Он и в самом деле провел последние два месяца в делах: встречался с главами разных отделов, входил в курс дела по разным сферам деятельности полиции: борьбе с организованной преступностью, наркотрафиком, убийствами, киберпреступностью, отмыванием денег, поджогами и многим другим. Было совершенно очевидно, что преступность в провинции выше, чем он представлял. И ситуация становилась все хуже. Причем главную роль в усугублении хаоса играла наркоторговля. Картели. Ими было порождено большинство других проблем. Убийства, вооруженные нападения. Отмывание денег. Вымогательство. Ограбления, преступления на сексуальной почве. Беспричинное насилие, совершаемое молодыми людьми в состоянии безысходности. Болезнь уже поразила города. Однако гниль распространялась и за их пределы, в сельскую местность. Гамаш знал, что проблемы нарастают, но не представлял себе их масштабов. До последнего времени. Старший суперинтендант Гамаш проводил дни, погружаясь в зло, обман, трагедию, ужас. Потом он уезжал домой. В Три Сосны. В святилище. Посидеть с друзьями у огонька в бистро. Или с Рейн-Мари в уединении их гостиной. С Анри и забавным маленьким существом Грейси у ног. В тепле и безопасности. Пока не появилось это темное существо. Отказывавшееся исчезать. * * * – Вы пытались поговорить с ним еще раз? – спросил прокурор. – И сказать что? – ответил вопросом старший суперинтендант Гамаш. Со свидетельского места он видел людей на галерее, обмахивающихся веерами из листов бумаги, чтобы создать хоть какое-то подобие ветерка в этой удушающей жаре. – Ну, вы могли бы спросить, что он там делает. – Я уже спрашивал. И при других обстоятельствах вы бы спросили у меня, почему я, офицер полиции, нарушаю права гражданина, который просто стоит в парке и никого не трогает. – Гражданина в маске, – уточнил прокурор. – И опять же, ношение маски не преступление, – ответил Гамаш. – Хотя это абсолютно неестественно. И я не собираюсь вам говорить, будто меня это радовало. Отнюдь. Но я ничего не мог сделать. После его слов по залу прокатился шумок. Кто-то соглашался, кто-то считал, что повел бы себя иначе. И уж конечно, глава полиции должен был что-то предпринять. Гамаш слышал осуждение в этом шумке и понимал, чем оно обосновано. Но находившиеся сейчас в зале суда обладали полной информацией о случившемся. И он по-прежнему знал, что никак не мог остановить это. Смерть очень трудно остановить, если она взяла косу в руки. – Чем вы занимались в тот вечер? – Пообедали, посмотрели телевизор, потом мадам Гамаш легла спать. – А вы? – Я сварил кофе и ушел к себе в кабинет. – Работать? – Я не стал включать свет. Сидел в темноте и наблюдал. * * * Одна темная фигура наблюдала за другой. У Гамаша, сидящего в своем кабинете, создалось впечатление, будто что-то немного изменилось. Темная фигура шевельнулась, чуть изменила положение. И теперь смотрела на него. * * * – Как долго вы там оставались? – Час, может, больше. Наблюдать было трудно. Темная фигура в темноте. Когда я вывел погулять собак, его уже не было. – Значит, он мог уйти в любое время? Даже сразу после того, как вы сели. Вы ведь не видели, как он уходил? – Не видел. – Вы не могли задремать? – Мог, но, вообще-то, я человек, привычный к слежке. – К наблюдению за другими. У вас с ним это общее, – сказал Залмановиц. Эти слова удивили старшего суперинтенданта Гамаша, он вскинул брови, но кивнул: – Пожалуй. – А на следующее утро? – Он вернулся. Глава третья Судья Корриво решила, что пришло время объявить перерыв. Старшему суперинтенданту предстоит провести в свидетельском кресле немало дней. Объяснять, отвечать, подвергаться перекрестным допросам. В зале заседаний к этому часу стало нестерпимо душно, и она, уходя, попросила охранника включить кондиционер на время перерыва. Открывая сегодня утром заседание суда, Морин Корриво радовалась, что ее первое дело об убийстве в качестве судьи будет простым и понятным. Но теперь в ее голову начали закрадываться сомнения. Не то чтобы она не могла следовать закону. Следовать закону было просто. Даже появление фигуры в мантии в деревне, пусть и странное, легко подверстывалось под ясные законы. Но потеть сильнее, чем от стоявшей в зале невыносимой духоты, ее заставляла необъяснимая враждебность, так быстро развившаяся между прокурором и его же собственным свидетелем. И не каким-то обычным свидетелем. Не каким-то обычным полицейским, который произвел арест. А главой всей Квебекской полиции, черт побери. Прокурор не просто играл на нервах старшего суперинтенданта, он делал это с особой изощренностью. И месье Гамашу это не нравилось. Судья Корриво еще не набралась судейского опыта, но, проработав немало лет адвокатом, стала опытным судьей человеческих действий и реакций. И природы. В зале судебных заседаний происходило что-то еще, и судья Корриво твердо решила выяснить, что именно. * * *