– Пожалуйста, дай мне сказать. Я не горжусь тем, какой я. Знаю, что это противоестественно – влечение к молоденьким девочкам, но это болезнь, которую я не могу контролировать. Как и твою болезнь. Мы те, кто мы есть… – Все ты можешь контролировать! – перебил я. Я не готов был выслушивать, как он выставляет себя жертвой. – Ты сам решил украсть мою мать из ее собственного сада, когда она была ребенком, и ты сам решил похитить Линди с озера. А самое худшее, что ты делал вид, будто делаешь это для меня. Я не стал допытываться у него по поводу своей болезни. С этим я решил разобраться сам. – Я болен, Питер, что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? – Ты мог бы сдаться полиции. Сказать им, кто ты такой и что сделал в Ирландии. – И что тогда станет с тобой? – Я справлюсь. А что с моей сестрой? – С кем? – С ребенком, который родился в Ирландии, в той комнате! – закричал я. – Мне она не нужна, Питер. Я хотел сына, а не дочь, но я не был жесток. Я мог бы забрать ее у Дениз, но это б ее сломило. – А ты не думаешь, что она уже была сломлена? Вот так вот сидеть, привязанной к батарее, бог знает сколько лет? Ты сказал мне пинать и бить ее, когда я был слишком мал, чтобы думать головой. И ты знал, что она никогда не ответит, потому что любит меня. – Я люблю тебя! – выкрикнул он, и я заметил слезы в его глазах. Он накрыл мою руку своей, и я ее не отдернул, потому что изголодался по человеческим прикосновениям. Мы всегда поддерживали тактильный контакт, когда я был маленьким, но в подростковом возрасте это уже казалось неуместным. Я брал пример с телевизора, и там взрослые мальчики не ходили за ручку со своими отцами. Они не обнимались и не прижимались друг к другу. Физически я отдалился от отца, но невыносимо тосковал по такому контакту. В этот момент мне стало его жаль. Но не настолько, чтобы не провести всю следующую неделю в библиотеке. В бытовых вопросах мы с отцом пришли к соглашению. Он не знал, чем я занимаюсь после того, как подвожу его в офис. Он думал, я работаю на земле. О Линди мы не разговаривали. Он оставлял ключи на кухонном столе. Я мог навещать ее, когда захочу, но мне стало тяжело смотреть ей в глаза. Я только заносил ей продукты, но в остальном оставил Линди в покое. В библиотеке я попросил выдать мне все медицинские журналы, какие есть, но у них был только «Медицинский журнал Новой Зеландии». Я просмотрел все номера за последние пять лет. Ни одного упоминания моей болезни я не нашел, но решил, что Новая Зеландия, наверное, слишком маленькая. Отец говорил, болезнь невероятно редкая. В библиотеке согласились заказать мне выпуски «Британского медицинского журнала», «Медицинского журнала Новой Англии» и «Журнала Американской медицинской ассоциации». Все эти журналы цитировались в новозеландском. Я вспомнил про «мальчика из пузыря». Мог он быть единственным ребенком, страдавшим от тяжелого комбинированного иммунодефицита? Насколько сильно это отличалось от моей болезни? Как отец смог меня диагностировать в такой маленькой стране, как Ирландия? Даже когда я начал сам ходить в магазин, в библиотеку и продавать овощи, с людьми я взаимодействовал только в шапке с ушами, перчатках и еще на всякий случай в нескольких слоях одежды, несмотря на дискомфорт в летние месяцы, когда на остальных мальчишках были только шорты и майки. Я специально отрастил длинные волосы, чтобы они закрывали шею. Я планировал отрастить бороду, но растительность у меня на лице все еще была редкой. Я знал, люди вокруг считали мой вид странным, но отец говорил, что им бесполезно что-либо объяснять, ведь они все равно не поймут. Несмотря на всю мою осторожность, в меня несколько раз врезались, и я каждый раз жутко пугался, но контакта с кожей не произошло ни разу. Отец сам занимался стоматологией, так что мои зубы были в порядке. У меня был хронический тонзиллит, но отцу всегда удавалось достать антибиотиков, чтобы с ним справляться. Я никогда не был у врача. Видимо, время пришло. Глава 41 Салли – Так кто такой Марк Батлер? – спросила я Анджелу, когда она усадила меня за кухонный стол. – Давай хотя бы дождемся чая, – предложила она и включила чайник. Раздался звонок. Мы с Анджелой, которая не отходила от меня ни на шаг, пошли к двери. Я распахнула ее и увидела молодого полицейского в мешковатой форме. – Я офицер Оуэн Рейли, пришел забрать улики. – Вот они, конверт и открытка, – указала я на стол с именем Марты на стикере. Я быстро рассказала Анджеле об открытке с поздравлениями. Полицейский поднял ее щипцами и опустил в пакет для улик. – Нам рассказать ему про Марка Батлера? – спросила я. Офицер Рейли вопросительно на нас взглянул. – Не думаю, что это имеет какое-то отношение к расследованию, – ответила Анджела. – Пусть человек дальше занимается своими делами. – Если происходит что-то необычное, лучше расскажите мне, – попросил он. – Это частные семейные дела, – отрезала Анджела. Кажется, он обиделся, что ему не рассказали секрет. Меня это тоже злило. Когда я закрыла дверь за офицером Рейли, то резко развернулась к ней и сказала: – Рассказывай! Она снова потащила меня на кухню, пододвинула мне стул и отвернулась, чтобы насыпать заварку. – Да господи боже, Анджела, я не ребенок! Что ты узнала? Она поставила на стол две кружки и села напротив меня. – Извини, я не хотела напугать