– Я не дурак, – холодно отвечает она так, что мне хочется врезать в челюсть. «Она не Мэйвен», – громко, словно колокол, звенит у меня в голове. – Кажется, у вас получилось, – говорит Килорн, вставая. Он берет меня за руку и легонько отводит в сторону. – Мэра вас чуть не убила. – Все готовы? – кричит из хвоста самолета Фарли. Она держит руку на кнопке, готовая спустить трап. – Стройся! – сержантским тоном рявкает Кэл. Мы выстраиваемся в шеренгу, с Бабулей во главе, как он нас учил. Кэл встает рядом с ней, играя роль самого опасного телохранителя. – Ну что, пошли совершать ошибки, – говорит Фарли. Я буквально слышу, как она улыбается, нажимая на кнопку. Слышится шипение. Срабатывает механизм, электричество пульсирует, и хвостовая часть самолета открывается. Мы выходим, навстречу утру, которое для кого-то станет последним. Десяток солдат, стоя в тесно сомкнутом ряду, ждет на почтительном расстоянии от Черного Бегуна. При виде новокровки, принявшей облик короля, они четко салютуют, опустившись на одно колено и приложив руку к сердцу. За щитком летного шлема мир кажется темнее, однако я ясно вижу дымчато-серый цвет военной формы и приземистое непритязательное здание за спиной у солдат. Ни бронзовых ворот, ни стены из алмазного стекла – даже окон нет. Просто одинокое плоское бетонное строение, которое тянется по заброшенной пустоши. Тюрьма Коррос. Я позволяю себе бросить один взгляд на посадочную полосу, которая тянется вдаль, туда, где маячат зараженные радиацией болота. В предрассветных сумерках видны два самолета с округлыми металлическими корпусами. Тюремная авиация, которой пользуются для перевозки арестованных. Если все пойдет по плану, вскоре их опять пустят в ход. Мы приближаемся в молчании, стараясь идти в ногу. Кэл идет сбоку от Бабули, прижав к бедру стиснутый кулак, а я шагаю следом. Кэмерон – слева, Шейд – справа. Фарли и Килорн держатся в центре, не выпуская из рук оружие. Воздух кажется наэлектризованным, он полон опасности. Я не боюсь смерти. Уже не боюсь. Я слишком часто сталкивалась с ней и перестала испытывать страх. Но тюрьма, мысль о том, что меня могут взять в плен, заковать в цепи, превратить в безмозглую марионетку королевы… вот это нестерпимо. Я бы предпочла сто раз умереть, чем принять такую судьбу. Как и каждый из нас. – Ваше величество… – говорит один из солдат, осмелившись взглянуть на человека, которого считает королем. На груди у него нашивка – три скрещенных меча на алом фоне. Значит, он капитан. Полосы на плече – ярко-красная и синяя – означают принадлежность к Дому Айрела. – Добро пожаловать в тюрьму Коррос. Бабуля, как ей было велено, смотрит прямо сквозь него и небрежно помахивает бледной рукой. Этого должно быть достаточно, чтобы всех убедить. Но солдаты стоят неподвижно, и капитан обводит нас взглядом, отметив и нашу странную форму, и отсутствие Стражей, обычно сопровождающих государя. Он медлит, устремив пронизывающий взгляд на шлем Кэла. Впрочем, капитан ничего не говорит, и его солдаты выстраиваются рядом с нами. Их шаги звучат в унисон с нашими. Хэйвен, Озанос, Провос, Макантос, Игри… я замечаю знакомые цвета. Дом Игри – ясновидцы – наша первая мишень. Я тяну Кэмерон за рукав и легким кивком указываю ей на бородатого светловолосого мужчину с черно-белыми полосами на плече и бегающими глазами. Кэмерон наклоняет голову и сосредотачивается, сжав кулаки. Атака началась. Капитан становится по другую сторону от Бабули, неуловимо быстрым движением оказавшись прямо передо мной. «Шелк». У него такая же смуглая кожа, блестящие волосы и угловатые черты, как у Сони Айрел и ее бабушки, изящной и опасной Пантеры. Могу лишь надеяться, что капитан не настолько искушен в интригах, не то нам придется гораздо труднее, чем мы думали. – Ваши приказания почти выполнены, ваше величество, – говорит капитан, словно пробуя почву. – Каждая камера, как велено, запирается индивидуально, и очередная партия Молчаливых камней прибудет завтра, вместе с новыми охранниками. – Хорошо, – без особого интереса отзывается Бабуля. Она слегка ускоряет шаг, и