В десять пятнадцать они подъехали к дому, где жил Марлицкий. Он сам открыл им дверь, сделал шаг назад, мгновение разглядывая неожиданных визитеров, потом вдруг охнул. – Луша?! Детка! Вот ведь неожиданность. Проходи-проходи. И ты, Антон, тоже. Стало быть, Марлицкий их узнал, несмотря на то, что не видел много лет. Да, ей бы в восемьдесят пять лет такую память! Впрочем, бабушка на свою тоже не жаловалась, до самой смерти сохранив ясный ум и острый язык. – Здравствуйте, дядя Валя. Удивительно, что вы меня помните. – А чего ж мне тебя не помнить? – удивился он. – Ты единственная внучка моего старинного друга и женщины, которую я много лет любил. Извини, если тебе неприятно это слышать, но к моим чувствам и бабушка твоя, и дед относились спокойно, как к данности. – Я знаю, – просто сказала Лика. – Дядя Валя, мне очень нужно с вами поговорить. Стоящий перед ней очень старый человек пожевал тонкими губами, поглядел блеклыми, словно выцветшими, глазами из-под седых кустистых бровей, тяжело вздохнул. – Ну, нужно, значит, давай поговорим. Я знал, что рано или поздно ты приедешь сюда за ответами. Более того, все эти годы я убеждал Аннушку, что нужно обо всем тебе рассказать. Вам всем рассказать. Не дело, что двадцать лет она несла этот груз одна. Даже с Пашей не поделилась. Пашей звали Ликиного отца. Они прошли в квартиру. Хозяин провел их в кухню, сел у стола, на котором стоял чайник со свежезаваренным чаем. – Луша, деточка, похозяйничай сама. Чего-то я разволновался. На мгновение Лика испугалась, что Марлицкому сейчас станет плохо и она будет в этом виновата. Нет, она не отступится только потому, что старому человеку явно неприятен их разговор. Она имеет право знать. – Мы не будем чай, – сказала она. – Валентин Михайлович, вам не нужно принять какое-нибудь лекарство? Снова тот же взгляд из-под бровей, короткая, горькая, но ироническая усмешка. – Боишься, что помру? Не бойся. Поскриплю еще. Спрашивай. Ты же за этим пришла. – Валентин Михайлович, я знаю, что вы уговорили четырех малолетних преступников взять на себя вину за убийство Регины Батуриной. Знаю я и то, что на самом деле они этого не делали. Вы были на месте преступления, а потому сумели рассказать им, что именно они должны говорить следствию и на суде. За это они получили меньшие сроки, чем могли бы. Да и условия содержания у них были очень даже божеские. Зачем вы скрыли от правосудия настоящего убийцу Регины? Вы сделали это, потому что убийцей был мой дед? – Сама додумалась? Аннушка не могла тебе сказать. – В голосе Марлицкого слышалась горечь. – Или все-таки вспомнила? – Нет, не вспомнила, – честно призналась Лика. – Только какие-то обрывки событий той ночи вижу во сне. Как я просыпаюсь ночью и вижу, что дед тихонечко собирается и уходит из дома, стараясь не разбудить бабушку. Как я, отчего-то встревожившись, бегу босая за ним. Потом пляж и тело Регины с ножом в груди. Это дедов нож, с его фирменной берестяной ручкой. Я протягиваю к нему руку и вдруг слышу голос деда, он кричит: «Беги, Луша, беги!», я и бегу вдоль кромки воды, а потом почему-то возвращаюсь, и теперь рядом с Региной вижу тело деда. Он тоже мертв, и я со всех ног мчусь в дом, чтобы привести бабушку. – Что ты еще помнишь? – Ее белое лицо. Неподвижное, словно маска из белого каолина. Как у африканских масок Ермолаева. И то, что она позвонила вам, я тоже помню, а потом провал, пустота. Валентин Михайлович, дядя Валя, что случилось той ночью? – Самое ужасное, что я до сих пор в полной мере этого не знаю. – Вы уверены, что это дед убил Регину? – Да ни в чем я не уверен. Ни тогда, ни сейчас, – с досадой сказал Марлицкий. – Мне позвонила Аннушка. Сказала, что ты нашла на пляже убитую Регину и рядом умершего Андрея. По ее словам, все выглядело так, словно это он ее убил и умер от разрыва сердца. Разумеется, я не поверил, потому что это звучало полным бредом. Я впрыгнул в машину и приехал. Регина лежала на песке, и у нее в груди торчал нож. Как ты верно заметила, очень характерный. Андрей находился чуть поодаль, но его смерть не была насильственной. Там, где лежала Регина, остались следы. Как будто два человека стояли и разговаривали какое-то время. Именно два, а не больше. Песок был влажным. Следы хорошо отпечатались. Это были следы от сапог Андрея. У него были очень характерные набойки, оставляющие след в виде дубового листа. Там эти дубки были повсюду. И все сорок третьего размера. Не