– Особенно обращайте внимание на пожилых мужчин, пожалуйста. – Они его так и не поймали. Я читала. Но вы же не думаете, что он в Ирландии? – Понятия не имею. Если что-нибудь случится, я прошу вас громко подуть в этот свисток. – Я отдала ей тревожный свисток, который несколько месяцев назад дала мне тетя Кристин, после посылки с Тоби. Перед сном я клала его рядом с кроватью. Свисток было слышно не больше чем на сто ярдов, но отпугнуть от дома злоумышленника он мог. Первыми прибыли Родриго и Фернанда. – Вау, – воскликнула Фернанда, – ты великолепно выглядишь! – Родриго в знак согласия закивал. – Спасибо! Сегодня я и чувствую себя великолепно. Фернанда, ты выглядишь… – И тут я осеклась. Родриго насмешливо улыбнулся. – Тебе повезло, что Фернанда беременна! – со смехом сказал он. Я поздравила их и забрала огромный поднос булочек с творожным сыром. Я провела их в дом и показала все вещи, которые они могут забрать, если захотят. Следующей пришла Валери. Она внезапно появилась из-за угла с огромным пакетом сладостей, которые специально испекли в кофейне с утра. – Я даже не знала, что здесь есть дом. А я живу тут всю жизнь! – Ну, скоро его здесь не будет. – Да, наслышана! Так волнительно! Кстати, выглядишь ты просто сногсшибательно. Отличное платье! Ты не против, если я возьму пива? Сегодня так жарко! – Для этого оно и здесь. Под тентом есть стаканы, тебе нужны? Я открыла для нее бутылку, и она глотнула прямо из горлышка. Отец не одобрял, когда люди пили не из стаканов, но теперь я понимала, что это старомодно. Я представила, что бы он подумал, увидев меня сейчас: в коротком платье, на собственной вечеринке. Гер Маккарти пришел с мешками яблок и картошки. – Можешь раздать их потом в качестве прощальных подарков, – предложил он. Люди начали прибывать один за другим, и вскоре весь сад наполнился шумом и болтовней. Дети понеслись к надувному замку. Я подумала, что, может, потом переоденусь в джинсы и сделаю еще один заход. Марк и Ануба пришли отдельно. Между ними не чувствовалось никакого влечения, и, если честно, вообще не было похоже, что они друг другу интересны. Абеби обняла меня и села мне на колени, водрузив на мою голову бумажного клоуна, которого сделала сама. Все говорили, что я хорошо выгляжу, а Стелла заставила меня покрутиться, и все похлопали. Еды оказалось гораздо больше, чем мы могли съесть, и гостям придется разобрать все по домам. Марта принесла с собой небольшую колонку, которую подсоединила к телефону, и вскоре воздух наполнился музыкой: не вся она была в моем вкусе, но многие начали танцевать. Все стали приставать к Диего с Фернандой, чтобы они станцевали самбу, но те признались, что хоть они и из Бразилии, но самбу танцевать не умеют. Стелла и Киран вызвались им показать. Сью и Кеннет с детьми тоже к ним присоединились, стали закручивать друг друга, кричать и смеяться. Сегодня их шум меня не беспокоил. Тетя Кристин удивилась, когда увидела меня среди такой большой компании. – Но откуда они все взялись? – удивилась она. – Они все мои друзья, – гордо ответила я. – Ох, дорогая, это замечательно. Я так тобой горжусь. – Ее глаза наполнились слезами, и я поняла, что она вспомнила Дональда. Я подала ей салфетку. – Спасибо, это… Я вообще думала не приходить. Вроде как нехорошо радоваться и праздновать… Прошло еще слишком мало времени, и я сильно старше всех остальных. Тут рядом с нами возник Марк. – Кристин, как приятно снова вас видеть. Пойдемте присядем в тени. Я могу собрать вам тарелку с закусками, или хотите сами выбрать? – Спасибо, Марк, – сказала я, когда тетя Кристин согласилась пойти с ним под тент к накрытым столам. Я подумала, это очень мило с его стороны – уделить ей такое внимание. После похорон она отнеслась к нему с некоторым подозрением, но я услышала, как они вместе смеются в шатре. Он предложил ей стул и пододвинул стол, наполнил бокал и сел рядом. Высоко в небе стояло солнце. Я пила очень медленно, максимально разбавляя свое вино водой. Кажется, день был идеален. Через какое-то время стало тише и воцарилось спокойствие – и это полностью соответствовало моему настроению. Родриго зажег на улице свечи с цитронеллой. Было все еще тепло, но в сумерки наступал пик активности самых кусачих насекомых. Марк выловил