Кену не верилось, что из курсов может получиться толк – это не Нью-Йорк, не Лос-Анджелес или хотя бы Милуоки. Это Джеймстаун. Здесь люди закупаются консервами, чтобы пережить суровые зимы, а не учатся лепить пельмени. В первые полгода было туго, но жена и мать поддерживали Кена. В ответ же он часто срывался на матери и винил её в крахе своих надежд. Считал якорем, что потянул его обратно, на самое дно. Со временем начинания Кена всё же окупились. К нему стали ходить не только те, кто мечтал научиться готовить, но и те, кто хотел поразвлечься, оригинально провести выходные или свидание, познакомиться с кем-то. Чтобы записаться на курсы, люди стали приезжать из ближайших городов, но Кен всё равно чувствовал себя неудачником. Тем, кому пришлось вернуться к провинциальной жизни вместо того, чтобы покорять вершины в Калифорнии. Он считал свою работу мелочной, бесполезной и не стоящей его навыков и мастерства. Так было до тех пор, пока в его студию не пришло целое семейство Фицпатриков. Мужчина, два его сына-подростка, его сестра и отец. Странная компашка, тогда подумал Кен, но не стал расспрашивать новичков ни о чём. А просто стал вести уроки, как делал это уже несколько лет кряду. Фицпатрики оказались способными учениками. А главное, очень трудолюбивыми и сосредоточенными. Никогда ещё Кен не видел, чтобы кто-то так тщательно вымерял ингредиенты для самых простых блюд. И уж тем более не видел, чтобы подростки с такой охотой пекли оладьи или заворачивали рыбное филе в фольгу. На третьем занятии отец семейства подошёл к Кену и скромно попросил научить его семью готовить вареники с курицей. –Это любимое блюдо нашей семьи. Моя жена всё время готовит его на семейные сборища. Но в этом месяце она не сможет… – Он отвёл глаза, в которых заблестели слёзы. – Поэтому готовить придётся всем нам. Кен не любил отходить от меню, которое тщательно подбирал за несколько дней до занятия. Пришлось бы закупать другие продукты, переиначивать программу и импровизировать. Но что-то в просьбе мистера Фицпатрика тронуло Кена, и он согласился: на следующем уроке он обязательно разберёт с начинающими кулинарами секреты приготовления вареников. Фицпатрики оказались мастерами в этом вопросе – с варениками справится не каждый новичок, но у них так слаженно выходило замешивать тесто, вырезать круги и скреплять края в красивые мешочки, что Кен невольно подошёл к их столику, чтобы подсыпать похвалы. Но все его ученики выглядели так, словно главный ингредиент их совместного блюда – грусть. После окончания занятия мистер Фицпатрик снова подошёл к наставнику, чтобы от души отблагодарить. Словно они учились не готовить вареники, а превращать воздух в золото. Кену совсем уж стало любопытно, с чего такая страсть к куриным вареникам. –Моя жена всегда любила готовить. – Печально ответил ему мистер Фицпатрик. – Она прирождённый кулинар и любящая мать и жена. Каждый праздник она превращала в уютное, радостное застолье. Но вареники… Это было её любимое блюдо, потому что её покойная мама в детстве готовила их каждое воскресенье. –Извините за такой вопрос… Но почему же вы не попросили свою жену научить вас готовить? –Она не может. – Потерянным голосом ответил «ученик». – Она попала в аварию и теперь парализована на правую сторону. Она передвигается в инвалидной коляске и уже не может готовить на такую большую семью, как раньше. Кену стало стыдно за своё любопытство. –Извините… Мне так жаль. Очень-очень жаль. –Спасибо. Если бы не ваши курсы, мы бы не смогли сплотиться перед лицом горя. Не смогли бы показать моей жене, как много она для нас значит. Как сильно мы готовы заботиться о ней, и что она для нас не обуза. Мы пришли учиться, чтобы готовить вместо неё. Кен вспомнил собственную мать, которой порой было сложно выбраться из кровати или заварить чай. И что он сделал ради неё? Вернулся в родительской дом и теперь постоянно припоминает это? Жалуется и негодует на то, что мамин недуг испортил ему будущее великого шеф-повара? Злится на весь мир за то, что всё пошло не по плану? Когда в последний раз он показывал маме, что она для него не обуза? Что он хочет заботиться о ней? Когда говорил жене спасибо за то, что она возится со свекровью и домашними хлопотами, пока он тут, злится на судьбу? А эта семья