– На Петровке тоже все в курсе, я Орлова предупредил, – сказал Гуров. – Видео с камер наблюдения надо запросить. Вдруг на записях что-то увидим? Найдем парня. Никуда не денется. Он попросил у Стаса сигарету и, выйдя на улицу, закурил. К подъезду подъехала белая «Тойота», из которой с деловым видом вышли два парня. Один окинул Гурова внимательным взглядом. «Свои», – понял Лев Иванович и молча кивнул новоприбывшим. Глава 2 Стас поставил на стол кружку, бросил в нее чайный пакетик и вопросительно посмотрел на Гурова. – Тебе приготовить? – Давай. Струя кипятка наполнила кружку Льва Ивановича. Стас отставил в сторону чайник и с силой растер лицо ладонями. – Всего два часа спал, – словно в оправдание сказал он. Гуров отложил в сторону раскрытую папку. – Ты прав, голова не варит. Значит, ничего? Крячко отрицательно покачал головой, после чего взял кружку и подошел к окну. – По нулям. Подвалы осмотрели. Чердаки проверили. Ребята из местного отдела полиции по второму кругу опрашивают жителей. Долецкая с детства жила в этом доме постоянно, но был период, когда она проживала с мужем по другому адресу. Потом вернулась, но мужа рядом с ней никто не увидел. Соседи в душу к ней не лезли, решили, что они развелись. С тех пор Долецкая проживает в квартире одна, а ее родители переселились на дачу. В доме остались несколько человек, которые хорошо знакомы с этой семьей, они характеризуют Долецкую крайне положительно. Говорят, что она легко шла на контакт, не отказывала людям в помощи даже после работы. Она же врачом-терапевтом была до того, как уволилась, ты успел прочитать? – Успел, – ответил Гуров. – Работала в районной поликлинике, из которой уволилась. А что там наш Орлов? Он сегодня будет? – Глаз не сомкнул, – ответил Стас. – Сказал, что если получится, то приедет после обеда, а если нет, будет на связи. Но приказал слушаться Гойду. Так что мы теперь под началом прокуратуры. Хвала богам, что Гойду знаем сто лет, а то вдруг пришлось бы подчиняться кому-то другому, решившему, что его амбиции важнее всего. – Такое было-то всего один раз, – лениво произнес Лев Иванович. – Но ты прав – повторения не хотелось бы. Кстати, Стас. Как тебе эта Кораблева? Стас распечатал пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и только потом приоткрыл форточку. – Да не знаю, – пожал он плечами, вынув сигарету изо рта и выдыхая в стылое утро дым. – Не надменная. Умная. По мне, так это самое главное. Кроме того, не вылезает вперед и знает свое место. – Сравнил Главное управление и рядового следователя, – закатил глаза Гуров. – Хотя она могла бы повыступать – все-таки протеже Гойды. – Думаешь, он ее решил протолкнуть? – Не знаю. Но никак не пойму одного: зачем ему понадобилась женщина на поле боя? Нас ему вдруг стало не хватать? – Прежде всего она следователь, – напомнил Стас и стряхнул за окно пепел. – Спроси у него сам, – посоветовал он. – Лично мне это неинтересно. – Забудь. – Профессиональная ревность, Лева, хоть раз, но возникает у каждого. Гуров не успел ответить. В дверь постучали. – Проходите, – громко разрешил Стас. Дверь отворилась. На пороге стояла капитан юстиции – Кораблева Виктория Сергеевна. Сейчас, не при искусственном освещении, а при дневном, хоть и тусклом, она выглядела иначе, чем прошлой ночью. На ней была короткая кожаная куртка красного цвета и узкие черные джинсы, а на стройных ногах красовались высокие кожаные сапоги. При всем желании представителем закона ее было назвать нельзя – уж слишком неподходяще для этого она выглядела. Лицо у нее было свежим, несмотря на бессонную ночь и довольно серьезный уровень мероприятия, в котором она участвовала еще несколько часов назад. – Привет, – просто поздоровалась она и без приглашения направилась к столу Льва Ивановича. – Игорь Федорович прислал меня вам в помощь, – улыбнулась Виктория Сергеевна. – Не прогоните? – Ну что вы, – ответил Гуров. – С радостью примем в свою команду. – Вот и славно. Следователь положила перед ним на стол папку, которую до этого держала в руках. – Здесь все, что удалось узнать на этот момент. – Она обернулась и приглашающе кивнула Стасу. – Присоединитесь? – Момент. Крячко затушил сигарету, взмахнул рукой, разгоняя остатки сигаретного дыма, и закрыл окно. Он