– Тори, – вмешивается Бен. – Полегче. Она ухмыляется. – Она бы не говорила так, если бы ее только-только выписали. Ты это не хуже меня понимаешь. Нас с тобой три года назад выпустили, и ты знаешь, какие они, новенькие. – Меня продержали в больнице дольше, чем других. Из-за кошмаров. – Дольше – это сколько? – Девять месяцев, так мне сказали. – Все равно. Ты – другая. Я не согласна и готова спорить и уже открываю рот, но тут же его закрываю. Вот и доказательство. Большинство Зачищенных просто улыбаются и соглашаются со всем, что бы им ни говорили. Какой смысл отрицать очевидное? Пожимаю плечами. – Ну и что с того? – Ага! – торжествует Тори. Бен наклоняется, с интересом смотрит на меня. – А что плохого в том, чтобы быть другим? Тори хмурится, но Бен обнимает ее. – Не хочешь присоединиться к нам в воскресенье? – спрашивает он. – Собираемся сходить на выставку. Тори неприятно удивлена и не скрывает этого. – Не знаю, – говорю я. – Надо спросить, разрешат ли папа с мамой. Она закатывает глаза. – Ну конечно. Смотри сама. У меня уже сложилось четкое понимание, что если я хочу поладить с Тори, то должна держаться подальше от Бена. А вот этого мне не очень-то хочется. Собрание закончено, все идут к выходу. Пенни ловит меня и отводит в сторонку. – Постой. Мне нужно поговорить с тобой наедине. Мы ждем, пока все выйдут, а потом она садится рядом. – Слышала, ты недавно сознание теряла. Надо проверить твой «Лево». Пенни достает ручной сканер, прибор такой же, как в больнице, только поменьше, и подключает его к нетбуку. Потом подносит к моему браслету. На экране появляются какие-то диаграммы. – О господи. – Что? – Посмотри сама. – Пенни касается экрана, выбирает диаграмму, обозначенную 15/09. Целый участок ее, утро вторника, окрашен красным. Еще одно касание, и на экране возникают числа. – Кайла, у тебя было 2.3. Слишком низко. Что случилось? Я смотрю на нее непонимающе. Еще немного, всего 0.3, и я бы уже не очнулась. В животе все как будто стягивается в узел. – Так что? – Не знаю. Приснился кошмар, вот и все. Я не проснулась. Очнулась, когда парамедики ввели «хэппи джус». До сих пор голова болит. – Сны на уровень «Лево» не влияют, и тебе это прекрасно известно. А вот когда ты просыпаешься потом… Я пожимаю плечами. – Как проснулась, не помню. – А что снилось? – Не помню, – вру я. Пенни вздыхает. – Я только лишь хочу помочь. Следующая больничная проверка у тебя в конце следующей недели, но, может быть, стоит сдвинуть ее на этот уик-энд. – Нет! Мне просто надо… – как бы это выразиться помягче? – надо отвлечься, заполнить чем-то время и голову. А можно мне начать ходить в школу? Пожалуйста. Она откидывается на спинку стула и пристально, словно ищет что-то, смотрит мне в глаза. – Слишком рано. Сначала тебе нужно привыкнуть к дому. И… – Пожалуйста. – Я не говорю о том, что не хочу оставаться дома наедине с мамой, Дракошей. Последние дни, проведенные в компании с ней и Себастианом, оказались едва ли не хуже кошмаров. – Отвлечение – дело, конечно, хорошее, но тебе необходимо еще и перенаправление. Я дам тебе несколько упражнений, хорошо? Займись ими. Займись по-настоящему, всерьез, и тогда мы определим тебя в школу на следующей неделе. Договорились? – Пенни протягивает руку. Смотрю на нее недоуменно. Сегодня четверг, до понедельника всего четыре дня. – Ладно, договорились. – Я пожимаю ее руку. Дверь в конце коридора приоткрывается. Это Эми. Наверно, ее послали узнать, почему я не вышла. – Эми? – Пенни машет ей рукой. – Входи. Поможешь нам. Под их руководством я придумываю себе «безопасное место», или «убежище». Представляю зеленый уголок с деревьями и цветами, где можно лежать на траве и смотреть на проплывающие в небе облака. Когда плохо, когда расстроена или напугана, я должна мысленно бежать туда. И делать это почаще, доводя до автоматизма. Легко и просто, правда? Глава 11 – Ты точно справишься? – спрашивает мама уже от двери. – Сможешь присмотреть за ними обоими? – Да, смогу. Я же тебе сказала, – отвечает Эми. – Иди. Мне бы ее уверенность. Голова от шума только что не раскалывается. И как только такая кроха может производить столько шума? Мамммма, мамммма, маммммммма – и так без остановки. Дверь закрывается. Я смотрю в окно. Мама и папа идут по дороге в паб. С ними папина младшая сестра, наша тетя Стейси, у которой, похоже, выработался полный иммунитет к воплям собственного сыночка. Малыш судорожно вдыхает, готовясь к очередному приступу. Эми склоняется над ним. – Роберт, хочешь печеньку? Он кривит рот. Она протягивает руки, и на заплаканном, мокром от слез личике проступает нерешительность. Эми поднимает его и несет в кухню. Через несколько секунд малыш с довольным видом гукает и хрумкает печенькой на полу. – Как это у него получается? Минуту назад плакал и кричал, а теперь смеется. – Ребенок, его легко отвлечь. В кухню входит Себастиан и, бросив один взгляд на Роберта, отпрыгивает подальше, на безопасное расстояние. – Киса? – малыш тянет к нему руки. – Киса! Он бросает печеньку, поднимается, хватаясь за ножки стула, делает несколько шажков, шлепается на попу и, обескураженно оглянувшись, слезливо морщится. – Все хорошо, Роберт! – Эми подхватывает его на руки и подносит к Себастиану, который как будто смирился со своей участью. – Погладь кису… вот так… – Она показывает малышу, как это делать, точно так же, как показывала мне в первый день. Но урок не идет впрок – поглаживания больше смахивают на удары, потом ладонь идет против шерсти. Себастиан спрыгивает со стола и исчезает, сбежав через дырку в двери. Прежде чем Роберт успевает расплакаться, Эми садится, усаживает малыша на колени и начинает его щекотать. По прошествии часа, наигравшись с дверцами шкафчиков и поколотив по кастрюлям деревянными ложками, Роберт начинает тереть глазки и засыпает у Эми на руках. – Чай?