– Да. Все считают, будто смерть – это и есть то ужасное существо, но в Библии именно Михаил посещает умирающих и помогает им в последний час. Он прекрасен, с этими его крыльями, которые он плотно прижимает к спине, чтобы не перевернуть мебель. – Давайте-ка уточним, – сказала Рейн-Мари. – К вам приходит архангел Михаил? – Давай-ка уточним, – сказала Клара. – Ты читала Библию? – Я читала все, – ответила Рут Кларе, потом повернулась к Рейн-Мари. – Да, он приходит. Но ненадолго. Он очень занят. Однако заходит выпить и посплетничать о других ангелах. Этот Рафаил, скажу я вам, тот еще тип. Отвратительный, жестокий старикашка. Кто-то из них издал неуверенное «хм». – И что вы ему говорите? – спросил Арман. – Арман, – произнесла Рейн-Мари предостерегающим тоном. Но он вовсе не собирался подшучивать над старухой. Его разбирало искреннее любопытство. – Я рассказываю ему о вас. Показываю ваши дома и делаю кое-какие предложения. Иногда я читаю ему стихи. «Из школы домой в семейный ад – / путь невеселый подростка, – процитировала она, задрав голову к потолку в попытке вспомнить. – Куда его велосипед свернет, / доехав до перекрестка?» Они помолчали несколько секунд, осознавая смысл слов, от которых у них перехватило дыхание. – Это твое? – спросила Клара. Рут кивнула и улыбнулась: – Я знаю, что это процесс. Откровенно говоря, от Михаила проку мало. Он предпочитает лимерики. Арман не сдержался и хохотнул. – А перед рассветом он уходит, – сказала Рут. – И оставляет тебя? – спросила Клара. – Это как-то неправильно. – Подумай, о чем говоришь, – прошептала Рейн-Мари. – Мое время еще не пришло. Пока даже не близко. Михаилу нравится быть в моем обществе, потому что я не боюсь. – Мы все чего-то боимся, – возразил Арман. – Я хотела сказать, что не боюсь смерти, – поправилась Рут. – Я думаю, это смерть боится ее, – сказала Клара. * * * – Дайте мне два таких, пожалуйста, – попросила Кэти Эванс, показывая на шоколадные пирожные с глазурью сверху. Она помнила их с детства. – А вам, мадам? – Жаклин повернулась к другой женщине. К Леа Ру. Она ее узнала; впрочем, ее почти все узнавали. Мадам Ру была членом Национального собрания Квебека, часто появлялась в новостях. У нее брали интервью на французском и английском в различных ток-шоу по всей провинции, интересовались ее мнением по разным вопросам. Она выражалась ясно и без всякой высокопарности. Шутливо, но без сарказма. Тепло, но без приторности. Она стала новой любимицей прессы. И вот она здесь. В пекарне. Собственной персоной. Обе женщины были крупными. То есть скорее высокими, чем крупными. Но в любом случае они определенно были личностями. В их присутствии маленькая женщина-пекарь просто терялась. Но если эти женщины были личностями, то Жаклин пекла хлеб. И как она подозревала, в данный момент это делало ее более значительной. – Пожалуй, я возьму лимонный торт и наполеон, – сказала Леа, оглядывая ряд кондитерских изделий за стеклом. – Довольно странно, – заметила Кэти, подходя к Саре, владелице пекарни, заменявшей в тот момент пирожные на витрине. Нетрудно было догадаться, о чем она говорит. Сара вытерла руки о передник и кивнула, посмотрев в окно: – Я бы хотела, чтобы оно ушло. – Кто-нибудь знает, что это такое? – спросила Леа сначала у Сары, которая отрицательно покачала головой, потом у Жаклин, которая тоже покачала головой и отвернулась. – Это очень неприятно, – сказала Сара. – Не понимаю, почему никто ничего не делает. Арман должен как-то вмешаться. – Вряд ли тут кто-то в силах помочь. Даже месье Гамаш. Леа Ру заседала в комитете, утвердившем Гамаша в должности главы полиции Квебека. Она между делом сообщила, что знакома с ним. Встречались несколько раз. Но вообще-то, почти все члены двухпартийного комитета знали Гамаша. Он много лет служил в качестве одного из старших офицеров Квебекской полиции и участвовал в разоблачении высокопоставленных полицейских, погрязших в коррупции. Поэтому не было ни особой дискуссии, ни тем более возражений. И два месяца назад Арман Гамаш принес присягу в качестве старшего суперинтенданта самой мощной полицейской организации в Квебеке. А может быть, во всей Канаде. Но Леа Ру понимала, что при всей своей власти Гамаш абсолютно бессилен в данной ситуации с существом на деревенском лугу. – Знаете, наши пирожные можно заказать в бистро, – сказала Сара, когда они уходили, и показала на коробочки в их руках. – Мы делаем поставки Оливье и Габри. – Merci, – откликнулась Кэти. – Мы отнесем эти в книжный магазин, поделимся с Мирной. – Она любит шоколадные пирожные с орехами, – сказала Сара. – После появления Жаклин пирожные пользуются большим успехом. Она посмотрела на эту женщину, гораздо более молодую, – так гордая мать может смотреть на свою дочь. Если закрыть глаза на багеты, приезд Жаклин стал вполне достойным ответом на молитвы Сары. Ей было под семьдесят, а она каждое утро вставала в пять, чтобы успеть приготовить хлеб, и затем весь день проводила на ногах. Такая нагрузка в ее годы становилась непомерной. Закрытие пекарни она даже не рассматривала как вариант. И полностью отходить от дел тоже не собиралась. Но рутинные обязанности она хотела переложить на кого-нибудь другого. И вот три месяца назад появилась Жаклин. Если бы только научить ее печь багеты. * * * – О, это мне нравится, – сказала Мирна, разливая чай, пока Леа раскладывала пирожные. Потом они втроем уселись вокруг печки-плиты в магазине Мирны, на диване и в креслах перед окном. Из которого была видна фигура в мантии. Поговорив об этом несколько минут и ни до чего не договорившись, они перешли к последнему проекту Кэти. Стеклянному дому на одном из островов Мадлен. – Правда? – сказала Мирна с набитым пирожными ртом, что помешало ей выразить свое удивление более отчетливо. – На островах Мэгги, говоря по-простому? – Да. Похоже, там много денег. Ловля омаров приносит хорошие доходы. Леа вскинула брови, но ничего не сказала. Богатство на островах, где прежде царила безнадежная бедность, создавал совсем другой продукт. – Стеклянный дом на острове – это настоящий вызов, – заметила Мирна. И в течение следующего получаса они говорили о погоде, географии, дизайне и домах. Проблемы строительства домашнего очага, а не просто жилища захватили Мирну, и она с восхищением слушала этих молодых женщин. Ее интересовала Кэти. Нравилась ей. Но с Леа у нее была внутренняя связь, ведь много лет назад Мирна была ее няней. В свои двадцать шесть лет Мирна заканчивала диссертацию и зарабатывала деньги где только можно, чтобы расплатиться за обучение. Шестилетняя Леа напоминала крохотного мышонка. Ее родители разводились, и Леа, единственный ребенок, боялась выходить из дома. Из-за страха и неуверенности. Мирна стала ее старшей сестрой, матерью, другом. Защитником и наставником. А Леа стала для нее младшей сестрой, дочерью, другом. – Вы должны познакомиться с Антоном, – сказала Мирна, с удовольствием глядя, как Леа уплетает пирожные. – С Антоном?