У него за спиной стояла полная и совершенная тишина, как будто все зрители исчезли. Тишина была столь оглушительной, что прокурор повернулся, чтобы убедиться, что люди все еще сидят в зале. Все до последнего, они ошарашенно смотрели на экран. Некоторые с разинутым ртом. На экране была тихая деревенька. Листья с деревьев уже облетели, оставив голые ветви. На лугу росли три громадные сосны. По контрасту с ярким солнечным днем за окнами Дворца правосудия на фотографии был запечатлен пасмурный день. Серый и сырой. Отчего дома из плитняка, дома, обшитые сайдингом, и дома из розового кирпича, с их веселыми огоньками в окнах, выглядели более привлекательными. Это мог бы быть образ полной благодати. Даже святилища. Мог бы, но не стал. В самом центре фотографии находилась черная дыра. Словно что-то вырезали из снимка. Из мира. За спиной прокурора раздался вздох. Долгий, протяжный, словно жизнь утекала из зала судебных заседаний. Большинство из них впервые увидели это темное существо. Глава четвертая – Ну что? – спросил Матео Биссонетт, отвернувшись от окна и взглянув на Леа. Они закончили завтракать в деревенской гостинице и теперь сидели в гостиной перед камином. Несмотря на огонь и теплый свитер, Матео пробирал озноб. – Гамаш только что его сфотографировал, – сказал он. – Если дальше ждать, это будет неважно выглядеть. – Неважно? – повторила Леа. – Ты не хочешь сказать, еще хуже? – Нужно было еще вчера что-то сказать, – вставил Патрик. Его голос, и в лучшие времена слегка визгливый, теперь звучал почти по-детски. – Они спросят, почему мы этого не сделали. – Ладно, – произнес Матео, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться. – Значит, мы все согласны. Время пришло. Его раздражало не столько то, что говорил Патрик, сколько то, как он говорил. Он всегда был самым слабым из них, но тем не менее всегда умел настоять на своем. Может быть, им хотелось, чтобы его нытье поскорее прекратилось, подумал Матео. Как скрежет ножом по стеклу. И потому они уступали. А с годами ситуация лишь ухудшилась. Матео теперь хотелось не только наорать на Патрика, но и дать ему хорошего пинка. Габри принес кофейник со свежим кофе и спросил: – А где Кэти? – Тут поблизости есть стеклянный дом, – ответил Патрик. – Не в классическом стиле, как наши, но все равно занятный. Она хочет его увидеть. Может пригодиться для дома, который мы строим на островах Мадлен. Габри, задавший вопрос из вежливости, без всякого интереса удалился в кухню. Матео посмотрел на свою жену Леа, на своего друга Патрика. Все трое были одногодками – по тридцать три, но они с Леа определенно выглядели старше, чем Патрик. Морщины. Седина. Они всегда так выглядели или стали такими после появления мантии и маски? Когда они познакомились в университете, Леа была высокая и стройная, как ива. За эти годы она утратила былую стройность. Стала больше похожа на клен. Округлилась. Посолиднела. Ему это нравилось. Выглядело основательнее. Уменьшалась вероятность слез. У них было двое детей, оставшихся дома с родителями Леа. Матео знал, что, когда они вернутся, это будет все равно что войти в логово хорька. Дети, находящиеся под сомнительным влиянием матери Леа, наверное, совсем одичали. Но если откровенно, ничего страшного в этом не было. – Гамаш в бистро со своей женой. Все услышат, – сказал Патрик. – Давайте лучше подождем. – Но все и должны услышать, – сказала Леа, вставая. – Верно? Разве не в этом смысл? Разговаривая, друзья не смотрели друг на друга. И даже на завораживающий огонь в камине. Все смотрели в окно гостиницы. На деревенский луг. Пустынный. Если не считать… – Может, тебе лучше