– За мной! – скомандовал Антон и ступил с дороги на песок. Палатка оказалась пустой, однако с пляжа раздавались веселые голоса. – Эй, хозяева! – прокричал Антон громко. Голоса стихли и тут же раздались вновь. – Идем! Сейчас будем! Лика скрестила пальцы в надежде, что на этот раз им повезет. Владельцами палатки оказались три молодых парня, лет двадцати четырех – двадцати пяти, не больше. Лица у них заросли, причем не щетиной, а вполне себе оформившимися бородками, дающими право полагать, что не брились парни дольше чем неделю. – Привет, – поздоровался Антон, когда троица подошла ближе. – И вам не хворать, – откликнулся один из парней. – Чего надо? – Поговорить. Ребята, вы давно тут ночуете? – Неделю, – чуть настороженно сказал тот же молодой человек. – А что? Мы что-то нарушили? Тут нельзя разбивать палатку? – Можно, наверное. Вернее, я понятия не имею, можно или нельзя, – признался Антон. – Но мне без разницы. Если вы тут неделю, значит, в ночь с понедельника на вторник тоже были здесь? – Ну да, – вступил в разговор второй. – Мы в прошлую субботу приехали. Завтра уезжаем. Да, пока им везло. Лика сжала скрещенные пальцы на левой руке еще крепче. – Парни, помощь нужна, – серьезно сказал Антон. – Понимаете, можно сказать, что это вопрос жизни и смерти. – Слушаем, – ребята подошли поближе, расселись на траве, скрестив ноги. Антон начал рассказывать. Про убийство Кати Панфиловой, про то, как Лика нашла тело, про то, как оно исчезло, пока она бегала за помощью, про машину, гул которой слышался неподалеку. – Понимаете, шум мотора доносился именно с этой стороны, – говорил он. – Машина, на которой преступник мог вывезти тело, должна была свернуть с Курортной улицы на Пляжную именно здесь. Постарайтесь вспомнить. Вы, случайно, не видели, какая именно машина это была? Правда, дело происходило ночью, но вдруг. – Ночью мы спим, – рассудительно начал первый парень. – Ну, не раньше одиннадцати ложимся, конечно, но все-таки довольно рано. Темнеет, делать-то совершенно нечего. Ну, у костра посидим с гитарой, ну, пива выпьем – и на боковую. Зато встаем рано, купаемся. Вас какое время интересует? – В районе половины третьего ночи. Второй парень присвистнул и засмеялся. – Ну вы даете! – Я видел машину, – это сказал третий. Самый молоденький из всех. – Я просто это, – он покосился на Лику, но все-таки закончил, – отлить ходил. Мы вечером арбуз купили, вот меня и подняло. Я когда проснулся, на часы в телефоне посмотрел. Было два сорок, и машину я сначала услышал, а потом и увидел. – Таки увидел? В темноте-то? – делано усомнился Антон. – Так уж не кромешная тьма-то, – рассудительно продолжил парень. – Да я и недалеко был. Как раз у дороги, причем с той стороны. Там заброшенный участок, пустырь. Не на пляж же в туалет ходить. Я застыл, чтобы водитель меня не увидел, неудобно все же. Да и страшновато одному ночью. А машина мимо проехала, не спеша. В смысле, не быстро. А потом, спустя минут десять, снова проехала. Но я не уверен, что та же самая, я уже в палатку вернулся, так что снова ее не видел, а только слышал, но звук был такой же. – И ты так уверен, что это было именно в ночь с понедельника на вторник? – Лика боялась поверить в такую удачу, поэтому специально уточняла детали, чтобы потом не расстраиваться. – Я ж говорю, мы арбуз ели, – для непонятливых пояснил собеседник. – А его мы как раз в понедельник купили. В субботу мы приехали, у нас вся еда с собой была и на воскресенье хватало. А в понедельник мы за едой отправились. Туда пешком, обратно на такси. И арбуз купили. Один раз. Так что все точно. – И какая именно машина ехала мимо тебя? Марка, цвет, номер? – Номер не заметил, врать не буду, – сказал парень. – И цвет тоже сомнительно. Темно все же было. Точно не светлая. Может, черная или синяя, а может, вишневая. А что касается марки… На Toyota RAV4 похожа. Лика вздрогнула, потому что у Антона была именно такая машина. Они приехали на ней, оставив ее на парковке «Зеландии». – Спокойно, – сказал Таланов, заметив ее явный испуг. – Меня в ту ночь здесь не было. Точно «Тойота»? Ни с чем не путаешь? Парень явно засомневался. – Темно было, – повторил он. – Я шильдик, само собой, не разглядел. Но по очертаниям похожа. Хотя… У моего отца Chery Tiggo, так