встретила беду стойко и мужественно. Они так сильно любили миссис Фицпатрик, что ради неё записались на его кулинарные курсы. Чтобы ни один семейный обед не пропал, потому что хозяйка больше не могла его организовать. Этот пожилой джентльмен и двое подростков, которым бы за девчонками бегать и пиво в подворотнях пить, ради мамы ходят в его студию трижды в неделю. И Кену вдруг стало так стыдно. А ещё – радостно. В мире осталось много прекрасных людей, готовых на всё ради любимых. Чем же он отличается от них? В тот же день Кен вернулся домой другим человеком. Почувствовал тягу к тому, что делает. Важность своей работы, пусть о нём и не узнает вся страна. Пусть его именем и не назовут блюдо. Вечером он принёс по букету цветов каждой из своих женщин. Маме – её любимые белые лилии, жене – «шарик» фиолетовой гортензии, дочке – охапку васильков. Он разогнал их с кухни, а сам простоял у плиты ни один час, чтобы приготовить ещё одну партию вареников с курицей. Тех самых, что сплотили другую семью. Может, они сплотят и его? В тот же день Кен понял важную вещь: ни к чему злиться на то, что нельзя изменить. Лучше изменить своё отношение к этому. И он изменил, а следом изменилась и его жизнь. P.S. Совет от Джекки. Цените то, что у вас есть, даже если это кажется сложным. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на злость и сожаления. Почему бы не потратить её на любовь? Глава 11 Вечер подкрался незаметно, а я так и не продвинулась с черновиками ни на шаг. Топталась на месте, как заплутавший ягнёнок в яблоневом саду. «Прыгающий Джон» оказался и впрямь – пальчики оближешь. Я ждала, что Техас поскребётся в заднюю дверь, но никто не смел нарушать моего уединения. Я сама вышла на террасу и застала пса на том же месте, где он встретил меня утром. – Ты что же, дружок, никуда не уходил? Хозяин наверняка тебя обыскался. Но Техас погрузился в собачью меланхолию и даже не заинтересовался ароматами из пакета с остатками нашего с Мэдди обеда. Я чуть не насильно протягивала ему кусочки бекона, и лишь слопав их, он немного оживился. Заставлять попробовать маффины даже не пришлось – от разгулявшегося за весь день аппетита Техас схомячил их за пару секунд. Когда последняя крошка исчезла на его мокром языке, он всполошился и оскалил зубы. Взгляд его приклеился к двери, ведущей в дом. – Что такое, Техас? Что ты там услышал? Но тут и до меня донёсся голос, окликающий меня по имени откуда-то из-за дома. Мужской голос. Я вся заледенела от мысли, что это Том пришёл в поисках своего лохматого товарища. Но тогда бы Техас ни за что не показал клыки. – Джейми! – Встретила я гостя, выглянув на переднее крыльцо и предусмотрительно заперев Техаса в доме. – Привет, Джекки. Вот зашёл вас проведать. На этот раз Джейми был без цветов и без той уверенной улыбки, знаменовавшей предстоящее свидание. Он казался зажатым в льняных шортах и неловкости, но всё же пришёл повидаться. А я одновременно обрадовалась и разочаровалась, что за дверью оказался не Том. – Вас не было на завтраке, и я решил проверить, всё ли у вас в порядке. – Да, всё прекрасно. – За исключением того, что я чувствовала себя самой ужасной женщиной на свете. Такой порядочный и добрый мужчина уже в который раз стучал в мою дверь, а я ждала совсем другого. – Просто решила выбраться в город и позавтракать там. – И как прошла ваша вылазка? Я с облегчением заполнила неловкость между нами кратким изложением того, как мне понравилась Саванна. Джейми как мог пытался показаться внимательным слушателем и кивал в нужных моментах, но я заметила, что в мыслях его совсем не моя утренняя поездка в город. Чуть дождавшись, когда я закончу свою болтовню, он проделал свой привычный жест, когда волновался, и произнёс: – Чувствую себя дураком из-за вчерашнего. Так хотел вас увидеть, но струсил и сбежал. Надо было остаться и напроситься на ужин. Вы ведь не считаете меня последним трусом? Вопрос прозвучал так наивно, так доверчиво и очаровательно, что я не могла не улыбнуться. Наоборот, нужно обладать похвальным мужеством, чтобы обивать порог женщины, которая сама не знает, чего хочет. – Что вы. Всё в порядке. Я ведь правда забыла о свидании из-за работы. Мой продюсер – самый мягкий человек на земле, но вчера устроил мне такую взбучку, что я со