было там никого третьего, я все осмотрел, и поверь, я умел хорошо искать. – И вы решили спасти дедово честное имя… – Я не мог поступить иначе. Аннушка не пережила бы такого позора. – Но как вы оба объясняли себе мотивы этого убийства. Зачем дед убил Регину? Вы дружили много лет, вы знаете, что он был очень хорошим и добрым человеком. – Аннушка полагала, что у твоего деда и Регины была любовная связь. Он проводил с девушкой довольно много времени, всячески ее привечая и выделяя среди других. Твоя бабушка с удивлением это отмечала, но Андрей говорил ей, что девочка попала в беду, ей грозит опасность, и он должен помочь ей. – Так почему вы не поверили, что это правда? Дед чуял опасность, и именно человек, от которого она исходила, и мог ее убить. – Какая опасность, Луша? Она собиралась замуж, готовилась уехать в другой город. И последние дни перед ее смертью твой дед ходил за ней по пятам. Он ее повсюду сопровождал, если она оставалась без жениха. Лика напрягла память. Действительно, в дни, предшествующие трагедии, она действительно видела Регину чаще обычного, потому что та все время оказывалась рядом с дедом. Да, точно. В последний вечер она вдруг прибежала к ним, и дед вышел к Регине в сад, где они разговаривали под яблоней. А когда Лика хотела подойти, дед сердито крикнул, чтобы она занималась своими делами. Никогда раньше он не поднимал на свою обожаемую Лушу голос. И что это доказывает? – Мы виделись с Андреем накануне, – продолжал Марлицкий. – Я заезжал к вам по дороге с работы. Он был мрачен, и я спросил, что его гнетет. Он сказал, что не может ответить, потому что это не только его тайна, и в ней замешана честь дамы. И еще он сказал что-то вроде «ему придется уехать, потому что я этого так не оставлю». Потом, восстанавливая события, я решил, что Андрей имел в виду Влада, жениха Регины, который должен уехать к месту своей службы один, без невесты. В общем, картина выглядела совершенно ясной. Аннушка была совершенно раздавлена открывшейся правдой, а я всю жизнь слишком ее любил, чтобы заставить пройти через такой позор и унижение. К утру поймали банду малолетних убийц, и я смог все провернуть так, чтобы убийство Регины сошло за пятый эпизод. Следы с дубовым листом я уничтожил. Ручку ножа протер, а потом уже в СИЗО сделал так, чтобы на ней появились отпечатки одного из подозреваемых. – А бабушка тем временем вынесла из дома и спрятала все такие же ножи. – Да, она словно окаменела. Ни слезинки не проронила за все это время. Я организовал похороны Андрея, а потом она уехала и больше никогда не возвращалась. Я в одну ночь потерял и Андрея, и ее. Мы не переписывались много лет. Она запретила, а я не хотел ее тревожить. Лишь лет пять назад я получил от нее письмо, в котором она просила дать ей мой электронный адрес, и мы стали общаться через электронную почту. Нечасто, но все же. От нее я узнал, что твоя амнезия так и не прошла, что ты ничего не помнишь из событий той ночи. Пойми, то, что ты вспомнишь, было самым страшным кошмаром твоей бабушки. Она боялась, что ты видела сам момент убийства, хотя и не знала этого наверняка. – Простите, но это же все какая-то несусветная чушь, – подал голос Антон. Лика и Марлицкий уставились на него. – Что ты имеешь в виду, Тоша? – То, что вы с Анной Ивановной сразу поверили в виновность Андрея Сергеевича. Ну ладно она. Ею двигали эмоции ревнивой женщины, отчего-то решившей, что муж ей изменил. Но вы-то!!! Вы же были сыщиком, умудренным жизнью человеком. Отчего вы сразу так безоговорочно постановили, что ваш лучший друг – убийца? Что, если он действительно просто хотел помочь девушке, которая не знала, как избавиться от назойливого любовника, с которым она решила расстаться? И тот, настоящий любовник, убил ее и остался безнаказанным, потому что вы уничтожили все следы, которые позволили бы его вычислить. – За прошедшие двадцать лет я много раз об этом думал, – вздохнул отставной полковник. – Но я бы все равно поступил именно так, а не иначе, потому что Аннушка меня попросила. – Бабушка могла ошибаться, – заявила Лика уверенно. – Я думала, что у вас были твердые доказательства того, что виноват именно дед. Но у вас, как и у нее, были только подозрения. Даже если у деда действительно был роман с Региной, она вполне могла предпочесть его своему жениху. И убил ее именно Влад. Точно так же, как три дня назад он убил свою жену, Регинину сестру Катю. – Катя Батурина