тебя. Если б я считала, что он опасен, то обязательно бы сказала полиции, но, думаю, все это никак не связано. – Что с чем не связано? – Никогда не думала, что Анджела может так раздражать. Ее зрачки прямо-таки плясали в глазницах. – Ладно. С чего бы начать? – Просто начни! – я очень старалась не кричать. – Я нашла Элейн Битти на Фейсбуке[14]. Я сознательно не стала регистрироваться ни в каких социальных сетях. Тина заявила, что это может плохо сказаться на моем ментальном здоровье. Я хотела завести реальных друзей, а мое имя стало слишком хорошо известно и поэтому могло привлечь всякого рода извращенцев и, возможно, моего биологического отца. – Бывшую жену Марка? – Да, я послала ей личное сообщение с просьбой поговорить о Марке. Я была готова к тому, что она меня проигнорирует или не ответит, но Элейн отписалась через час. Мы обменялись телефонами, и я позвонила ей. Она волновалась за него. – Анджела выдержала театральную паузу. – Марк Батлер – несчастный человек. Он подал заявление на смену фамилии, прежде чем они поженились. И не без причины. – И как его звали на самом деле? – Марк Нортон. – Но это моя фамилия. Вернее, фамилия моей родной матери. – Салли, он твой дядя. Хорошо, что я сидела. Но я все равно схватилась за стол. – Ему было четыре, когда Дениз похитили. Он ее боготворил. Это разрушило его семью, – сказала Анджела. – Подожди, что? Я не видела никаких упоминаний его имени в документах. На записях Дениз никогда не говорит о брате – во всяком случае, мне так показалось… – Может, она перестала помнить свое детство до Конора Гири? Ее похитили в двенадцать, а освободили в двадцать пять. Она дольше была в заточении, чем на свободе. Возможно, Дениз вообще забыла его. А потом через год она умерла в больнице. – Совершила самоубийство. – Да. – Элейн рассказала, что у его родителей случился срыв. Отец пристрастился к бутылке. Мать еле держалась. Все свое детство и юность Марк провел, гоняясь за зацепками. Исчезновение Дениз довлело надо всей их жизнью. Когда Марку было шестнадцать, его родители бросили поиски, и он не смог их за это простить. А потом, когда ему было восемнадцать, Дениз нашли, с тобой. И ему не разрешили ее увидеть. Ты должна помнить, она не могла находиться рядом со взрослыми мужчинами, включая собственного отца. Твоей отец – Том, я имею в виду – был единственным, с кем она виделась. – И все это тебе рассказала его жена? – Да, они познакомились в колледже в Дублине. Когда люди слышали его фамилию, они сразу начинали спрашивать, связан ли он с известными Дениз и Мэри Нортон. Его родители переехали во Францию, а сестра умерла. Марк совсем опустился и слишком много пил, но Элейн думала, что сможет вытащить его. Это была ее идея сменить имя, чтобы убежать от бесконечных вопросов. Они рано поженились, в двадцать два года, и она думала, что, как только они обустроятся и заведут семью, она сможет исцелить его, и они заживут нормальной жизнью. Но Марк по-прежнему был одержим идеей найти похитителя сестры и злился на родителей за то, что они позволили тебя удочерить. Ему, как и всем остальным, сказали, что тебя увезли в Англию. – Я позвоню ему. Почему Марк мне все не объяснил? – Нет, подожди, мы должны все хорошенько обдумать. Элейн рассказала, что он отказался заводить детей из-за безумного страха, что история повторится и его ребенка похитят и обойдутся с ним так же, как с Дениз. Именно из-за этого их брак в итоге распался после четырнадцати лет. Из-за его одержимости. Ни о каком романе на стороне она не знает. – Марк мне солгал. – Они с Элейн до сих пор в хороших отношениях. Она заставила его пойти на терапию и найти себе какое-нибудь новое хобби. И какое-то время Марк был стабилен. Элейн снова вышла замуж и живет счастливо со своим новым мужем и сыном, но после смерти твоего отца, когда ты попала во все заголовки как тот самый ребенок, выросший в неволе… – Звучит так, будто я зверь в зоопарке. – Извини, я буду аккуратнее выбирать слова. Но, Салли, именно тогда Марк снова стал одержим. Элейн сказала, он ходил на похороны Тома. А потом, не слушая ее советов, начал искать работу в Каррикшиди. Он отчаянно искал встречи с тобой. Элейн даже позвонила его родителям во Францию и выяснила, что его мать умерла. Его отец, твой дедушка, был шокирован новостями о тебе, но воспринял историю с останками твоего отца как доказательство, что ты так же опасна, как Конор Гири. Он позвонил Марку и сказал оставить тебя в покое, но Марк не остановился. Его отец попросил Элейн вмешаться. – И все равно я не понимаю. Почему Марк не сказал мне, кто он? – Я не знаю. Но, Салли, сначала надо выяснить, что ему нужно. Просто ли он хотел познакомиться с тобой поближе? Или побольше узнать о том, что случилось с его сестрой, и прочесть записи твоего отца? Или Марк ищет зацепки, чтобы найти Конора Гири? Ему вполне неплохо удавалось дурить нас всех. – А вдруг ему нужно все? Если он брат Дениз, мой дядя… – эти слова странно прозвучали в моих устах, – то, я думаю, у него есть право видеть эти документы. – Ему будет больно оттого, что там ничего про него нет. – Может быть. Но он имеет право на правду, разве нет? Я позвоню ему и поговорю с ним обо всем. – Элейн волнуется за него. Ей Марк на телефон тоже не отвечает. Сегодня утром я звонила в Мервин Парк. Он отпросился по болезни.