Было примерно два часа ночи, когда я доехал до озера Роторуа и припарковался на пустынной стоянке. Тот осенний вечер был особенно холодным. Я отнес Линди в ту часть парка, которая была ближе всего к тропинке, где я ее встретил: храбрую маленькую девочку, взобравшуюся на дерево. Я развернул ее окоченевшее тело и аккуратно опустил в воду. Наверное, в этом месте было особенно глубоко или просто было темно, но Линди исчезла из виду практически мгновенно. Глава 49 Питер, 2019 Смерть Линди в 2012 году меня опустошила. Она была человеком, ради которого я жил. Я взял бессрочный отпуск. У меня было много коллег, но они так и не превратились в друзей, а если б и превратились, то разве смог бы я им рассказать, что любовь всей моей жизни, моя единственная любовь, умерла? Я ничего не смог бы объяснить психологу: глубину и продолжительность наших отношений, созависимость. Кто бы смог это понять, даже если б я сказал правду? А правду я сказать не мог. Я больше не видел причин мыться или менять одежду. Я дважды ходил на озеро с намерением утопиться, но, когда опускался на дно, меня там поджидал Ранджи и выталкивал обратно наверх. «Твое время еще не пришло, e hoa[16]», – говорил он. Или мне казалось, что говорил. Три смерти на моей совести: отец, Ранджи, Линди, kēhua[17], – и все они разыгрывали злые шутки с моим разумом, и во сне, и наяву. Все они умоляли меня спасти их, и я мог бы спасти их всех. Не торопясь я разобрал сарай. Я вывозил разные предметы мебели и оставлял их на обочинах дорог в удаленных районах по всему Северному острову. Я остался с кучей гипсокартона и гофрированного железа. Я даже не позаботился, чтобы их вывезли. По крайней мере, теперь это не было похоже на ее дом. Однако в самом доме ее дух все еще витал. Загадка женщины, найденной в озере Роторуа через три недели после смерти, стала громкой историей. СМИ сообщали, что она не утонула, а умерла от аппендицита, что она была полностью одета и находилась в воде меньше месяца. Они очень много обсуждали ее недостающий передний зуб. Полиция утверждала, что это может быть важным идентифицирующим фактором. Репортеры также отмечали, что тело женщины было обнаружено на том же озере, где почти тридцать лет назад пропала девочка. Нужно было уезжать из Роторуа. Раньше я отклонял предложения о работе из Веллингтона и Окленда, но когда через пять месяцев снова вернулся на работу, предложил свою кандидатуру вновь. Меня больше ничего не связывало с Роторуа. Может быть, именно свежий старт был мне и нужен. Очередное перерождение. Меня назначили главой службы кибербезопасности в национальном банке «Аотеаора» в Веллингтоне в 2013 году. Оплата и условия были превосходные. Готовясь к отъезду, я уничтожил все, что осталось от сарая, и вычистил химикатами весь дом от пола до потолка. Я не оставил себе практически ничего из отцовских вещей, кроме его подложных документов. Я очень долго жил под фальшивым именем, но какая-то подстраховка была необходима, если придется отвечать на вопросы. Я пообещал Линди, что никогда не буду читать ее записи. Поэтому порвал их и во время долгих ночных поездок выбрасывал кусочки из окна. Я продал все в Роторуа и снял квартиру на побережье в Веллингтон-Харбор. Я пытался там обустроиться, но слышал людей в других квартирах: как они разговаривают, смеются, смотрят вместе телевизор. Каждый день я сталкивался с таким количеством людей, что мне становилось плохо. Спустя месяц я съехал и купил маленький домик на Саут-Карори-роуд. Я не виделся ни с кем из соседей. Дорога до работы занимала тридцать минут на машине. Работа меня занимала. Как и раньше, я держал дистанцию со своими коллегами и отклонял их приглашения на вечеринки и посиделки после работы. Я ни с кем не болтал возле