капитан тоже, держась вровень с ней. Кэл не отстает, и мы следуем его примеру. Это напоминает гонку. Если Центр безопасности в Причальной гавани представлял собой красивое здание, настоящее чудо из резного камня и сверкающего стекла, Коррос сер и безнадежен, как лежащая вокруг пустыня. Однообразие нарушает одна-единственная черная дверь. Ни петель, ни ручки, ни замка… она напоминает бездну или разинутую пасть. Но я ощущаю, как по краям сочится электричество. Оно исходит из маленькой квадратной панели, вмонтированной в стену рядом. Замок. Как и сказала Кэмерон. Ключ висит на черной цепочке на шее у капитана, и он его не снимает. Здесь тоже есть камеры, маленькие глаза, устремленные на дверь. Они совершенно меня не беспокоят. Я больше волнуюсь из-за шелка-капитана и его солдат, которые окружили нас и ведут вперед. – Боюсь, я не узнаю вас, пилот, и, надо сказать, всех остальных тоже, – замечает капитан, слегка наклонившись и устремив на Кэла твердый взгляд. – Не могли бы вы представиться? Я стискиваю кулак, чтобы пальцы не дрожали. А Кэл едва поворачивает голову, с неохотой признавая присутствие капитана. – Обращайтесь ко мне просто «пилот», капитан Айрел. Айрел, как и следовало ожидать, напрягается. – Коррос находится под моим командованием и моей защитой, пилот. Если вы думаете, что я впущу вас внутрь без… – Без чего, капитан? Все слова из уст Бабули режут, как ножом, проникая в глубины души. Капитан замирает и бледнеет, проглотив неблагоразумный ответ. – Когда я в последний раз справлялся, Коррос принадлежал Норте. А кому принадлежит Норта? – Я всего лишь выполняю свой долг, ваше величество, – поспешно говорит капитан, но битва уже проиграна. Он вновь подносит руку к сердцу, салютуя королю. – Королева доверила мне охрану тюрьмы, и я всего лишь повинуюсь ее приказам, как и вашим. Бабуля кивает. – В таком случае я приказываю вам отпереть дверь. Поклонившись, он уступает. Один из бойцов, немолодая женщина с жесткой серебряной косой и квадратной челюстью, выходит вперед и кладет руку на железную дверь. Я бы без черно-серебристой нашивки у нее на плече догадалась, что она из Дома Самоса. Железо движется под рукой магнетрона, превращаясь в зазубренные фрагменты, которые резко раздвигаются. Нас охватывает порыв холодного воздуха, слабо пахнущего сыростью и какой-то кислятиной. «Кровь». Но коридор за дверью выложен чистой, ослепительно белой плиткой, на которой нет ни пятнышка. Бабуля заходит первой, а мы за ней. Кэмерон дрожит, и я слегка подталкиваю ее. Я бы взяла девушку за руку, если бы могла. Даже не представляю, что она чувствует. Я предпочту смерть возвращению в Археон. А она ради меня вернулась в собственную тюрьму. В вестибюле, как ни странно, пусто. Ни портретов Мэйвена, ни знамен. В Корросе некого впечатлять, и это место не нуждается в украшениях. Здесь только гудящие видеокамеры. Солдаты капитана Айрела быстро занимают привычные места, встав у каждой из четырех дверей. Та, что позади нас, черная, захлопывается с оглушительным скрежетом. Двери справа и слева выкрашены серебряной краской и блестят в резком свете ламп. Дверь впереди, та, через которую мы должны пройти, – тошнотворно красного цвета. Но Айрел останавливается и указывает на одну из серебряных дверей. – Я так понимаю, вы хотели бы повидать ее величество королеву? Хорошо, что на нас шлемы, иначе капитан прочел бы ужас на всех лицах. «Элара здесь». В животе у меня что-то обрывается при мысли о встрече с ней, и я ощущаю дурноту. Даже Бабуля бледнеет и запинается, несмотря на всю свою выдержку. Я слышу за спиной, в нескольких сантиметрах от себя, дыхание Килорна. Он молчит, но я прекрасно понимаю, о чем он думает. «Бежать. Бежать. Бежать». Но бежать нельзя. – Ее величество здесь? – подает голос Кэл. На мгновение мне кажется, что он забылся. – Все еще здесь? – поспешно оговаривается он. Но в глазах капитана тем не менее вспыхивает подозрение. Оно сродни взрыву. Бабуля, к счастью, громко смеется, и ее наигранный смешок звучит холодно и равнодушно. – Матушка всегда делает то, что считает нужным, вы