– Будем надеяться. Может, чему-то научился. – Не знаю… не уверена. Поговори с ним, а? Он никого, кроме тебя, не слушает. Может, Линда права. Ну и что? Поговорит он с парнем, уйдет домой, а дальше? Все начнется сначала. Ей нужно как-то наладить нормальные отношения с сыном, иначе все это пустые хлопоты. Но все же: его помощь нужна. Встречаться с Николой, говорить с ним, попытаться найти квартиру, работу… Можно попытаться, но… парню девятнадцать лет. Жизнь за него никто не проживет. Тедди принял душ. Растерся полотенцем, посмотрел на телефон – пропущенный вызов. Эмили? Впервые за последний год он видит ее имя на дисплее. Послушал сообщение. Знакомый высокий голос. «Позвони мне. Это важно». Само собой. Конечно, позвоню. Попытался вычислить, что она от него хочет, и не вычислил. Последний раз они виделись в лифте в адвокатуре «Лейонс». Она попыталась поначалу сделать вид, что его не видит. Нелегкая задача: едешь в лифте, открывается дверь, а тот, кого ты не хочешь замечать, стоит перед лифтом и смотрит на тебя в упор. – Добрый день, Эмили. Не вчера это было. Она вышла из кабины как-то боком, прижав компьютерный портфельчик к груди, словно опасалась к нему прикоснуться. – Как ты? – спросила она, дождавшись, пока он войдет в лифт. – Нормально. А ты? Работаешь на износ? – Я всегда работаю на износ. – Береги себя, – нашелся Тедди. – Ты немного бледная. – Это профессиональное, – усмехнулась она. – Transparent lawyer. Юрист должен быть прозрачным. Как привидение. Но обещаю – пугать тебя в коридорах не стану. Тедди нажал на кнопку. Двери медленно сдвинулись. Кабинка вздрогнула и поехала вниз. В лифте остался ее запах. Что-то лимонное. За дело Маклауда он запросил шестьдесят тысяч. После налогов останется чуть больше половины. Неважно – на пару месяцев хватит. Дорогих привычек у него нет. Магнус Хассел был очень доволен проведенной им «операцией», как он ее назвал. Вчера он сдал предварительный рапорт. Самое главное – доказательства. Тедди записал на мобильник всю историю с пакетом. Мало того: сфотографировал содержимое пакета и взял пробу для анализа. – Позвольте предположить: сделка вашего клиента с Маклаудом вряд ли состоится. Магнус хохотнул. Его интерес к искусству последнее время принял довольно странный характер: на полке за спиной Магнуса стояла скульптура, изображающая женские половые органы. Мраморная, очень натуральная, но почему-то зеленого цвета. Во влагалище – что-то вроде вертикально расположенного, слепого, как у античных изваяний, глаза. – Тедди, Тедди, ты совсем новичок в этих делах. Конечно, состоится! Наоборот – твои подвиги увеличили шансы во много раз. Тедди ничего не понял. Он только что раздобыл материал, достаточный, чтобы генеральный директор Фредрик Маклауд угодил за решетку как минимум на такой же срок, что отбыл сам Тедди. – Фредрик Маклауд – гениальный генеральный, – сказал Магнус. – Так и запомни – гениальный-генеральный, генеральный-гениальный. – Таких мало. Вся разница в том, что теперь наш клиент заплатит Маклауду на пару сотен миллионов меньше. – Шантаж? – Мы здесь, в «Лейонс», никогда не изменяем своим клиентам, – наставительно произнес Магнус. – Если видим возможность улучшить для клиента условия сделки, мы ею пользуемся. Это, если хочешь знать, наш долг. Мы торгуемся, – он опять хохотнул. – Много знаешь – много получаешь… видишь, я уже в рифму заговорил. – Меня попросили быть частным адвокатом молодого парня, арестованного по подозрению в убийстве, – сказала Эмили. Голос странный, напряженный. – Я и не знал, что ты занимаешься такими делами, – он искренне удивился. – Магнус поручил? – Нет, не Магнус. И никто из конторы. Меня попросили, и все это выглядит очень странно. – И ты согласилась? – Да. Разве я не сказала? Но я так называемый частный адвокат. Тедди удивился. У него самого