меня и помог донести бокалы до кухни. – Опережая твой вопрос, – начала я, – поиски в Новой Зеландии не продвинулись. Я думаю, Конора Гири там уже нет, или его там вообще никогда не было, и он отправил ту посылку, чтобы запутать меня. – Сволочь. И у него была куча возможностей похитить еще ребенка, если ему хотелось. – Я упорно пытаюсь не думать об этом. И хочу, чтобы ты прекратил разговоры о нем. – Да. Извини. – Кстати, если тебе нравится Ануба, я бы на твоем месте была с ней понастойчивей. – Что? – Ты разве не говорил, что она тебе нравится? Его лицо вспыхнуло. – Кажется, да. Но… все сложно, когда работаешь вместе. Я не понимаю романтических отношений. Так что оставила эту тему. Я услышала снаружи громкий хохот и, когда вышла, увидела Анджелу с Надин, которые весело скакали в надувном замке. Сью подмигнула мне: – Сал! Я знала, что это случится! Ко мне подошла запыхавшаяся Анджела. – Господи, о чем я только думала? Ты хоть представляешь, сколько тяжелых травм получают пьяные взрослые в надувных замках? – Она похлопала меня по спине. – Чертовски удачная вечеринка, Салли. Не думала, что доживу до этого дня. Вот чего для тебя хотела Джин. Друзей и веселья! Значит, вот оно какое – счастье? Сегодня я с легкостью смеялась и улыбалась. Пока не услышала оглушительный свист. Глава 38 Питер, 1985 Отец держал Линди в сарае – так же, как держал в пристройке мою мать. Он так же приковал ей лодыжку к стене. Про ее исчезновение еще несколько недель говорили в новостях по телевизору, но, кажется, никто не видел, как она садилась к нам в машину. Думаю, отец не просто так припарковался подальше от основной стоянки, да и любой, кто увидел б нас, принял бы за нормальную семью. Мы не заставляли Линди садиться в машину. Никто не кричал и не плакал. Мы выглядели неприметно. Отец в тот день сказал оставить шапку дома, так что в нас не было ничего необычного. Основной версией полиции было то, что она упала в озеро, хотя, как несложно догадаться, тело так и не обнаружили. Первые несколько недель мне было до смерти страшно от того, что мы наделали. Отец ни на секунду не расставался с ключами от сарая. Он сказал, если мы ее отпустим, то оба отправимся в тюрьму. Он напомнил мне, что я не переживу арест, потому что полицейские сразу же меня схватят. Я умру в мучительной агонии. Он вел себя так, будто, похитив эту девочку, оказал мне громадную услугу. Будто он нашел мне друга. Но почему девочку? В первые несколько дней я постоянно навещал Линди, когда отец возвращался домой. Он отпирал дверь, а потом запирал нас внутри на час или два. Вначале все шло просто кошмарно, потому что она была в постоянной истерике и отчаянии. Сколько раз она пыталась сбежать в первый год! Однажды Линди облила нас с отцом кипятком. Он получил серьезные ожоги, но я вовремя отскочил. После этого отец отключил ей газ, и она месяц не видела горячей еды. А это была холодная зима. Но каждый раз, когда отец специально затруднял доступ к жизненно важным вещам или находил какие-то ее подкопы и уничтожал их, я старался облегчить ей жизнь. Я копил деньги на телевизор. Я смотрел сериалы и рассказывал ей, что происходит с разными персонажами. Я поставил новые лампы, чтобы у нее стало посветлее. Я принес ей вазелин, чтобы цепь не так натирала лодыжку. Иногда отец отпускал ее погулять за домом, но она каждый раз пыталась убежать, хотя он держал цепь с другого конца. Я ждал, когда же она сумеет принять, что ее место здесь, с нами. Было уже слишком поздно отпускать ее. Прошло два года. Она тут с нами застряла. Меня Линди тоже ненавидела, пока не поняла, что я не так ненавижу женщин, как отец. Она умоляла меня отпустить ее, и я спрашивал у отца – несколько раз. Но он только злился, и я решил оставить попытки. Чем старше я становился, тем острее чувствовал собственную изоляцию. А каково было Линди? Я зарабатывал кое-какие деньги огородничеством. Мы с отцом снесли дом Ранджи и распахали землю. Я выращивал овощи и немного фруктов: картофель, морковь, мангольд, стручковую фасоль, конские бобы, пастернак, клубнику, капусту и салат. Все это я продавал Каю – управляющему небольшим продуктовым «Клэйберн» в городе. Лучше выращивать как можно больше культур: если что-то одно почему-то не всходит, можно