же знаете, – с упреком говорит она Кэлу. – Но я здесь по другому поводу, капитан. Не нужно ее беспокоить. Капитан учтиво улыбается. Улыбка искажает его лицо, как злобная гримаса, изящные черты становятся уродливыми. – Очень хорошо, сэр. Килорн касается моей руки. Настойчиво. Он видит то же, что и я. «Капитан больше нам не верит». Повернувшись, я беру Кэмерон за локоть и сжимаю. Это сигнал. Под моими пальцами ее мышцы напрягаются. Она бросает все силы на то, чтобы заглушить Игри, помешать ему увидеть то, что вот-вот случится. На лице солдата возникает замешательство, но он стряхивает его и пытается сосредоточиться на нас. Он не понимает, что с ним происходит. – И зачем же вы прилетели? – спрашивает Айрел, продолжая язвительно, демонически улыбаться. Он плавно делает шаг к нам. Этот шаг будет последним. – Снимите шлемы, пожалуйста. – Нет, – отвечаю я. А потом, легко вздохнув, овладеваю камерами, направленными на нас. Когда Айрел открывает рот, чтобы крикнуть, я выдыхаю, и камеры взрываются фонтаном искр, как фейерверки. Лампы начинают мигать, то погружая коридор в непроглядную тьму, то озаряя ослепительно ярким светом. Мы к этому готовы. А охрана нет. По плитке бежит пламя, озаряя белый кафель странными танцующими отблесками. Оно преграждает двери и вздымается до потолка, заперев солдат в вестибюле с нами. Один из них, нимф Озанос, торопливо призывает влагу из воздуха, но ее недостаточно, чтобы бороться с жарким огнем Кэла. На меня бросается камнешкур – его кожа на глазах превращается в камень – однако врезается в стену по имени Никс Марстен. К нему присоединяется Дармиан, и двое неуязвимых новокровок разрывают Серебряного на части. Остальные справляются не хуже. Кета уничтожает тельки из Дома Провоса, заставив его сердце взорваться внутри тела. Женщина из Дома Хэйвена изо всех сил борется с темнотой, используя свою способность, чтобы превращать тени в черный туман, который внезапно взрывается ослепительно ярким светом. Даже шлемы не способны уберечь нас от этого сияния, и мне приходится зажмуриться. Открыв глаза, я вижу, что Хэйвен лежит на полу, с глубокой раной в шее. Изо рта у нее течет на кафель серебряная кровь, а над убитой стоит мой брат, с ножом в руке. Позади него Игри, упав на колени, хватается за голову и вопит. – Я ничего не вижу! – рыдает он, раздирая себе лицо, и кровь смешивается со слезами. – Я ничего не вижу! Что случилось? Что это? Кто вы?! Кэмерон первой сбрасывает шлем. Она еще никогда никого не убивала, даже во время побега. Об этом свидетельствует ужас, которым она охвачена. Но Кэмерон не сдается. Не знаю, что придает ей сил – отвага или злоба. Она усиливает нажим, пока человек на полу не перестает плакать, царапать себя ногтями, дышать. Он умирает с широко раскрытыми глазами, глядя в пустоту, ослепший и оглохший. Наверное, так чувствуют себя погребенные заживо. Все заканчивается через несколько минут. Двенадцать солдат лежат мертвыми на полу – одни сгорели, других убило электричеством, третьи застрелены, у четвертых разбиты головы. Неопрятнее всего работает Кета. Вся стена забрызгана результатами ее трудов, и она шумно дышит, стараясь не смотреть на то, что наделала. Ее взрывная способность, мягко говоря, ужасает. Пострадала только Лори, напавшая вместе с Гаретом на магнетрона. В руке у нее торчит кусок металла, но рана не особо серьезная. Фарли подбегает к ней первая, вытаскивает импровизированное лезвие и бросает его на пол. Лори лишь тихонько охает от боли. – Мы забыли бинты, – говорит Фарли, зажимая одной рукой кровоточащий порез. – Это ты забыла, – отвечает Ада, доставая из-под комбинезона белый сверток. Она ловко перевязывает Лори. На ткани тут же расплывается красное пятно. Килорн посмеивается – он единственный, кто в такую минуту способен радоваться шутке. К моему облегчению, он цел и невредим – и старательно перезаряжает ружье. Ствол дымится. Килорн подстрелил как минимум двоих. Кто-нибудь другой решил бы, что ему все равно, но я слишком хорошо его знаю. Как бы он ни смеялся, Килорн не получает удовольствия от бойни.