– Сначала Анджела и Надин, а теперь черные. – На ее лице читалось явное неодобрение. – А что такое? – спросила я. – Их становится больше, – ответила она. – Еще три семьи иностранцев приехали в деревню в прошлом месяце. Все из-за чертовой мясной фабрики в Мервин Парке. – Но это же хорошо. У вас больше клиентов. – Мне не нужны такие клиенты. – Почему? – Я не расистка, но Ирландия – для ирландцев. – Но Абеби и Мадука ирландцы. Они здесь родились. – Они никогда не станут ирландцами. – Нехорошо быть расисткой, Кэролайн. – Ты многого не понимаешь, Салли, и это – в том числе. – Расизм я понимаю. – Хватит называть меня расисткой. – Хватит ею быть. Ее лицо покраснело. – Так, чудила, сначала мне было тебя жалко, даже после того, что ты сделала со своим несчастным отцом, потому что осталась совсем одна. Теперь все жалеют тебя из-за твоего детства. Только откуда нам знать, что ты не такая же, как твой настоящий отец? Ты хренова психопатка. Убирайся из моего магазина и больше не приходи сюда! Кэролайн перешла на крик, и двое других покупателей уже глазели на нас. Я ушла как можно быстрее, не забрав продукты и не заплатив за них. Я стала делать дыхательные упражнения, чтобы успокоиться, но все это было страшно неудобно. Теперь мне придется закупаться в супермаркете «Гала» и запоминать их полки. По дороге домой рядом со мной притормозила машина, и водитель опустил стекло. – Эй, вы в порядке? Я видел, что случилось в «Тексако». Ну и корова. Я высказал ей все, что думаю, когда вы ушли. Вам нужно сообщить менеджеру. – Она и есть менеджер. – Могу я вас подвезти? Салли, верно? Я Марк. Только сюда переехал. Повезло, что я белый, да? – Это шутка? – Что? Да… конечно. Он открыл передо мной пассажирскую дверь. Его глаза показались мне добрыми, а лицо – приятным. Марк лысел. Машина казалась очень старой. Марк был в джинсах, рубашке и галстуке. Его обувь мне разглядеть не удалось. Но нельзя судить книгу по обложке или похитителя-насильника по милой улыбке. – Нет, спасибо. Я не сажусь в машины к незнакомцам. – Господи. Как же это я так сглупил… Послушайте, извините. У меня нет никаких… хищнических побуждений. – Именно так сказал бы хищник. – Я пошла немного быстрее. Машина оставалась на одном месте еще очень долго. Я прошлась вдоль небольшого холма и свернула на свою улицу, но машина так и не тронулась. Может, он и не был похитителем, но если отец в детстве и относился к чему-то строго, то только к одной вещи: никогда не садиться в машину к незнакомцам. Теперь, конечно, было понятно, почему. Так поступила моя родная мать, и, если Конор Гири жив, он может прийти за мной. Хотя этот мужчина, Марк, точно был не Конор Гири. Ему, наверное, лет пятьдесят-шестьдесят. Несмотря на дыхательные упражнения, после возвращения домой меня все еще немного трясло от всех событий. Мне хотелось рассказать кому-нибудь о случившемся. Я думала позвонить Стелле, но та была на работе. Я уже начала набирать Марте, когда вспомнила ее слова о сочувствии. Может, Марте будет неприятно услышать, что Кэролайн расистка. Но я могла рассказать ей о мужчине. Или не могла? Как объясню ей начало нашего разговора, если сперва не расскажу о поступке Кэрол? Я прервала звонок. Мне нужны были еще друзья. В этот день я решила переехать из дома. Мне не нравилось чувство неустроенности и тревоги, которое я испытывала в одиночестве. Впервые в жизни мне захотелось оказаться среди людей. Я позвонила Джеффу Баррингтону, юристу, который велел мне связаться с агентом по недвижимости. Он дал мне номер и адрес сайта, где я могу посмотреть жилье на продажу. Еще он сказал, что мне стоит сразу начать искать дом – желательно до того, как выставлю на продажу свой. Джефф объяснил, что это очень серьезное решение, и мне нужно попросить кого-нибудь о помощи. Я думала, что прошу о помощи его. Но он мог уладить только деловую часть вопроса. Я поняла, что он, видимо, предлагает позвонить Анджеле. Я решила подождать до выходных, когда она будет свободна. А пока я зарегистрировалась на сайте и провела несколько приятных часов, тщательно изучая каждый дом в округе. Я не искала квартиру, хотя несколько в деревне продавалось. Я хотела участвовать в жизни, но не хотела ни с кем делить коридор. В большинстве выставленных домов имелось три спальни, но мне нужна была всего одна, максимум две. Днем в субботу я позвонила Анджеле и Надин, чтобы обсудить варианты. Надин сразу предложила ветхий заброшенный коттедж на Брекен-лейн, напротив студии Марты. – Его не могут продать уже сто лет. – Но я не могу в нем жить, – заявила я. – Используй воображение! Представь, как он может выглядеть. – Ты никогда не смотрела передачи про ремонт по телевизору? – спросила Анджела. – Да, я их люблю, но хочу душ, как у вас. А он займет, наверное, половину всего коттеджа. – Но ты можешь сделать пристройку, удвоить или даже утроить площадь дома! Готова поспорить, ты купишь его почти задаром. Нужно будет нанять геодезиста и архитектора. Посмотри на нашу кухню. Думаешь, ее построили вместе с остальным домом в 1904-м? Думаешь, наш райский душ – это наследие викторианских времен? Надин сделала рисунок