кулера. Я был отчаянно одинок. Иногда я ходил на интернет-свидания, но так и не создал настоящих отношений. Я все равно спал с некоторыми женщинами, если они этого хотели. Секс был спешный, физически приятный, но эмоционально пустой. Мое стремление к подлинной связи не могло быть удовлетворено незнакомцами. Практически через год после ее смерти тест ДНК показал стопроцентное родство Линди с ее старшими братьями, Полом и Гэри Уэстонами. Оба ее родителя давно ушли в могилу, так и не узнав, что случилось с их дочерью, а братья остались наедине с мучительным вопросом, где она пропадала двадцать девять лет. Я думал о своей сестре и матери в Ирландии. Я регулярно их гуглил. Информации оказалось много. Сайты про реальные расследования сравнивали моего отца с лордом Луканом, но отец никого не убивал. Не напрямую. Дениз Нортон умерла в психиатрическом отделении примерно через год после освобождения из дома отца. Мою сестру, Мэри Нортон, удочерили в Англии. Конор Гири пропал без следа. Я везде искал упоминания про сына Конора Гири. Неужели Дениз не сказала им обо мне? Она забыла меня? Она и правда была безумна? Или просто запугана? Как же мне промыли мозги! Мой отец был злом. И я был злом, хотя бы наполовину. Мне пришлось жить с этим. У меня вошло в привычку проверять новости об истории Дениз Нортон как минимум раз в месяц. В декабре 2017 года в Ирландии разразилась новая сенсация. Мэри Нортон, моя сестра, пыталась самостоятельно кремировать своего приемного отца. Я видел ее фотографию с похорон Томаса Даймонда. Высокая, мощная, в черном пальто и веселенькой красной шапке. Она была похожа на меня – нос, разрез глаз. Томас был психиатром ее матери, и он тайно удочерил мою сестру после смерти Дениз. Я знал, где Мэри теперь: ее новое имя, название деревни. Во мне зажглась искорка. У меня есть шанс сделать что-то хорошее. Исправить ошибку. Я вспомнил, как вырвал того медвежонка из ее маленьких пальчиков. Я мог вернуть его. Я осторожно запаковал его в обувную коробку и послал вместе с короткой анонимной запиской. Через шесть месяцев настоящее имя моего отца все чаще начало всплывать в интернете, а потом и на страницах «Нью Зеланд Геральд». Они опубликовали его очень старую фотографию – гладко выбритого и без очков, сделанную еще в Ирландии. И эскиз художника, как он приблизительно мог бы выглядеть около восьмидесяти. Почему они начали искать его сейчас? Как они связали сбежавшего педофила Конора Гири с Новой Зеландией? Кто сказал им, что он жил здесь? И тут я понял, что это был я. Посылка с Тоби дала им наводку на связь с Киви. Как же глупо с моей стороны! Я эксперт по кибербезопасности. Я всегда умел прятать свою историю запросов с помощью специального программного обеспечения, и я был не настолько туп, чтобы появляться в соцсетях, но именно я стал человеком, который навел полицию Ирландии на Новую Зеландию. И теперь они искали его. Ирландского дантиста на пенсии. И никакого упоминания о сыне. В августе 2018 года мне поступил звонок из полиции Новой Зеландии. Со мной хотели побеседовать по поводу моего отца, Джеймса Армстронга. Полицейские пришли ко мне домой. Было несложно изобразить скорбь по поводу его гибели в сгоревшем автомобиле в 1985 году. Они спросили, где родился я и где родился он. Моя история была настолько хорошо отрепетирована за тридцать девять лет, что они почти не задавали уточняющих вопросов. Они спросили, говорит ли мне что-нибудь имя Дениз Нортон. Использовал ли мой отец другое имя? Где он изучал стоматологию? Где я жил в Ирландии? Проявлял ли отец интерес к другим детям? Почему я был на домашнем обучении? Мне прекрасно удалось создать портрет строгого, но снисходительного отца, глубоко скорбевшего по моей умершей матери после