Лучше бы он не доверял мне. Что бы он ни хотел сказать – я не хочу этого знать. Глава 29 Хочу бежать. Чем ближе больница, тем сильнее и чаще волны паники. На дорогах сегодня свободнее, и мама пытается проехать другим маршрутом. Говорит, он длиннее, но быстрее. Вдох, выдох… Я стараюсь контролировать дыхание и не свожу глаз с дороги. Представляю транспортную схему, запоминаю, заставляю себя не думать о докторе Лизандер. Она видит все. Если я не расскажу ей что-нибудь интересное, она станет искать и обязательно найдет какую-то коросту, которую я предпочла бы не трогать. Но сегодня мне предстоит защитить не только себя, но и Мака, Бена, Люси. Ту Люси, что прячется во мне. Ту Люси, что тенью, призраком идет рядом со мной, ступая шаг в шаг. Мы подъезжаем к больнице с другой стороны, мне не знакомой. Тем не менее вид остается прежним: высокие заборы, сторожевые вышки на регулярном расстоянии одна от другой. Я машинально наношу их на воображаемую карту. Выходы, ворота. В одни из них проезжает фургончик службы доставки; мы катим по периметру к тем, которыми пользовались прежде. Стоим в очереди. Охранники проверяют машины снизу с помощью зеркал, заставляют всех выйти, сканируют. – Должно быть, объявлена тревога, – говорит мама, и я вздрагиваю. Весь день она молчала, и без ее вмешательства мои мысли созревали сами. Я смотрю на нее: тени под глазами, усталый, изможденный вид. Вспоминаю, что прошлым вечером меня разбудил поздний звонок телефона. Я слышала ее шаги, приглушенный голос. – У тебя все хорошо? – спрашиваю я. Она слабо улыбается. – Об этом я должна тебя спрашивать, разве нет? Очередь продвигается вперед, перед нами всего две машины. – Я первая спросила. – Первая, да. Но для разговора место неподходящее. Поговорим на обратном пути, ладно? Еще одна подвижка. Значит, что-то не так и она собирается поговорить об этом со мной, но не здесь, на глазах у лордеров. – Только не рассказывай мне никаких секретов, – торопливо говорю я. – Не уверена, что смогу их сохранить. Мама смеется. – Буду иметь в виду. Проезжаем вперед и останавливаемся – теперь подошла наша очередь. Лордеров у ворот столько, сколько я никогда не видела в одном месте. Эти не в серых костюмах, а в черном, в жилетах и с оружием. Все напряжены. Расслабленными они вообще никогда не бывают, но сегодня напряжение расходится от них волнами. Мы выходим из машины, и нас сканируют с головы до ног. Несколько человек быстро осматривают салон. И я снова не могу ничего с собой поделать – меня охватывает страх. Но лордеры как будто ничего не замечают. Нас загоняют в машину. – С чего вся эта суета? – спрашиваю я. – Не беспокойся, Кайла. Возможно, опасаются нападения, но они справятся. Как всегда. Смотрю на нее краем глаза. Как-то неубедительно она это сказала. Как будто в том, что лордеры решают все вопросы, нет ничего хорошего, а скорее даже наоборот. Воображение, Кайла. Соберись. – Войдите! – подает голос доктор Лизандер. Голос знакомый, ясный и чистый, но не громкий. Подниматься доктору не нужно – она привыкла к тому, что ей подчиняются без вопросов. Мама ушла со знакомой медсестрой пить чай, и я в приемной одна. Встаю и торопливо прохожу в дверь – в коридоре остаются два лордера. – Доброе утро, Кайла. – В отличие от моей мамы и лордеров – да и меня, если уж на то пошло, – доктор Лизандер совершенно невозмутима. Спокойна. Такой она всегда была и всегда будет. За темными глазами – аналитический, но не жестокий ум; отстраненность не отменяет внимательности. Ловлю себя на том, что улыбаюсь ей и ощущаю странную уверенность. «Осторожно, опасность», – шепчет внутренний голос. – Сегодня ты рада меня видеть. – Да. – Я сажусь напротив ее стола. Лицо доктора Лизандер смягчается. – Приятно слышать, но почему? Пожимаю плечами. – Вы – всегда вы. Одна и та же. Она вскидывает бровь. – Даже не знаю, как воспринимать твое замечание. Хотя, конечно, оно в высшей степени точное. – Доктор бросает взгляд на компьютер, касается экрана. – Итак, если сегодня ты ощущаешь комфорт в стабильности и непрерывности, то какие перемены, случившиеся или потенциальные, тебя беспокоят? – Она смотрит на меня. Спрятаться некуда. «Скажи правду, но не всю, а только малую часть», – шепчет голос. Я моргаю. – Боялась ехать сегодня в больницу. – Чего именно боялась? – Всех этих проверок. В прошлый раз нас останавливали на дорогах, а сегодня обыскивали машины. Она склоняет голову чуточку набок, словно прислушивается к своим мыслям. – Страх – вещь разумная и обоснованная. Ты же знаешь, кто такие террористы? Прошла информация о подготовке атаки на больницу, поэтому охрана была усилена. Я смотрю на нее большими глазами. – И вы не боитесь? Доктор пожимает плечами. – Нет. Я пережила слишком много тревог, чтобы чего-то бояться. – Она откидывается на спинку стула. – Но мне любопытно, почему это так беспокоит тебя. Террористы, бомбы, взрывы, крики и… – Расскажи мне, Кайла… – Возле нашей школы есть мемориал. Шесть лет назад террористы напали на автобус со школьниками. Большинство их погибло. – Да, да, понятно. Ты стала понимать причинно-следственную связь: террористы – смерть. – Но как они могли? Убивать детей… Они же ничего не сделали. – Неудачное стечение обстоятельств. – Доктор пожимает плечами. – Они же были детьми! Настоящими, живыми людьми! – Разумеется. – Ее брови прыгают вверх. – Настоящие, живые люди страдают каждый день, и это причиняет боль их близким. – Вы как будто отделяете себя от них, – говорю я медленно. Удивление в ее глазах не притворное, а настоящее. – Очень хорошо, Кайла. И ты права, я отделяю себя от них. – Почему? Она пожимает плечами. – Отчасти потому, что я – врач. Я не могу облегчить боль каждому и вынуждена думать о тех, кому в состоянии помочь. Отчасти. Говорит не все. Но я не настолько тупа, чтобы пытаться содрать коросту на ее ранах, – это ее работа – ковыряться в моих. Она снова смотрит на экран. – Вижу, и в школе, и в Группе у тебя все хорошо; ты обзавелась друзьями. У тебя больше не было отключек. Это очень хорошо. Как с кошмарами? – Сверлит меня взглядом. «Попала в каменную башню и бьюсь о стены…» – Так что? И тут я переключаюсь. Сама не знаю почему. Рассказываю ей свой сон с нападением на автобус. Описываю крики, кровь на окнах, запах горящего топлива и плоти. Она слушает и в какой-то момент вздрагивает от отвращения. Значит, и у нее не все под контролем.