страху кинулась переделывать всё то, что успела сделать за целый год. Нет ничего страшнее человека, идущего по жизни со смехом, который на тебя кричит. – Понимаю. Мой начальник такой же. Зовёт на барбекю, интересуется семьёй, а потом выколачивает душу за срывы сроков. Но я его всё равно люблю. Слишком натянутым казался этот обмен жалобами. И, уловив мимолётную паузу, зависшую в воздухе, Джейми сделал первый шаг. – Давайте поужинаем сегодня. Наверстаем упущенное. Вы ведь уезжаете через пять дней. А мы с ребятами улетим домой в пятницу. Я не хочу упустить возможность узнать вас получше, Джекки. Он так смотрел, будто от моего согласия зависит судьба вселенной. Одним своим словом я могла разорвать её на атомы или заставить светиться. Я бы хотела увидеть этот свет, но я не могла. Это было бы неправильно, ведь моя вселенная всецело принадлежала другому человеку. – Простите, Джейми, но я не могу. – Понимаю. Это всё из-за того парня? – Уголки его губ дрогнули в непонятной эмоции. – Того, что приходил сюда вчера? Между вами что-то есть? – Я не хочу врать, поэтому скажу, что не знаю. – Джекки… – Чувственно заговорил Джейми, сделал шаг мне навстречу, но резко замер. Мы будто танцевали в вальсе недосказанности. – Я тоже не хочу врать и… признаюсь, что вы завладели всем моим вниманием. С того момента, как я увидел вас на берегу, а вы помахали в ответ, я словно летаю над этим местом. А как вы покорили моих ребят! Ни одна женщина не вела себя так с ними. Ну, почти ни одна… Я знаю, это безумие, прошло ведь так мало времени. Но время – ничто. Вы мне нравитесь. И он притянул меня к себе и поцеловал. Легко, осторожно, словно боялся сделать больно. Техас залаял за стеклянной дверью, будто почувствовал присутствие чужака на моих губах. Но я не ответила. Позволила Джейми отстраниться и сказать своё последнее слово: – Если вы чувствуете что-то подобное к другому мужчине, не позвольте своим страхам или неуверенности помешать мне. Однажды я упустил любовь всей своей жизни, потому что боялся сказать о своих чувствах. А потом появились вы… и помогли мне осознать, что я всё ещё могу что-то чувствовать. – Джейми, я… – Спасибо вам за эту встречу. Я отступлю, но не потому что струсил. А потому что желаю вам не упустить то, что когда-то упустил я. Он погладил меня по щеке, но смотрел так, будто перед ним стояла другая женщина. Пожелал мне всего хорошего и спустился с крыльца со всем присущим ему мужеством. Он уходил, но мне не хотелось вот так заканчивать то, что даже не началось. Поэтому я обрела замороженный где-то в груди голос и окликнула его. – Джейми! Надеюсь, вы запомнили, как печь венские вафли? – Никогда не забуду. – Улыбнулся он. – Я рада, что познакомилась с вами и мальчиками. Вы помогли мне понять кое-что. – Тогда я ухожу со спокойной душой. Так закончилось наше прощание. Свидание так и не состоялось, но не потому что момент был выбран неподходящий. А потому, что Джейми был во всём прав. Время – ничто, если на кону стоит сильное чувство. А мои чувства к Тому Хадсону, мужчине, которого я встретила всего два дня назад и который за это время ни один раз доводил меня до безумия, были настоящими. Они вспыхнули внезапно, без предупреждения. Дремавшие несколько лет, они решили проснуться именно сейчас. В «Грин Вэлли». И кто я такая, чтобы сражаться с ними? Меня обдало водопадом радости. Давно я не ощущала себя такой лёгкой и счастливой. Мэдди сказала, что я нравлюсь Тому. А Том нравился мне. Пусть наша симпатия продлиться всего пять дней, но и пяти дней хватит, чтобы ощутить себя живой. Я влетела в дом, как сквозняк в открытую форточку. Смело, дико, с задорным смешком. Подхватила Техаса за передние лапы и станцевала безобразную пляску, от которой тот явно был не в восторге. – Твой хозяин доводит меня до сумасшествия. – Сообщила я ему. – Но чёрт, немного сумасшествия в жизни мне точно не хватает. Сегодня вечером я не буду терять ни минуты, переписывая чужие истории. Я напишу свою. Ещё никогда за двадцать девять лет я не совершала безумств и необдуманных поступков. Пришло время совершить хотя бы один. Меня ждёт свидание с мужественным, дерзким, неукротимым и до раздражения упрямым мужчиной. И я буду готова. *** Чернично-йогуртовый пирог от Майки Геллера Спрингфилд, Массачусетс