убита? – воскликнул Марлицкий. – Да. И именно я нашла ее тело на том же самом пляже. Такая вот насмешка судьбы. Теперь они увидели, что старик совсем разволновался. Грудь у него вздымалась, дышал он часто и тяжело. Достав из ящика стола таблетницу, он кинул под язык кругляшок валидола. – Если это так, то я виноват перед Андреем, – глухо проговорил он. – Виноват в том, что даже не попытался защитить его честное имя перед женой. Наверное, в глубине души меня радовало, что он все-таки разочаровал Аннушку. Что пусть под старость, но она поняла, какую ошибку совершила, когда-то предпочтя Андрея. – Валентин Михайлович, а как вы все познакомились? – спросила Лика. – Почему-то эту часть семейной истории мне никогда не рассказывали. – Мы с твоей бабушкой учились в одном классе. Я ее с детства любил, а она только смеялась надо мной, говоря, что я ей вроде брата. Ее мать одна растила, отец на фронте погиб, жили они бедно, поэтому мама моя Анютку привечала и подкармливала. Говорила, что всегда мечтала о дочке, да и видела, что я влюблен. А когда мы в девятый класс перешли, в нашу школу дед твой перевелся. Его отец не сразу после войны демобилизовался, служил сначала, а потом из-за плохого здоровья вышел в отставку, и сюда, в Сестрорецк, в родительский дом, они и переехали. Отец уж почти из больниц не выходил, так что Андрей рано начал работать, на инструментальный завод устроился. В вечерние смены выходил, чтобы школу не бросать. Он на год младше, но учился всегда хорошо, так что с нами в одном классе оказался, и бабушка твоя сразу «пропала». Мы два года втроем дружили. Он видел, что я Аннушку люблю, поэтому старался с ней дружески держаться, а она расстраивалась, плакала. После школы он в военное училище поступил. Отец его к тому времени уже умер. А Аня на его проводах сказала, что ждать его будет сколько потребуется. – Бабушка действительно его очень любила, – горько сказала Лика. – Поэтому мне и непонятно, почему так с ходу поверила в его измену и в то, что ее муж способен на убийство. – Любила и ждала. А я ждал ее. Но не дождался. Андрей окончил военное училище, приехал к матери, а уехал уже с Аннушкой. Ну, я с тоски тоже быстро женился. Дочка у меня родилась, я, разумеется, настоял, чтобы ее Анной назвали. В честь твоей бабушки. Жили мы дружно, я жене никогда не изменял, потому что ни одна женщина мне не нужна была. Твои дед с бабушкой каждый год в отпуск приезжали, папу твоего привозили, Анютке моей ровесника. Вот ради этих тридцати дней я весь остальной год, почитай, и жил. – А потом дед вышел в отставку… – Да. Они вернулись сюда, домой, он на инструментальный завод устроился, быстро доброе имя заработал, потому что инженер был действительно от бога. Папа твой медицинский институт окончил, уехал в ваш город по распределению, встретил там твою маму и остался. А Аннушка с Андреем свой век вдвоем доживали. Ну и я при них. Я ведь всю жизнь карьеру делал, сложные дела раскрывал, под пули лез, только чтобы Аннушка знала, какой я герой. Она и знала, только ничего это не меняло. В то проклятое лето, когда Андрея похоронили, я же ей предлагал свою помощь. Развестись был готов, это после сорока-то лет брака. Но она сказала, как отрезала, что ни на одного мужчину в жизни больше не посмотрит. И что раз вся жизнь оказалась миражом и фикцией, то не нужна она ей, ни со мной, ни без меня. И уехала к вам. Господи, а вдруг правда Андрей был ни в чем не виноват? Как же я мог так опростоволоситься, что даже не рассмотрел другие версии? Голос его звучал чуть фальшиво, но Лика решила, что ей почудилось. – Валентин Михайлович, прошлого не воротишь, – сказала она успокаивающим тоном. Марлицкого ей было отчаянно жалко. Всю жизнь прожил с одной женщиной, а любил другую. Вот ведь бедолага. Еще бы ему не поверить, что друг-соперник оказался убийцей и сволочью. – Но если все-таки спустя столько лет получится узнать правду, то я буду рада. Валентин Михайлович, можно я расскажу следователю про то, что убийство двадцатилетней давности совершили совсем не те люди, которых в нем обвинили? Это может помочь следствию, но навредить вам. Старый полковник улыбнулся. Улыбка совершенно преобразила его лицо, словно лампочка внутри зажглась. – Девочка, мне уже ничего не может навредить, – сказал он. – И дело даже не в том, что все сроки давности по поводу совершенного мной тогда должностного преступления давно вышли. Мне восемьдесят