она вылитый RAV. – Ага. И Hyundai Tucson тоже из этой же оперы. – Вид у Антона был задумчивый. – Ладно, парни. Спасибо за помощь. Говорите, завтра домой собираетесь? Я к тому, что, может быть, придется свой рассказ про арбуз полиции повторить. – После обеда сворачиваться начнем, – сказал самый старший парень. – До этого времени здесь будем. Повторим, если надо. Не сомневайтесь. Еще раз поблагодарив компанию и выбравшись на дорогу, Лика с Антоном двинулись по Курортной улице, чтобы вернуться к «Зеландии» другой дорогой. Почему они пошли именно этим путем, Лика не знала. – Как ты думаешь, Спиридонов и Снегова захотят поговорить с этими парнишками? – спросила она. – Или это никакое не доказательство? Но ведь машина действительно была. Когда я услышала крик, было половина третьего. Машина проехала туда в два сорок. У меня как раз десять-двенадцать минут ушло на то, чтобы добежать до пляжа, увидеть тело и броситься за помощью. А потом загрузили тело и проехали обратно. И никаких камер на этом пути нет, преступник это отлично знал. – Никакое не доказательство, – задумчиво ответил Антон. – То, что машина была, мы и так знаем. Но ни номера, ни цвета, ни модели. Так что это мог быть кто угодно. Как ты справедливо заметила, у меня Toyota RAV4. И у Влада Панфилова тоже. Просто у него черная, а у меня белая. – Парнишка сказал, что машина была темная. Антон снова усмехнулся. – Ночью все кошки серы. Ему могло показаться. В темноте белая машина может казаться темной. – А какие машины у всех остальных? – спросила Лика и затаила дыхание. – У Ермолаева, у Анны Марлицкой, у Благушина, у Эльмиры Степановны, наконец? – У Анны и Эльмиры Степановны – не знаю. Я не уверен, что у администраторши вообще есть машина, но этот вопрос мы у Ирины выясним. Они общались, так что она, наверное, знает. А вот у ее отца как раз вишневый Chery Tiggo, а у Ермолаева, ты будешь смеяться, темно-синий Hyundai Tucson. Так что мы с тобой проделали гигантскую работу, нашли свидетеля и все равно ничего не узнали. Круг подозреваемых не изменился. Он снова остановился, и Лика перевела взгляд с его лица на дом, перед которым они стояли. Участок, огражденный забором из деревянного штакетника, местами покосившегося, выглядел заброшенным. Внутри стоял деревянный, явно нежилой дом, окна которого были заколочены деревянными щитами, кое-где оторванными. На доме висела ржавая вывеска с каким-то старым, похоже еще финским, названием улицы. Не следившая за дорогой Лика не совсем понимала, где именно они находятся. Местность выглядела пустынной, запущенной и отчего-то зловещей. – Что это за место? – спросила она внезапно дрогнувшим голосом. – А это тот самый дом, где преступник спрятал тело Екатерины Панфиловой, – ответил Антон. * * * Дойдя до «Зеландии» и забрав машину, они вернулись к Антону. Дом встретил их пустотой и тишиной. Влад Панфилов исчез, оставив дверь открытой. Интересно, что это означало? Он ушел, потому что боялся разоблачения? Был уверен, что Антон и Лика обязательно что-нибудь найдут? Или просто оказался не в силах терпеть тишину и одиночество в чужом доме? И куда ушел? Впрочем, от отсутствия Панфилова рядом Лика вдруг испытала облегчение. Подсознательно она все равно его побаивалась. Да и со всеми остальными вольными или невольными участниками этой истории она не могла чувствовать себя в безопасности. Это чувство дарил только Антон, и она то и дело бросала на него благодарные взгляды. Позвонила Светлана, пригласила вместе пообедать. Они с благодарностью согласились, потому что готовить не хотелось, да и соседи были людьми хорошими. Зачем обижать отказом? День сегодня оказался прохладнее предыдущего, поэтому стол Светлана накрыла в доме, а не в беседке. Она сварила очень вкусную солянку, потушила в духовке курицу с мини-картофелем, приготовила оливье с языком и испекла фирменный яблочный пирог, цветаевский, как она его назвала, уверяя, что рецепт этого пирога изобретен знаменитой поэтессой. Разговор за столом, естественно, крутился вокруг последних событий. Лика и Антон рассказывали все, о чем смогли узнать, Светлана ахала и прижимала к груди полные руки в милых ямочках, Николай крякал и налегал на наливку домашнего, разумеется, приготовления, которую его хозяйственная жена