нашего возвращения из Ирландии. Я описал подчеркнутое отсутствие у него интереса к другим детям и его уверенность, что образование в Новой Зеландии оставляет желать лучшего. Я смог воссоздать его документы, подтверждающие стоматологическую квалификацию в Ирландии, на которых имя Конора Гири было искусно заменено на Джеймса Армстронга. Конор Гири, говорил я, был эксцентричным, но любящим отцом и великолепным дантистом, что может подтвердить любой из его пациентов. И я скучаю по нему каждый день. От лицемерности собственных слов я буквально заплакал. Детектив извинился за вторжение и сказал, что больше они меня не побеспокоят. Стало ясно, что они считают этот след ложным. У мужчины, которого они искали, не было сына. Я продолжал следить за всеми новостями по поводу моей сестры, Мэри Нортон, живущей теперь под именем Салли Даймонд в Каррикшиди, гр. Роскоммон, Ирландия. Я испытывал к ней какую-то теплоту. Все репортажи описывали ее как «одиночку» и «изгоя», причем как в школе, так и в деревне. Я не смог найти никакой информации про ее работу и карьеру. Я сочувствовал ей. Может, так и выглядит родство? В записях ее днем рождения значилось 13 декабря 1974 года, но я знал, что оно было раньше, 17 сентября того же года. Я очень отчетливо помнил тот день. Когда полиция Новой Зеландии вычеркнула моего отца из списка подозреваемых и не нашла никакой связи между нами обоими и Дениз Нортон, я рискнул послать сестре поздравительную открытку в сентябре. Я подумал, она должна знать, когда у нее день рождения. Она никогда не догадается, кто ее прислал. В начале ноября я получил имейл от команды подкастеров на рабочую почту. Уважаемый мистер Армстронг. Я являюсь представителем компании подкастов «Хоани Мата Продакшнз» с головным офисом в Храйстчерче. Мы снимаем документальные фильмы о реальных преступлениях в Новой Зеландии. Я пытаюсь разыскать Стивена (Стива) Армстронга, который жил в Роторуа между 1981-м и 2013-м. Вы с вашим отцом жили в Роторуа, когда в 1983 там была похищена девочка, Линди Уэстон? Ваш отец – Джеймс Армстронг? Мы знаем, что с него недавно были сняты подозрения в связи с похищением ребенка в Ирландии в 1966-м. Мы знаем, что Джеймс Армстронг не был причастен ни к одному из этих преступлений, но мы ищем его сына, чтобы он выступил в качестве «оратора» в нашей серии расследований, связанных с похищением Линды Уэстон и последующим обнаружением ее тела в апреле 2012 года, когда она уже была взрослой женщиной. Не вы ли тот самый Стив Армстронг, который жил в Роторуа на протяжении всего этого времени? Нам известно, что Джеймс Армстронг трагически погиб в автокатастрофе в 1985 году, но если вы его сын, мы были бы рады услышать ваши мысли и воспоминания о том времени, когда похитили Линду Уэстон, о том, каково было расти в Роторуа и почему вашего отца заподозрили в похищении ребенка в Ирландии. Я знаю, что Стив, которого мы ищем, обучался дома, и это тоже было бы интересно в силу своей необычности. А еще, если это вы и если это не что-то слишком личное, мы могли бы поговорить о похищении в Ирландии. Может, вы вообще об этом ничего не знаете, и я не уверена, что мы будем использовать ирландскую линию на финальном монтаже, но пока мы собираем все данные, какие можем. Пока это неизвестно широкой публике, но совсем недавно выяснилось, что у Линды Уэстон была дочь, которую новорожденной оставили у дверей церкви в 1966-м. Дочь Линды, Аманда Херон, согласилась участвовать в нашем подкасте, и я надеюсь в будущем превратить его в полноценный документальный фильм. Пожалуйста, направьте мне свой ответ в ближайшее удобное для вас время, и, конечно, прошу прощения, если я обратилась не к тому человеку. В ином случае, если вы тот самый Стив