пять лет. Ани больше нет, моей жены давно нет, моего лучшего друга, которого я заподозрил в предательстве и убийстве, нет уже двадцать лет, а я все живу. Чего и кого мне бояться? Рассказывай следователю все, что считаешь нужным. Скажи, что я готов дать показания. Удостоверившись, что принятое лекарство подействовало, и распрощавшись со стариком, Лика и Антон вышли на улицу и сели в машину. – Куда теперь? До обеда у Светланы еще есть время. – Мне надо уложить в голове всю информацию, которую мы раздобыли, – призналась Лика. – А еще лучше составить что-то типа схемы, в которую можно было бы выстроить все известные факты. Я же финансист, мне удобнее, когда есть готовые формулы, описывающие любые процессы. – Тогда поехали ко мне. Возьмем лист бумаги и будем чертить схему, – предложил Антон. – Я программист, мне эта работа тоже ясна и понятна. И да, я так тоже гораздо лучше соображаю. Кроме того, я раздобыл в архиве материалы по убийству Регины. Спустя час лежащий перед ними на столе лист был покрыт закорючками, стрелками и черточками. Основная версия гласила, что убийство и Регины, и Кати Батуриных совершил Влад Панфилов. Оставалось непонятным, откуда он мог взять дедов нож с берестяной ручкой, чтобы совершить первое убийство, и куда подевались его следы на пляже, раз полковник Марлицкий утверждал, что обнаруженные им отпечатки сапог принадлежали Андрею Ковалеву, потому что имели характерный рисунок подошвы. В материалах уголовного дела об этом нет ни слова. Оно вообще было крайне скудным, и Лика понимала, почему. Полковник Марлицкий постарался, чтобы информации в деле был самый минимум, а все острые вопросы затерты, чтобы ни у кого даже мысли не могло возникнуть, что сознавшиеся в убийстве преступники не виноваты. Вторая версия гласила, что убийство Регины все-таки совершил Ликин дед, а убийство Кати – Панфилов, специально воссоздавший картину гибели своей первой возлюбленной. Вопрос только: зачем? Согласно третьей версии, Панфилов был вообще ни при чем, а убийцей являлся владелец красных кед доктор Ермолаев, отчего-то сразу после убийства Регины Батуриной надолго уехавший из страны. Он сболтнул, что обе сестры были шантажистками. Но чем они шантажировали Ермолаева и не это ли послужило причиной сразу двух убийств? Четвертой подозреваемой была Ирина Благушина. Кто, как не любовница Влада Панфилова, была больше всех заинтересована в том, чтобы убрать со своего пути его жену? Конечно, к убийству Регины она отношения не имела, ей в то лето исполнилось всего-то пять лет, но сейчас нанести смертельный удар вполне в состоянии. Вот только тело спрятать не успела бы, потому что находилась на глазах у Лики. Стоп. Ей, к примеру, мог помогать отец, учитель истории Константин Благушин, который явно готов ради счастья дочери на все. Мог он двадцать лет назад зарезать Регину, а потом жить как ни в чем не бывало? Да, почему нет? Люди и не на такое способны. Итак, появился подозреваемый номер пять. Но ни одна из версий не объясняет, куда подевалось второе тело из бассейна, если оно действительно было, а также почему Лику ударили по голове? Что такого опасного она могла видеть или слышать? Кому помешала? Все эти вопросы, выписанные в отдельный столбик, ждали своих ответов, и Лика отчего-то была уверена, что те обязательно найдутся. Пора было идти к Светлане в гости. Антон достал из шкафчика бутылку какого-то коллекционного вина, и Лика тут же почувствовала себя нахлебницей. – Неудобно идти в гости с пустыми руками, – сокрушенно сказала она. – Я даже не догадалась заехать в магазин и купить какой-нибудь торт. Ты же о вине подумал. У меня все время возникает странная мысль, что из нас двоих ты старший. – Я не старший, и возраст вообще не имеет никакого значения, – отмахнулся Антон спокойно. – Я просто мужчина, который должен быть готов принимать решения и обо всем думать. Не переживай, бутылки вполне хватит. Светлана очень гостеприимна, и идти к ней со своей едой – значит обидеть. Действительно, большой стол под яблоней ломился от еды. Навстречу Лике и Антону уже спешила хозяйка, а вслед за ней мужчина, видимо ее муж. – Знакомьтесь, это мой Коля, – представила их друг другу Светлана. – У него сегодня выходной, вот я и решила пригласить всех на обед. В трудные времена соседи должны держаться вместе. – И кто будет? – улыбнулся Антон. – Чувствую, придется идти за еще одной бутылкой. Тарелок-то расставлено вон сколько.