Один. Без Рейн-Мари. Без Грейси. Без Анри, который озадаченно остался стоять у двери, держа мячик в зубах. Гамаш дошел до скамьи наверху холма, откуда открывался вид на долину. На леса. На горы, часть которых находилась в Квебеке. А часть – в Вермонте. Границу между Канадой и Штатами отсюда было не разглядеть. Он опустил голову на руки. И сидел так, отключившись от всего мира. От своего знания. Потом он поднялся и пошел дальше. Он ходил несколько часов. Пытаясь найти решение. Может, выбить бюджет побольше? Принять больше агентов? Бросить больше ресурсов на преодоление кризиса? Наверняка имелось какое-то решение. Ситуация не могла быть совсем безнадежной. Остановился он, лишь когда встретил себя. Армана, который прежде стоял на обочине тихой дороги бог знает где и ждал. На пересечении истины и самообольщения. Там, где прямая дорога делала поворот. И тут он понял. Они все падали на дно. Не только Квебекская полиция, но и вся провинция. И не только его поколение, но и следующее. И следующее за ним. Его правнуки. Если поток преступности затопил его по шею, то их накроет с головой. И он понял кое-что еще. То, что предпочел бы не знать вообще, но теперь не мог отрицать. Невозможно было сделать хоть что-нибудь. Они прошли точку невозврата. И даже спасательной лодки нигде не было видно. Коррупция в правительстве и полиции сделала свое дело. «Как же нам быть теперь? – спросил один из офицеров постарше. – Сдаться?» «Non. У меня нет решения. Пока нет. Поэтому мы должны напрячься, делать наше дело, общаться. Собирать информацию и делиться ею». Он обвел всех суровым взглядом. «И еще мы должны пытаться найти креативные решения. Приходите ко мне со всем, что надумаете. С чем угодно. Каким бы сумасшедшим вам оно ни казалось». Покидая зал, он оставлял за собой не то чтобы отчаяние, нет. И не панику, но состояние, близкое к панике. * * * И вот, много месяцев спустя, они снова сидели в том же конференц-зале. Тогда они все были погружены в беспросветный мрак. Теперь они были близки, очень близки к первой важной победе. Однако все зависело от проходящего судебного процесса. От его результата, но также и от его хода. Превратным образом, когда дела обстояли хуже некуда, на поверхности все выглядело превосходно. Квебек и его полиция функционировали, как им и полагается. А теперь, когда появился луч надежды, казалось, что ситуация выходит из-под контроля. Ведущие политики и некоторые средства массовой информации в последнее время стали замечать некую ловкость рук со стороны главы Квебекской полиции. Шли аресты. И какое-то время это вызывало откровенную радость у политиков и их электората. До тех пор, пока телевизионное шоу «Enquete»[8] на «Радио Канада» не провело свое расследование и не обнаружило, что арестовывают главным образом за мелкие и средней тяжести преступления. – Объясните это, – потребовал премьер-министр Квебека, вызвав старшего суперинтенданта Гамаша в свой офис в Квебек-Сити на следующий день после выхода программы. Премьер швырнул на стол толстую папку. Даже от двери Гамаш понял, что это такое. Распечатка последнего ежемесячного отчета о деятельности Квебекской полиции. – Я проверил. Это долбаное «Enquete» право, Арман. Да, аресты идут, и, слава богу, вы еще умеете арестовывать убийц, но остальные? После вашего утверждения в должности другие отделы не арестовали ни одной важной фигуры из преступного мира. Ни глав мотоциклетных банд, ни боссов организованной преступности. Ни наркобаронов. Не случилось ни одного захвата партии наркотиков. Чем вы там, черт побери, занимаетесь? – Вы, как никто другой, должны знать, что статистика… – Гамаш кивнул на папку, – не отражает всю историю. – Хотите сказать, что это ложь? – Премьер положил руку на папку. – Non, не ложь. Однако и не вся правда. – Вы собираетесь и дальше занимать эту должность? Что это за тарабарщина? Я не знал, что вы так любите увиливать от ответа. Он сердито смотрел на Гамаша, который тоже смотрел на премьера, но молчал. – Что у вас на уме, Арман? Боже милостивый, только не говорите, будто «Enquete» право. Создатели телепрограммы не перешли черту откровенной клеветы, хотя и были на грани обвинения Гамаша в некомпетентности или в использовании организованной преступности, как это делали его предшественники. – Нет, – сказал Гамаш. – Я понимаю, как они могли прийти к такому выводу. Или как у них могли возникнуть подозрения. Но «Enquete» не право. – Тогда в чем дело? Пожалуйста, ответьте. Дайте мне что-нибудь. Что угодно. Кроме этой кучи говна. – Он оттолкнул от себя папку с такой силой, что она упала со стола. – Вы намеренно устроили дымовую завесу из арестов, чтобы все выглядело хорошо, пока кто-нибудь не поймет, что все это мелочовка. Пока это долбаное «Enquete» не докопалось до правды. – Мы арестовываем убийц. – Мои поздравления, – сухо произнес премьер. Они давно знали друг друга. С тех времен, когда Гамаш был начинающим агентом, а премьер стажировался в фирме юридической помощи. – Они называют вас худшим старшим суперинтендантом за всю историю. А это серьезное обвинение. – Безусловно, – сказал Гамаш. – Но поверьте мне, я делаю кое-что. Действительно делаю. Премьер заглянул ему в глаза – не лжет ли он. Гамаш наклонился и поднял с пола отчет о работе полиции. Он вернул папку премьеру. В ней было много цифр, но за ними не стояли конкретные дела. – Моя собственная партия начала сужать круги, почуяв кровь, – сказал премьер. – Вашу или мою. Им в принципе все равно. Но им нужно действие или жертва. Вы должны сделать что-то, Арман. Дайте им то, чего они хотят. Чего они заслуживают. Арест какой-нибудь крупной фигуры. – Я делаю кое-что. – Это… – премьер на удивление мягко положил руку на папку, – не «кое-что». Даже близко не лежало. Пожалуйста. Я вас прошу. – И я вас прошу. Доверьтесь мне, – тихо сказал Арман. – Вам придется перевести меня через финишную черту. – И что это значит? – спросил премьер, тоже переходя на шепот. – Вы знаете. И премьер, который любил Квебек, но любил и власть, побледнел. Поняв, что он, возможно, должен будет сдать одно, чтобы сохранить другое. Арман Гамаш посмотрел на хорошего человека, сидящего напротив него, и спросил себя, кто из них переживет следующие несколько месяцев. Недель. Дней. Когда в День святого Иоанна Крестителя в конце июня небо расцветет фейерверками, кто из них будет стоять и любоваться этим зрелищем? Кто из них вообще будет еще стоять? Старший суперинтендант Гамаш приехал поездом в Монреаль и прошел с вокзала по Старому городу до штаб-квартиры полиции. Несколько голов повернулись ему вслед, узнав его по популярному, к несчастью, шоу, вышедшему в эфир прошлым вечером. А может, они помнили его по прежним появлениям на экране. Еще до того, как стать главой Квебекской полиции, Арман Гамаш был самым узнаваемым полицейским офицером в Квебеке. Но если раньше он ловил на себе взгляды узнавания и уважения, то теперь в них вкралось подозрение. Даже удивление. Еще немного – и он станет предметом осмеяния. Однако Арман Гамаш мог видеть дальше этих взглядов – он мог заглянуть за финишную черту. * * * Стояла середина июня. Тот разговор с премьером состоялся почти день в день месяц назад. А теперь Гамаш посмотрел на часы и встал: – Пора возвращаться в суд.