Полночи мы разговаривали, а вторую половину… занимались другими вещами. И наконец-то сделали то, что нужно было сделать ещё в самый первый день. Расставили всё по местам. Я созналась Тому, что Мэдди рассказала о его жене. О том, что она и останавливала меня от мыслей о нём. На что Том лишь посмеялся, ведь полагал, что и я занята, встречаясь с Сэнди, но больше говорить о Лизе не хотел. Это нелепое недопонимание забрало у нас два дня, почти три тысячи минут, которые мы могли бы провести вместе. Мы почти час прятались от мира в объятьях друг друга и мягкости простыней, пока солнце не подмигнуло из-за штор в последний раз и не поднялось немного выше. – Ты обещала мне ужин. Могу я получить хотя бы завтрак? – А что ты хочешь? – Тебя. – Ну это блюдо ты уже пробовал. – Но я не наелся. Я улыбнулась. Я бы тоже предпочла Тома Хадсона на завтрак, обед и ужин. – Как насчёт французских тостов и яичницы? – Спросила я, выбираясь из постели и чувствуя на себе его взгляд. – Я могла бы приготовить тебе что-то поинтересней, вроде шакшуки, омлета пуляр или сырного пиде, но, что-то подсказывает мне, что ты неприхотлив в еде. – Обычно на завтрак я заливаю хлопья молоком или запихиваю хлеб в тостер. – Усмехнулся Том, развалившись на подушках. – Так что я съем всё до крошки, даже если ты приготовишь рагу из лопуха. Уверен, что в твоём исполнении даже оно было бы самым вкусным на свете. – Ты мне льстишь. Я накинула мятую футболку и вчерашние джинсовые шорты. Голубое платье с декольте свою работу выполнило и пока может отдохнуть в шкафу. – Вовсе нет. Ты ведь непревзойдённая Джекки Адамс, которая сотворила апельсиновый кекс всего из трёх ингредиентов. Умудрилась запихнуть арбуз в пирог. И ещё смастерила какие-то японские шарики из зелёного горошка. Я с удивлением обернулась на Тома. – Тякин Сибори. – Уточнила я. – Японский десерт. Так ты видел моё шоу? – Захотелось узнать, что смотрит половина страны. – И приобщиться к кулинарному мастерству? Освоил парочку блюд? – Хотел, но постоянно отвлекался на твоё лицо. Как же тепло стало во всём теле. Словно я вышла на солнце и простояла под его лучами полчаса. Том в своём репертуаре – шутил о том, что воспринимал всерьёз. Я понимала, что не только из любопытства он смотрел выпуски «Снэки от Джекки». Хотел посмотреть на меня. Узнать поближе, чем я живу. За это я одарила его сладким поцелуем. – К тому же, стряпня новой кухарки не так по вкусу постояльцам, как твоя. Миссис Пиколт из домика номер три всё спрашивала, не могли бы мы подать ещё тех невероятных кукурузных лепёшек. А тот мальчишка требовал на завтрак вафель. При упоминании о Максе, дух Джейми забрался к нам в постель и стал третьим лишним. Дверь жалобно издала несколько скрипов – Техас поцарапался когтями и спас нас. Джейми тут же исчез. – Кто-то ещё тоже не откажется от завтрака от самой Джекки Адамс. – Рассмеялся Том, перебивая голодные стенания Техаса в гостиной. – Такое ощущение, что этот пёс чует всё, что связано с едой. Даже если просто говорить о ней. Каждое утро он пугал меня, вламываясь в заднюю дверь, едва чуял аромат того, что я готовила. – Он всегда был прожорой. – Кивнул Том. – В детстве съедал по полпакета корма. Думаю, это всё последствия того, что ему пришлось голодать и побираться на улице, пока я его не подобрал у бургерной. – Тогда не стоит мучить его так долго. Он заслужил хороший завтрак. – Я ещё раз коснулась губами губ Тома. – Как и ты. Техас обрадовался, что его наконец выпустили из одиночной камеры. Попрыгал по кровати, облизав хозяина с ног до головы, но тут же забыл о нём и помчался за мной на кухню. Уселся перед духовкой и стал следить за всем, что я делаю. Любовь любовью, но завтрак по расписанию. Том вышел через несколько минут одетый и стал подбирать черновики, что как конфетти засыпали пол гостиной ещё вчера вечером. Собрав все листы до последнего, он аккуратно положил стопку на столешницу. – Я прочитал их. Все до единой. Мои руки продолжали нарезать хлеб для тостов, но внимание полностью обратилось на Тома. Я не стала расспрашивать его ни о чём, ещё вчера решив обходить стороной тему рака Мэдди и мясной пиццы. Но мне было интересно, что он сам скажет. – Это невероятно. – Произнёс он, и я почему-то выдохнула. – И все эти рассказы и то, что ты решила издать целую книгу, которая сохранит их. Мне понравилась история про детский дом. Очень трогательно. Эта женщина заслуживает уважения. – Айрис Бёрнс. – Подсказала я. – Ты помнишь всех, кто делился с тобой частичкой своей жизни? – Хотела бы я запомнить имя каждого, но моя память работает не так хорошо, как руки. – А они как раз взбивали яичную смесь для