– Господин маркиз ушел? – вполголоса осведомилась девушка. – Как вы сюда попали? – удивленно спросил мастер. – Я спрашиваю – господин Сантакьяра ушел? – повторила девушка и в нетерпении топнула ножкой. – Ушел, ушел! – заверил ее мастер. – Слава богу! Но нам нужно поторопиться! – Поторопиться? О чем вы говорите, прекрасная синьора? – Вы ведь уже почти закончили приготовление стеклянной массы? – Да, я закончил, и скоро начну отливать исходные формы. А что вы хотите… Но девушка перебила его: – И маркиз добавил в нее свои колдовские зелья? – Не знаю, о каких зельях вы говорите. Он бросил в массу безоаровый камень и еще… – Вот-вот, об этом я и говорю! Теперь, чтобы от этого не случилось большой беды, вы должны добавить туда еще кое-что… – Я ничего не стану добавлять! Моя семья из поколения в поколение передает секрет особенной стеклянной массы, и при всем уважении, прекрасная синьора, я не стану портить ее неизвестными добавками. И вообще, вы правы, мне следует поспешить, иначе стеклянная масса загустеет… – Мастер, мастер, послушайте меня! Вы должны добавить в стекло вот это… – С этими словами девушка выхватила из-за корсажа маленький кинжал, отхватила свой локон и бросилась к печи. Мастер попытался перехватить ее, но девушка ловко поднырнула под его руку, подскочила к печи и бросила блестящий локон в густеющую массу. – Дело сделано! – проговорила она и вдруг показала на что-то за спиной Джакомо: – Откуда это у вас? – О чем вы, синьора? – мастер обернулся, но ничего особенного не увидел. Когда же он снова повернулся к необыкновенной гостье, той и след простыл. Мастер Джакомо покачал головой и подошел к печи. Нужно было работать, чтобы не испортить стекло. Приглядевшись к стеклянной массе, он увидел, что она снова переменила цвет. Теперь у нее появился глубокий и нежный перламутровый оттенок, подобный тому, какой приобретает вода венецианской лагуны в час перед закатом. Большая черная машина подъехала к типовой хрущевской пятиэтажке в Дачном. За рулем машины сидел коротышка с физиономией, разукрашенной синяками и ссадинами, рядом с ним – мрачный долговязый тип с туго перевязанной рукой. На заднем сиденье в гордом одиночестве разместился Власов. Шестьдесят лет назад, когда Никита Хрущев объявил, что каждая советская семья должна жить в отдельной квартире, и начал программу массового строительства, именно здесь, в Дачном, начали строить первые в Ленинграде типовые пятиэтажки. Квартиры в них были маленькие и тесные, с крохотными кухоньками, но получая такую квартиру после комнаты в дремучей коммуналке, с общим на десять семей туалетом и кухней, на которой завывали десять примусов, или после подвала, в который солнце заглядывало раз в году, люди были счастливы. В то время считалось, что через двадцать лет будет построен коммунизм, в стране наступит всеобщее изобилие, и поэтому типовые пятиэтажки были рассчитаны именно на двадцать лет. Коммунизм не наступил, но и пятиэтажки оказались гораздо долговечнее, чем рассчитывали их проектировщики, и до сих пор служат поставленной цели. Некоторые из них обновлены, некоторые просто подкрашены, как стареющая кокетка, чтобы скрыть слишком бросающиеся в глаза дефекты внешности. Тот дом, перед которым остановилась черная машина, был из второго разряда. – Какая установка, шеф? – спросил водитель, повернувшись к Власову и выражая голосом и лицом исключительную преданность, которая, на его взгляд, успешно заменяла все остальные достоинства. – Установка! – передразнил его седовласый. – Все тебе надо разжевать и в рот положить! Установка у вас одна – нужно взять эту женщину живой. Живой и по возможности невредимой. Это понятно? На этот раз вы не облажаетесь? – Понятно, шеф… – без энтузиазма протянул коротышка. – А в какой она квартире? – Вот тут есть маленький вопрос. Наш человек засек кратковременное включение ее телефона. Координаты очень точные, он определил не только дом, но и подъезд. Вот этот самый подъезд, первый от угла. Но, к сожалению, вертикальных координат никакая техника не дает, так что номера квартиры мы не знаем. – Так что же, обходить подряд все квартиры? – А что, можно! – подал голос второй боец, до сих пор скромно молчавший. – Дом небольшой, всего пять этажей, на каждом по две квартиры… итого десять… – Можно! – передразнил его Власов. – С кем приходится работать! Тебе лучше помалкивать! Долговязый