делала из растущей на участке черной смородины. Лика озиралась по сторонам. Ей все казалось, что вот-вот в кухню зайдет дед, подмигнет ей, как делал всегда, сядет на свое законное место во главе стола. Странное ощущение, что она наконец дома, куда вернулась после долгого-долгого отсутствия, не отпускало. Что за магия места! Много лет она не вспоминала этот дом, всю свою жизнь здесь, как будто боялась прячущихся в глубинах сознания чудищ, способных вырваться и сожрать ее всю, целиком. Сейчас чудища жалобно скулили в намордниках. Они оказались совсем нестрашными. А окружающая ее атмосфера – теплой и доброй. Лика была здесь на месте. Собой. Среди своих. И это ощущение наполняло ее какой-то невиданной доселе легкостью. – Ой, Светлана, – вдруг вспомнила она. – Я же нашла фотографию Кати Панфиловой. Вы сказали, что сейчас ее и не узнали бы, мол, видели только совсем юной девушкой. Вот я и попросила у… В общем, нашла. Она чуть не проболталась, что фотографию дал ей Влад. Но видеть сбежавшего из-под домашнего ареста Влада она никак не могла. Не рассказывать же соседям, что они с Антоном половину суток скрывали беглого преступника? К счастью, соседка не обратила на ее оговорку никакого внимания. – Ой, покажи, – оживилась она, вытирая руки о передник. Бабушка делала это тем же жестом, перед тем как взять что-то важное. Письмо от сына, Ликиного отца, которое дед забирал из почтового ящика, возвращаясь с работы, газету, в которой он считал необходимым показать ей какую-то заметку, рецепт, выписанный доктором Ермолаевым. Как будто, переселившись в этот дом, Светлана переняла бабушкины повадки и манеру вести хозяйство. Царское варенье, да. У Лики вдруг навернулись слезы на глаза, такой острой оказалась тоска по бабушке. Она потыкала пальцами в телефон, выводя на экран фотографию, скинутую накануне Владом, протянула Светлане. Та бережно взяла чужой гаджет, стараясь не прикасаться к экрану, потянулась за очками, водрузила их на нос и внимательно уставилась на изображение. – Красивая, – сказала она с легким напряжением в голосе. Чем было вызвано это напряжение, Лика не знала, но оно ей отчего-то не понравилось. – Вы же с ней ровесницы были, да? – Она на год младше, – пояснила Лика. – Но я не такая красивая, да. В этих словах не было ни самоуничижения, ни кокетства. Она просто констатировала факт. Очень похожая на старшую сестру Регину, Катя была действительно очень красивой женщиной. Точнее, ослепительной и яркой, не то что словно сотканная их полутеней и пастельных полутонов Гликерия Ковалева. Их даже сравнивать было нельзя, насколько они были разными. Если оперировать категориями стихий, то Катя – огонь, обжигающий, бесконтрольно распространяющийся на огромные территории, выжигая по дороге все живое, а Лика – вода. Текучая, прохладная, освежающая в летний зной. Как вода может завидовать огню? Кроме того, столкнись они в неизбежной схватке, понятно, кто победит. От того, что такие глупые мысли лезут в голову, Лика даже засмеялась тихонько. – Не говори глупостей, – фыркнула Светлана. – Ты тоже очень красивая. Просто у тебя красота другая. Не режущая глаз. Эта Катя – как змея. Те тоже очень красивые, только приближаться опасно и в руки брать не стоит. А вы знаете, я ее раньше где-то видела. Точно. Видела. – Ну, она же в Сестрорецк вернулась. А город хоть и не маленький, но все равно встретиться можно. В магазине, в больнице, в аптеке или в парке. В общем, нет ничего странного в том, что вы могли встретиться. – Нет, – подумав, сказала Светлана. – Я ее видела не в Сестрорецке. Скорее в Питере. Вот только при каких обстоятельствах, не помню. Вот ведь память дырявая стала. – Да не важно это, – утешил ее муж. – Видела и видела. Какая разница? – Да мучиться теперь буду, пока не вспомню, – с досадой проворчала женщина и вдруг хлопнула себя по лбу. – Варенье. Варенье же забыла в розетку положить. То самое, царское, к чаю. Она вскочила из-за стола и засуетилась, наводя идеальный порядок. Разговор свернул куда-то в сторону. Они заговорили о невиданном в этом году урожае яблок, который предстояло весь переработать. Компоты, варенья, замороженная начинка для будущих пирогов, сидр и свежий яблочный сок ждали своего часа. Да, у бабушки тоже никогда ничего не пропадало.