французских тостов. – Поэтому я так расстроилась, что потеряла часть историй. Но ты их вернул. Не представляешь, как много это значит для меня. – Примешь ли ты это хотя бы за часть извинений? – Каких извинений? – За то, как я вёл себя. В тот день я прилетел из Нью-Йорка не в себе. Был так зол на Лизу, что готов был сорваться на первом же встречном. И им оказалась ты. – Том очаровательно и виновато улыбнулся. – Когда я врезался в тебя… – О, так теперь ты признаёшь, что сам виноват? И я не слепая курица? – Ну, только отчасти. – Ах так! – Я треснула ложкой по его руке, а потом запустила её в сахар и подсыпала к яйцам две столовые ложки. – Так вот, когда я врезался в тебя, ты была вся из себя такая… красивая, изящная, с дизайнерским чемоданом и гордо вскинутым носиком. – Я два месяца промоталась по разным городам и в тот день выползла из самолёта с мешками под глазами и противным запашком. – Засмеялась я. – И ты подумал, что я красивая? – Подумал. – Без секунды промедления ответил Том, очаровав меня долгим взглядом. – И сейчас так думаю. И ты напомнила мне её. Знаю, я поступил некрасиво и готов понести любое наказание. – Хм, а это отличная мысль. Я подумаю, как наказать тебя. Но потом. А ты пока продолжай. Мне нравится, как ты поёшь мне серенады. Пришёл черёд Тома хлопать меня по руке, но я вовремя увернулась и расплескала часть яичного месива на стол. – Давай без рукоприкладства, а то от нашего завтрака ничего не останется. Техас осудил нас истошным лаем. – Видишь! Техас волнуется. Не оставляй бедного пёсика без еды. – Я взяла сковородку и налила на неё каплю масла, размазав силиконовым помазком по всей поверхности. Не люблю, когда слишком много жира. – Ты продолжай, продолжай. Я умею делать два дела сразу. – А потом ты появилась на моём пороге. И я испугался. – Наконец увидел, какой страшной я бываю после многочасового перелёта? – Нет. – Мягко возразил Том. – Решил, что я примчалась отомстить? – Чёрт, Джекки. Я тут душу изливаю, а ты шутишь. – Прости. – Выгрузив первые тосты на сковороду, я приблизилась к нему и взяла за руку. – Я больше не буду шутить. Это ты так на меня влияешь. Рядом с тобой из меня выбирается весь мой сарказм. – А рядом с тобой я почувствовал себя придурком. Ты была такой уверенной, дерзкой и красивой… – Ты повторяешься. – Я готов повторять это снова и снова. – Он легко поцеловал меня в губы и продолжил: – Мне было стыдно за своё поведение. А потом… было стыдно за то, что я начал к тебе чувствовать. Ты что-то разбудила во мне, но я боялся признаться в этом даже самому себе. – Значит, у нас есть кое-что общее. Мы так увлеклись друг другом, что первая партия завтрака безнадёжно сгорела. Техас проклинал меня всем своим видом, когда я отправила чёрные угольки в мусорку. – Я рад, что Мэдди написала тебе. – Сделал ещё одно признание Том. – Рад, что ты выбрала её историю из тысячи других. – Потому что она стоит того, чтобы попасть в книгу. Том… – Я набралась смелости нарушить свой обет молчания и попытать удачи снова. – Раз уж у нас утро откровений… Почему ты не хочешь, чтобы все узнали твой рецепт и невероятную историю излечения Мэдди? Том несколько секунд смотрел на меня, и я уж понадеялась, что он сломается, выдаст мне всё как на духу, но он снова зажался в своём коконе и хлопнул себя по ноге. – Идём, Техас. Нужно вывести тебя ненадолго. Я скоро. – Бросил он мне через стол. – Вернусь, не успеешь спалить вторую порцию. Шутки стали нашим способом скрыть истинные чувства. Вчера мы рассказали о них друг другу, но сколько ещё скрывалось внутри этого мужчины? Неужели мне придётся снимать с него слой за слоем, как шелуху от луковицы? Главное, чтобы не пошли слёзы. Пока я жарила яичницу в пару к тостам, Том и Техас успели сделать кружок вдоль реки к лесу. Я наблюдала за ними из окна кухни и с неохотой думала, что мне будет сложно уехать отсюда. Саванна пленила меня своим мягким характером, согрела жарким солнцем и влюбила в свою красоту. И в людей. В Нью-Йорке у меня и подруг-то не было. Сэнди да Джинджер. И то, первый был моим продюсером, вторая – собакой. Мне было куда возвращаться, но не было к кому. Завтрак мы затянули на неприличные полчаса – как только в рот попадёт последний кусочек, волшебство утра уйдёт. За Томом закроется дверь, и он побежит делать привычные дела, которые держали «Грин Вэлли» на плаву. – Так не хочется сегодня быть хозяином гостиницы. – Удручённо произнёс Том, оставляя на тарелке последний ломтик тоста. – А чего хочется? – Провести время с тобой. – Мне нравится ход твоих мыслей. Но я не хочу отвлекать тебя от работы. Наверняка у тебя много дел. – Но и много помощников.