продавать другое. Мне нужны были собственные деньги, и это меня занимало, пока отец пропадал на работе. Отец наконец сдался и научил меня водить. Я был способным учеником и довольно быстро получил водительские права. Пришлось объяснять инструктору, почему я ношу перчатки летом, и он отнесся ко мне с пониманием, хотя был поражен историей моей болезни. Пока я сдавал тест, он сидел, прижавшись к пассажирскому сиденью, чтобы случайно до меня не дотронуться. Я сдал экзамен без проблем. Когда я получил права, отец, похоже, обрадовался моей новоприобретенной независимости. После этого мы редко ездили куда-то вместе. По выходным я катался в город по его делам. Иногда закупался продуктами для нас троих. Иногда подбрасывал его до работы утром и забирал вечером. Я хотел купить что-нибудь, о чем отец бы не узнал. Что-нибудь для Линди. Я нашел старого плюшевого мишку, когда решил перекрасить свою комнату. И снова подумал о Дениз и той маленькой девочке. Я был совсем маленьким, когда провел с ней те две ночи много лет назад. Почему у нее был Тоби? Если мать вышла за отца замуж, то что она принесла с собой в супружеский дом, кроме старого медведя? Отец всегда говорил, что у нее не было семьи. Я попытался вспомнить, какого примерно она была возраста. Дениз точно была взрослой – беременной взрослой, – когда я познакомился с ней впервые, но сколько ей было лет, когда родился я? Они с отцом действительно поженились? Не лучше ли было отдать ее в психиатрическое учреждение? Отец ее явно презирал. Он не приносил ей новой одежды и давал совсем мало еды, и Дениз ему определенно не нравилась, но все же он занимался с ней сексом. А она сама хотела? Моя мать, мне кажется, тоже его ненавидела. И если она не хотела заниматься с ним сексом, он что, заставлял ее? Я не хотел об этом думать. Отец во многих отношениях был замечательным человеком. Но потом появилась Линди. Я покупал Линди простые продукты, чтобы она могла сама себе готовить, и приносил книги из библиотеки. Отец настоял, чтобы у нее не было никаких письменных или художественных принадлежностей: ни ручек, ни карандашей, ни мелков. Но я иногда покупал ей подарки: шоколадки или одежду из секонд-хендов, хорошее мыло и шампуни, новые полотенца. Отец говорил, мне нет смысла проявлять к ней доброту, ведь я никогда не смогу до нее дотронуться. Я это знал. Но чем более беззащитной и испуганной Линди казалась, тем больше она мне нравилась. Я полностью похоронил в себе физическое влечение к ней. Иногда я задумывался, занимается ли с ней сексом отец. Я боялся спрашивать, потому что страшился услышать ответ. Однажды, с утра, у отца появились царапины на щеках. Он сказал, что упал в терновый куст, когда относил Линди завтрак. Но это была ложь, потому что Линди сама себе готовила. В другой раз я увидел засохшую кровь у него в ухе. Почему я так долго не мог понять, что мой отец – педофил? Однажды я пришел к ней вечером, и она была в особенно подавленном состоянии. Я поставил на пол пакет с продуктами, чтобы Линди могла до него дотянуться, а сам сел в углу и начал рассказывать про свой день. Спереди на ее футболке я увидел кровь. Пока она молча раскладывала вещи, я заметил, что у нее не хватает переднего зуба. Когда Линди произнесла все вслух, ее слова тревожным эхом откликнулись откуда-то из глубин моего детства. Стоял март 1985 года. Я ничего не сказал ни про зуб, ни про кровь. Я сделал вид, будто не заметил. Она дождалась, пока я усядусь на единственный стул, а потом села на пол прямо передо мной и заглянула мне в глаза. – Стив, он сказал, что убьет меня, если я расскажу, но твой отец держит меня здесь не для того, чтобы я была твоим другом. Тебе семнадцать лет, и ты не можешь быть таким невинным цветочком. Твой отец – чертов насильник. Он насилует меня дважды в неделю с тех пор, как я попала сюда. А если я сопротивляюсь, он меня наказывает. – Она закатала рукава, чтобы показать мне синяки на запястьях. Я велел ей заткнуться. – Думаешь, зуб сам выпал? – спросила она, и я вспомнил десны своей матери. Линди просто озвучила то, что я уже подозревал. Я давно обо всем догадался, и она это видела. – Ты знал, Стив, ты всю дорогу знал. Если бы не твоя болезнь, ты бы тоже меня насиловал. Эти слова меня ужаснули.