никогда не было частного адвоката. Обычно частных адвокатов нанимают те, у кого бабла куры не клюют. – А кто платит? – Никто. Я решила работать pro bono[12]. В Швеции есть два варианта. Частный адвокат и общественный. Общественного оплачивает государство. – Знаю, знаю… но зачем… – И тут он понял. – Значит, контора не знает? Левая работа? Она вздохнула. – Не знает. И никто не должен знать, даже если ничего не состоится. Кстати, подследственного зовут Беньямин Эмануэльссон. Ты знаешь, кто это? Эмануэльссон. – Я могу позвонить тебе через несколько минут? Харенпарк. Суббота. Тедди пришел туда четыре месяца назад, в годовщину смерти Матса Эмануэльссона. Дети покойного всегда ходили этой дорогой к метро. На земле, на качелях, в песочнице лежал девственно-белый снег, только дорожки посыпали гравием. Плескательный бассейн покрыт льдом, который еле заметен из-за вмерзших осенних листьев… Тедди почти ничего не знал о самоубийстве, но в этот раз он решил дождаться – вдруг кто-то из них пойдет этой дорогой. Начиналась пурга. Казалось, снег валит не с неба, а поднимается от земли, как туман. Еще немного – и он поглотит и его, и то отвратительное воспоминание. Тедди похитил Матса Эмануэльссона. И получил за это восемь лет. И где-то посередине срока Сара рассказала, что Матс покончил жизнь самоубийством. Сара… он старался не думать о ней. Он так и не знал, что произошло, но прошлого не вернешь. Она порвала с ним решительно и бесповоротно… слишком уж решительно. Тедди приблизительно знал, что пришлось пережить Матсу после похищения. Он кое-что видел – и прежде всего слышал рассказ Матса на суде, когда ему, Тедди, впаяли восьмерку. Ничего удивительного, что вся эта история просто-напросто сплющила парня. Его самоубийство – нельзя сказать, чтобы оно потрясло Тедди. До поры до времени. Пока не позвонил Луке Уденссон, его бывший сокамерник, а ныне компьютерный гуру. Луке рассказал, что он, Тедди, похитил Матса с подачи нескольких крупных педофилов. Они хотели заставить Матса прикусить язык. Боялись засветить информацию, которая попала на жесткий диск в компьютере Матса, и требовали отдать им этот компьютер. Но ведь Тедди ничего этого не знал, он выполнял заказанную работу. Как говорят в плохих американских боевиках, – nothing personal. Ничего личного. Но какая теперь разница? Он, Тедди, вольно или невольно, помог подонкам. Под снегом он простоял четыре часа. Наконец они появились – как ни странно, оба. Молодой парень и девушка-подросток. Он заметил их издалека. Беньямин и Лиллан. Тедди отошел в сторону, но мог бы этого и не делать: они и так не обратили на него внимания. Либо не узнали, либо просто никак не ожидали именно здесь увидеть человека, отсидевшего восемь лет в тюрьме за похищение их отца. Он догнал их. – Подождите. Они повернулись одновременно, как по команде. – Я Тедди Максумич. Только не пугайтесь. У Лиллан сделались такое лицо, словно глаза собрались выпрыгнуть из орбит и покатиться по снегу. Она начала судорожно нащупывать в кармане мобильник – позвонить в полицию. Беньямин сделал шаг в сторону и встал между Тедди и сестрой. Защищать ее собрался, что ли. Молодец. – Не пугайтесь, – повторил Тедди. – Я просто хотел сказать… в общем, мне очень жаль, что так получилось. Если бы можно было повернуть назад время, я бы сделал все, чтобы этого не было. Он замолчал – надо было убедиться, что они слушают. И понимают его слова. – Я не знал, что они хотели. Никакого вреда я вашему отцу не причинил. Те… другие. Но это не извинение… я похитил вашего отца. Моя вина, и никто с меня ее не снимет. Пока я жив. И тут он понял, что продумал только слова, которые он им скажет для начала, а что делать дальше – понятия не имел. Они стояли и молчали, все трое. Ребята напоминали послушных детей, ждущих разрешения бежать по своим детским делам.