остаться? – предложила Леа Патрику. – А мы пойдем. Патрик кивнул. Он вчера простудился, и у него все еще ломило кости. Он подтащил свое кресло поближе к огню и налил себе крепкого горячего кофе. * * * Арман Гамаш не смотрел на завораживающий огонь в большом камине бистро. Он смотрел в свинцовое стекло окна, с его дефектами и небольшим искажением. Смотрел на холодный ноябрьский день и на существо на деревенском лугу. Создавалось впечатление, словно над ним поставили стеклянный купол наподобие тех, под которыми хранят чучела животных. Фигура в мантии стояла в полном одиночестве, изолированная, а деревня вокруг жила своей жизнью. Темное существо ограничивало свободу передвижения – все старались обходить его стороной. Жители деревни были на грани. Нервничали. Косились на черную фигуру и тут же отворачивались. Гамаш перевел взгляд в сторону и увидел Леа Ру и ее мужа Матео Биссонетта – они вышли из дверей гостиницы и быстро зашагали по дорожке. Их дыхание клубилось в морозном воздухе. Они появились с шумом, потирая руки и плечи. Никто не ожидал, что в ноябре будет так холодно, и они не привезли с собой теплой одежды. – Bonjour, – сказала Леа, подойдя к столику Гамашей. Арман поднялся, Рейн-Мари кивнула и улыбнулась. – Не возражаете, если мы к вам присоединимся? – спросил Матео. – Прошу вас. – Рейн-Мари указала на свободные стулья. – Вообще-то, – сказала Леа слегка смущенно, – я подумала, что Мирна не будет возражать, если мы поговорим в ее магазине. Вы согласны? Арман посмотрел на Рейн-Мари. Их обоих удивило это предложение. Рейн-Мари встала. – Если Мирна не против, то и я тоже, – сказала она. – Разве что… Она сделала жест в сторону Армана, намекая, что, возможно, они хотят поговорить именно с ним. Рейн-Мари привыкла к этому. О некоторых вещах люди предпочитают рассказывать только копу и не хотят, чтобы мадам Коп их слышала. – Non, non, – возразила Леа. – Пожалуйста, пойдемте с нами. Мы хотим, чтобы и вы услышали. Хотим узнать, что вы думаете. Взяв свои чашки с кофе, Гамаши в недоумении последовали за Леа и Матео в книжный магазин Мирны. Мирна ничуть не возражала. – Утро сегодня тихое, – сказала она. – Очевидно, что Смерть, стоящая на посту посреди деревни, плохо влияет на бизнес. Придется обратиться в Коммерческую палату. – Не уходи, – попросила ее Леа. – Твое мнение мы тоже хотели бы узнать. Правда, Матео? Это прозвучало вовсе не как вопрос. И хотя сначала муж посмотрел на нее неуверенно, он быстро пришел в себя и кивнул. – Мнение о чем? – поинтересовалась Мирна. Леа жестом пригласила всех занять места на диване и в креслах, словно она была здесь хозяйкой. Мирна и не подумала обижаться, ей нравилось, что Леа чувствует себя здесь как дома. К тому же в этом жесте не было ничего официозного. Леа придала ему любезный, а не требовательный оттенок. Когда все устроились, Матео положил на сосновый кофейный столик стопку бумаг. Гамаш заметил, что это в основном статьи из испанских газет. – Вы можете мне сказать, о чем тут написано? – Прошу прощения. – Матео перебрал бумаги. – Я хотел положить вот это наверх. Розовый цвет, тут не ошибешься: «Файнэншл таймс». Автором статьи на первой странице был Матео Биссонетт. Гамаш обратил внимание на дату. Восемнадцать месяцев назад. Статья сопровождалась фотографией. На ней был изображен мужчина в цилиндре и фраке, с портфелем, на котором виднелась какая-то надпись. Мужчина выглядел щеголеватым и в то же время потрепанным. Гамаш надел очки и вместе с Рейн-Мари и Мирной склонился над изображением. – Что написано на портфеле? – спросила Мирна. – Cobrador del Frac, – ответил Матео. – Сборщик долгов во фраке. Кобрадор.