на обратной стороне письма. Она изобразила фасад коттеджа. – Сколько еще метров за домом? Наверное, пятьдесят? Ты хочешь сад? Или, может, небольшое патио? Что-нибудь непритязательное? Я всегда считала, что этот дом может быть просто потрясающим с правильным освещением. Только тебе надо проверить состояние канализации. Должна же иметься причина, почему за двадцать или даже больше лет его не прибрали к рукам. – Надин была очень возбуждена. – Давай я позвоню в совет в понедельник. Посмотрим, что они скажут. Но ты оказываешь им услугу. Этот дом до сих пор не отправили под снос только потому, что он вверху улицы и его не видно. Но ты будешь жить в самом центре Каррикшиди. Интересно, кто хозяин. Анджела рассмеялась. – О-ой, кому-то шлея под хвост попала. Я всегда говорила, что дизайн мебели – это как-то мелковато для тебя. – Извиняюсь, извиняюсь, меня немного понесло. Столько возможностей! Просто другие варианты – это либо квартира с балконом и тремя спальнями в центре города, или безликие трехкомнатные домики в новом жилом районе за Мервин Парком. Слышала, они продолжают строительство, потому что бизнес-парк тоже увеличивается. Твой нынешний дом может стоить довольно много, Салли. У тебя же несколько акров, верно? Я поблагодарила их и объяснила, что мне пора, потому что я иду на вечеринку к Марте. – Вечеринку? – Да, я не бывала на таких с детства. Я нервничаю. – Не нервничай, повеселись! – Но я там никого не знаю, кроме Марты, Удо и детей. Они устраивают вечеринку для новоприбывших из Мервин Парка. – Все будет в порядке. Выпей бокал вина или чашку сладкого чая перед выходом из дома, чтобы успокоиться. И не забывай, большинство людей тоже будут там впервые. На самом деле ты – часть встречающей делегации. Постарайся поговорить с новенькими. Они ничего о тебе не знают. Все остальные в деревне знают твою историю. – Большую часть. Всю не знает никто. Даже я сама. Анджела взглянула на Надин, которая занялась нарезкой овощей. – Что ты наденешь? – спросила Анджела. Я посмотрела на свою черную юбку и ткнула в свитер, который они подарили мне на Рождество в прошлом году. – Попроси кого-нибудь из друзей сходить с тобой на шопинг. Отец очень бережно относился к деньгам, но тебе не нужно таскаться по секонд-хендам. Знаешь, ты очень хорошо обеспечена. Джин в свое время обожала походы за покупками, и тебе они тоже могут понравиться. – Мне так не кажется. – Да? Ну, поговори об этом с Тиной. Может, это произведет на тебя терапевтический эффект. – А может, это произведет убийственный эффект. – Необязательно. Не попробуешь – не узнаешь. Марта и Удо жили в новом районе на окраине деревни. В начале вечеринки я в одиночестве пряталась на кухне, забившись в угол и делая вид, будто с интересом изучаю растения на подоконнике. Постепенно все начали знакомиться. Я увидела тех людей, о которых говорила Кэролайн. Одна семья – Родриго и Фернанда – была из Бразилии. Еще пришла разведенная индийская женщина по имени Ануба с двумя детьми и темнокожая британская пара Сью и Кеннет с тремя. У Марты и Удо был огромный сад, и, несмотря на пасмурную погоду, к концу вечера дети уже играли все вместе в домике на дереве, который построил Удо. Они были ужасно шумные. В качестве компромисса я вставила беруши только в одно ухо. Вспомнив все подсказки по поводу общения, которые мне перед вечеринкой дала Тина, я рассказала новеньким пару вещей о себе. Я живу одна и люблю играть на пианино. Дебюсси – мой любимый композитор. Я ищу работу. Более сложной задачей оказалось задавать им вопросы о них самих. Я спросила Родриго и Фернанду, планируют ли они завести детей. Марта прервала меня, отвела в сторону и объяснила, что не стоит задавать такие личные вопросы. Жаль, что Тина не написала еще и список правил, который можно выучить. Потом Фернанда рассказала мне, что они стараются создать семью. Я знала – это значит, что они много занимаются сексом, и тогда поняла, почему этот вопрос такой личный. Родриго спросил меня о моем опыте работы. Я ответила, что никогда не работала. – Моя мать умерла, когда я была совсем молодой, и я заботилась об отце, пока он не умер пятнадцать месяцев назад. – Они мне посочувствовали. Отец Родриго тоже умер в прошлом году. Я спросила его, как прошли похороны, и Родриго рассказал о бразильских традициях похорон, которые в общем были очень похожи на ирландские, только он удивился, что здесь принято приносить еду в дом скорбящих. – Как можно есть в такое время? – Я могу есть в любое время, – заявила я. После этого повисла небольшая пауза, так что я решила переместиться ближе к Анубе, милой миниатюрной индийской женщине. Когда я представилась, она сказала, что очень хотела бы научиться играть на пианино, но у нее совсем нет времени – ведь она мать-одиночка с двумя детьми. – Что случилось с их отцом? – спросила я. Марта стояла у Анубы за спиной, по-видимому, мониторя наш разговор. Она ударила ладонью по лбу, и я поняла, что, видимо, опять задала неправильный вопрос. – Он ушел от меня к своей любовнице в Дублине, – ответила Ануба. – Он часто видится с детьми? – Да, он к ним очень хорошо относится, шукар хай.