Армстронг, мы, разумеется, поймем, если вы не захотите принимать участия. В этот раз полиция не помогает нам с расследованием, так что поиск информации для нас, мягко скажем, затруднен. Ngā mihi из Храйстчерча Кейт Нгата Я сделал глубокий вдох и отменил все свои дела на оставшийся день. Моя дочь, Аманда Херон, была где-то рядом и искала ответов. Я загуглил ее и нашел море информации. Молодые люди даже не представляют, насколько доступны их данные. Всего через несколько минут у меня уже имелся ее адрес, телефон, школьный аттестат с оценками, диплом магистра искусств по музыке из Университета Окленда, фотографии с приемной семьей с тех времен, когда она еще была ребенком. Фотографии, где она поет в хоре. Ее фотографии с двумя разными парнями; Аманда на мотоцикле, пересекающая Золотой Мост в Сан-Франциско; Аманда в минивэне в Монтане. И самые последние фотографии: Аманда в вечернем платье во время выступления с Новозеландским симфоническим оркестром на прошлой неделе. Аманде было двадцать три, и она была так же невероятно красива, как и ее мать. У меня перехватило дух от ее милого улыбающегося лица с идеальными зубами. Наша дочь, Аманда. Я смотрел на эти фото, размышляя, как бы начал с ней разговор, пока не осознал, что это невозможно. Мне нужно отступить. Я отправил Кейт Нгата очень вежливый ответ, в котором пожелал их компании удачи с передачей, но «для меня, как главы отдела кибербезопасности ведущего банка Новой Зеландии, абсолютно недопустимо раскрывать какую-либо личную информацию. Уверен, вы понимаете». Я догадывался, что это вряд ли ее сильно удивит или расстроит в и так затруднительном положении. Но я был благодарен полиции Новой Зеландии, что они не делятся информацией с любителями. В интернете я не существовал – только как сотрудник банка. В сети не было ни фотографий, ни записей, не считая статьи из «Роторуа Дейли Пост» 1985 года, в которой рассказывалось о моем спасении после автокатастрофы, убившей отца, и последовавшем сборе средств. «Хоани Мата Продакшнз» должны были послать такие имейлы всем Стивенам Армстронгам в стране. Я написал исполнительному директору банка, что мне нужно срочно отлучиться по личным делам, связанным со здоровьем. Я известил его, что меня не будет три месяца, но я смогу отвечать по электронной почте. Я инструктировал своего зама по поводу текущих отношений банка с криптовалютами и биткоином, которые с каждым днем становились все большей проблемой. А потом ушел. Я пошел домой и через личный компьютер заказал себе билеты в Ирландию. Мне нужно вернуться. Мне нужно найти свою сестру. Она была ключом к той глубокой связи, которой я искал. Глава 50 Салли Результаты, которые пришли через двенадцать дней, оказались вполне красноречивы. Питер/Стив был моим братом. Марк – нашим дядей. Но благодаря сайту Ancestry всплыло еще кое-что. У меня была племянница по имени Аманда Херон, дочь Питера. Он не упоминал ни о дочери, ни о жене или подруге. Из его письма я сделала вывод, что он одиночка – может быть, такой же, как я. Но брат не был асексуален, как я. Пришло время позвонить ему. Я хотела поговорить с ним сама. Результаты с Ancestry пришли мне, и Марк пока еще не знал. После первого же гудка Питер взял трубку. – Мэри? – уточнил он. – Это Салли, я стала Салли с первого дня моего удочерения, так что я предпочла бы, чтобы вы называли меня именно так. – Хорошо, – его голос сильно дрожал. – Вы все еще в Дублине? – Да, я сейчас в парке за церковью в центре города. – Хорошо. В общем, я получила результаты ДНК. – Да? – Вы правда мой брат. – Я знал. Я знал о тебе всю жизнь. – Тогда почему вы не выходили на связь раньше? – Я объяснял это в письме. Я не знал, где ты. Ты не всплывала ни по каким поискам в интернете до смерти Томаса Даймонда.