обиженно замолк, а Власов повернулся к его более смышленому напарнику и проговорил: – Вот как вы сделаете… Через несколько минут двое мужчин весьма подозрительного вида подошли к подъезду. Этот подъезд не был даже оснащен обычным домофоном – на двери стоял допотопный кодовый замок. Тот из напарников, что пониже и посмышленее, посмотрел на клавиатуру замка сбоку и моментально определил три кнопки, которые были вытерты до блеска от частых прикосновений. Нажав на эти кнопки, он открыл дверь. Напарники пошли не вверх по лестнице, а вниз – в подвал. Здесь находились все трубы, по которым в квартиры поступала горячая и холодная вода, и прочие внутридомовые коммуникации. Оглядев их, невысокий перекрыл один из кранов, тем самым прекратив доступ воды во все квартиры подъезда. – И что теперь? – осведомился его менее сообразительный напарник. – Теперь ждать! К счастью, ждать им пришлось недолго. Дверь подвала открылась, раздалось глухое кряхтенье и оханье, и лестница заскрипела под чьими-то тяжелыми шагами. Наконец в подвале появился мужчина лет сорока, такой толстый, что лестница под ним едва не подломилась. Он был одет в необъятный рабочий комбинезон, едва не лопавшийся на его животе, в одной руке держал чемоданчик с инструментами, в другой – тяжелый разводной ключ. Все это указывало на то, что это – местный водопроводчик. Подслеповато оглядывая полутемный подвал, водопроводчик пропыхтел: – Мишка, паршивец, опять ты хулиганишь? Вот поймаю – так надеру задницу, что месяц сидеть не сможешь! Не получив ответа на эту гневную тираду, водопроводчик, тяжело вздыхая и переваливаясь, направился к стене с кранами. Тут из темного угла вышел долговязый тип с перевязанной рукой и следами побоев на лице. Ухмыльнувшись, он проговорил: – Ку-ку! – А ты еще кто такой и что тут делаешь? – строго осведомился водопроводчик и покрепче сжал в руке разводной ключ. Если раньше было в ходу выражение «булыжник – оружие пролетариата», то сейчас его смело можно заменить другим: оружием пролетариата в наше время стал разводной ключ или монтировка. – Это ты, что ли, воду перекрыл? – пропыхтел водопроводчик и сделал шаг вперед. – Ну, я! – нагло ответил незнакомец. – А по тыкве получить не хочешь? – и водопроводчик замахнулся разводным ключом. При этом на лбу у него выступили капли пота – из-за толщины он потел от малейшего усилия. – Зря ты так, Вася! – раздался у него за спиной незнакомый, но очень неприятный голос. Водопроводчик попытался повернуться, но в этот момент второй незнакомец, подобравшийся к нему сзади, пнул несчастного толстяка под колени. Из-за своей толщины водопроводчик нетвердо стоял на ногах. От пинка он потерял равновесие и грохнулся на колени, отчего пол заметно содрогнулся. Самый низкорослый народ на земле, пигмеи Центральной Африки, очень ловко охотятся на огромных слонов. Маленькие охотники подбираются сзади к четвероногому гиганту и подрезают ему сухожилия на задних ногах, отчего слон падает и становится почти беспомощным. Двое напарников вряд ли знали об этом методе охоты, но использовали именно его. За тем исключением, что они не подрезали водопроводчику сухожилия, а обошлись с ним более гуманно. Как только водопроводчик упал на колени, долговязый тип толкнул его в бок. Толстяк завалился на бок, и напарники общими усилиями перекатили его на спину. Теперь водопроводчик был совершенно бессилен – без посторонней помощи он ни за что не смог бы подняться на ноги. Он только пыхтел и чертыхался, лицо его наливалось кровью. – Вы… кто… такие? – прохрипел он, пытаясь отдышаться. – Чего… вам… надо? – Кто мы такие – это тебя не касается, Вася. А вот что нам надо… расскажи нам обо всех жильцах этого подъезда. Ты ведь их наверняка хорошо знаешь. – Мужики… – пропыхтел водопроводчик. – Вы явно не туда зашли… здесь богатые люди не живут, одна нищета… здесь вам ничего не обломится… – Ты за нас не думай, мы уж как-нибудь сами! Отвечай, или мы тебя тут оставим и дверь подвальную запрем! Будешь тут трое суток барахтаться! Одно хорошо – может, похудеешь! Еще раз повторяю – расскажи про всех жильцов! – Ох… ну, слушайте. На первом этаже, справа, в одиннадцатой квартире, живет очень скандальная бабка… – Одна? – Почему одна? С семью кошками! Хотя сейчас, может, уже и больше, кто их считает. Ну у нее в квартире и запах! Я один раз к ней зашел насчет протечки, так чуть не задохнулся…