроемся. Арест по нынешним временам ничуть не лучше казни. Но мы стоим на месте. Если бы банши не был таким жестоким идиотом, я бы его даже пожалела. – Попробуй, – говорю я и откидываю капюшон. Шаль падает мне на плечи, хлопнув, как серые крылья, прежде чем свалиться к ногам. Так приятно поднять голову и увидеть, как на лице банши появляется ужас. Я выгляжу непримечательно. Каштановые волосы, карие глаза, смуглая кожа. Вся в синяках, до смерти уставшая, маленькая, голодная. Красная кровь и красный нрав. Я никого не в состоянии напугать, но банши несомненно меня боится. Он знает, какая сила гудит под моей исцарапанной кожей. Он знает, кто такая девочка-молния. Он задевает одной ногой за ступеньки, спотыкается и падает на спину, открывая и закрывая рот в попытке закричать. – Это… это она, – запинаясь, выговаривает трепет, указывая на меня трясущимся пальцем. Он быстро превращается в лед. Я невольно улыбаюсь, и в моих руках появляются искры. Их жгучее шипение доставляет мне огромное удовольствие. Кэл еще эффектнее. Одним изящным движением он срывает капюшон, и перед охранниками появляется принц, которого сначала они должны были слушаться, а потом научились бояться. Браслет потрескивает, и по кромке шалит растекается пламя, превращая ее в сияющий огненный флаг. – Принц! – ахает сильнорук. Он явно заворожен и не особо рвется в бой. В конце концов, всего несколько дней назад они смотрели на Кэла как на легенду, а не как на чудовище. Банши приходит в себя первым и тянется к винтовке. – Арестовать их! Арестовать! – кричит он, и мы дружно пригибаемся, увертываясь от звуковой волны. Она разбивает стекла в доме у нас за спиной. От удивления охранники становятся медлительны и глупы. Сильнорук не смеет подойти ближе; он пытается достать пистолет из кобуры, дрожа от нахлынувшего адреналина. У офицера, стоящего в дверном проеме, хватает здравого смысла скрыться в здании. А с четырьмя оставшимися справиться нетрудно. Банши не успевает завопить второй раз – он получает электрический разряд. Искры впиваются в шею и грудь, прежде чем достигнуть мозга. На долю секунды я вижу его вены и нервы, похожие на древесные ветки. Он падает как подкошенный и теряет сознание. Дыхание обжигающего холода охватывает меня, и, повернувшись, я вижу волну ледяных осколков, которые летят ко мне. Они тают, не коснувшись моего тела – их уничтожает огонь Кэла. Он быстро устремляется к сильноруку и трепету, окружает их пламенем, загоняет в ловушку, так что я могу закончить дело. Еще два разряда – и они без сознания валятся наземь. Последний офицер, неизвестный, цепляется за ручку двери, пытаясь сбежать. Фарли хватает его за шею, но он отбрасывает ее, так, что она отрывается от земли. Он – тельки, но слабый, и я быстро с ним справляюсь. Он лежит вместе с остальными, слабо подергиваясь от моих электрических разрядов. Напоследок я еще раз бью молнией банши, за злобу. Его тело трепещет на ступеньках, как рыба, вынутая из сети. Все это занимает несколько секунд. Открытая дверь медленно поворачивается на массивных петлях. Я перехватываю ее, прежде чем успевает защелкнуться замок, и просовываю руку в прохладный вентилируемый воздух Центра безопасности. Внутри я ощущаю движение электричества – лампы, камеры наблюдения, мои собственные пальцы… Одним сильным дуновением я отключаю всю проводку, погрузив помещение за дверью в темноту. Кэл осторожно переступает через тела бессознательных охранников, а Фарли старательно пинает каждого в ребра. – Это за Стражу, – рычит она, ломая банши нос. Кэл останавливает ее, прежде чем она успевает причинить еще больше вреда. Со вздохом обвив плечи Фарли рукой, он заставляет девушку подняться на крыльцо. Бросив последний взгляд на небо, я проскальзываю в Центр безопасности и надежно закрываю за нами стальную дверь. Темные коридоры и мертвые видеокамеры напоминают мне Замок Солнца – в ту ночь, когда я пробралась в темницу, чтобы спасти Фарли и Килорна от верной смерти. Но тогда я была почти принцессой. Я носила шелка, и мне сопутствовал Джулиан, который пением прокладывал нам путь мимо охранников, сгибая их волю ради нашей цели. Все прошло чисто – не пролилась ничья кровь, кроме моей. В Центре безопасности ситуация иная. Могу лишь надеяться, что жертвы удастся свести к минимуму. Кэл знает, куда идти, и шагает первым, но он лишь уклоняется от охранников, которые пытаются остановить нас. Для грубого бойца он довольно изящен – он увертывается от ударов, которые наносят сильноруки и быстры. Кэл по-прежнему не причиняет им вреда, предоставив эту неприятную обязанность мне. Молнии так же грозны, как и пламя, и на полу за нами остается цепочка тел. Я говорю себе, что они просто потеряли сознание, хотя в пылу схватки ни в чем не могу быть уверена. Я не в состоянии одновременно выбрасывать и контролировать вспышки энергии, скорее всего, кого-нибудь я прикончила. Мне все равно – и Фарли тоже. Ее длинный нож так и мелькает. Когда мы добираемся до нужного места – ничем не примечательной двери, – с него капает серебряная кровь. Но за этой дверью я ощущаю нечто очень важное. Огромный механизм, пульсирующий электричеством. – Здесь. База данных, – говорит Кэл. Он не сводит глаз с двери, не в силах оглянуться на учиненное нами побоище. Верный своему слову, он окружает нас стеной живого огня, которая удержит противника, пока мы будем заниматься делом. Мы вваливаемся в помещение. Я ожидаю увидеть груды бумажных распечаток вроде тех, что давал мне Джулиан, но вместо этого передо мной – целая стена, полная мигающих лампочек, видеоэкранов и пультов управления. Она пульсирует, лишь слегка замедлившись от моего вмешательства в проводку. Я рассеянно кладу руку на холодный металл, успокаивая себя и свое рваное дыхание. Машина откликается и начинает высоко гудеть. Один из экранов оживает, превратившись в черно-белое окно. На нем показывается текст, заставив нас с Фарли ахнуть. Мы никогда не представляли себе ничего подобного и уж тем более не видели. – Замечательно, – выдыхает Фарли, осторожно протягивая руку. Она касается текста на экране и медленно читает. Большие буквы складываются в заголовок «Данные переписи». Ниже, буквами поменьше, написано: «Маяк», «Риджент», «Норта». – В Куранте такого не было? – спрашиваю я, гадая, каким образом Фарли разыскала Никса. Она качает головой. – Там даже почты, считай, нет, не говоря уж об этом… Усмехнувшись, Фарли нажимает одну из многочисленных кнопок под сияющим экраном. Потом еще одну, и еще. Каждый раз экран вспыхивает, выдавая разные вопросы. Фарли хихикает, как ребенок, и продолжает щелкать. Я кладу руку поверх ее руки.