подошел к столу, за которым сидел Гуров, и оперся руками о столешницу. – Сразу скажу, что про мальчика мы ничего не узнали, – сообщила Виктория Сергеевна. – Весь город на ушах стоит. Участковый с раннего утра обещал обойти все проблемные точки. – Это какие же? – уточнил Гуров. – Алкаши, наркоманы, – принялась перечислять Кораблева. – Есть еще одна многодетная семья, в ней восемь детей, только трое из которых родные, а остальные приемные. Те, кто из детского дома, ведут себя хорошо, а вот эти трое в последнее время постоянно мелькают в сводках. Не они, конечно, а их имена. – О как, – подал голос Стас. – Да, вот так, – подтвердила Виктория Сергеевна. – И такое бывает. – А почему участковый решил, что дети могут быть причастны к нападению и исчезновению ребенка? – не понял Гуров. – Возможно, они не причастны. Но вполне могли в это время находиться неподалеку. Они любители уходить из дома и возвращаться домой тогда, когда им хочется. Понимаете? – Она пытливо заглянула Гурову в глаза. Лев Иванович не выдержал и отвел взгляд. – Убедили. – Все, что могу. А теперь к делу, – Кораблева вмиг стала серьезной. – Игорь Федорович рассказал мне о показаниях соседки Долецкой. О том, что ее бывший муж мотал ей нервы. – Чаю хотите? – перебил девушку Лев Иванович. – А?.. – растерялась Кораблева. – Да, можно. Было бы прекрасно. Голова болит. – Стас, сообразишь? Крячко приложил к чайнику ладонь. – Еще горячий. Виктории Сергеевне заварили чай в именной кружке Гурова, подаренной ему коллективом десять лет назад. На этой махине была золотая надпись «Юбиляру на долгую память». Виктория Сергеевна сделала глоток и снова склонилась над документами, принесенными с собой. – Бывшего мужа Долецкой мы нашли. Он сейчас не в Москве, но через несколько часов мы сможем с ним поговорить. Он уже в курсе случившегося, мы ему позвонили. Видимо, у него все же имеется алиби. – А он где сейчас? – спросил Стас, снова дергая форточку за ручку. – Он в Австрии. Сказал, что был там на конгрессе. Я проверила, медицинский конгресс по психотерапии завершился как раз вчера. Длился он несколько дней, и Долецкий сказал, что его алиби смогут подтвердить несколько человек, включая персонал отеля, коллег и знакомых. Лев Иванович с неподдельным уважением взглянул на Кораблеву. – И как вам показалось? Он был искренен в своих показаниях? Виктория Сергеевна вынула из кармана сигареты, подошла к окну и остановилась рядом со Стасом. – Можно? – протянула она руку за зажигалкой. – Не люблю, когда за мной ухаживают. Я и сама могу прикурить. Через несколько секунд Гуров почувствовал тяжелый запах крепких сигарет. – Я думала о том, каким мог быть его мотив совершения преступления, – призналась она. – Я ночевала не дома, а в дежурной части. Уснуть все равно не смогла. Ну и размышляла на эту тему. Смотрите: у Долецкого, если верить словам соседки, проблемы в отношениях с бывшей женой. И мы не знаем почему. Сдержаться он не может даже во время редких визитов, когда приезжает навещать ребенка. Иначе почему после его отъезда у Долецкой были глаза на мокром месте? Он вполне мог захотеть заполучить сына. Он обеспеченный мужчина, держит клинику неврозов на Старом Арбате. Представляете, сколько стоит особняк в центре Москвы? Конечно же, представляете. – Значит, клиника неврозов и бывшая жена, с которой он не ладит, – пробормотал Гуров. – Удобно устроился. – Не факт, но такое вполне может быть, – подхватил Стас. – Расшатать нервную систему матери своего ребенка, а потом заполучить сына на вполне законных основаниях. Он же вообще может ей клинический диагноз поставить. Кораблева закивала. – Правильной дорогой идете, товарищи, – увлеченно заговорила она. – А чтобы остаться не при делах, он может найти помощника. Сам за границей, а вместо него кто-то другой мог сделать всю грязную работу. Как думаете? – Не-а. Не пойдет. Покусывая нижнюю губу, Гуров перебирал материалы дела – пока еще «сырые», но не такие уж и ненужные. Папка, которую для них со Стасом оставил Орлов, была в три раза тоньше, а та, которую привезла Кораблева, так и напрашивалась на то, чтобы ее содержимое изучили не на ходу, не вскользь, а предельно внимательно, даже с пристрастием. Слушая Викторию Сергеевну, Гуров машинально соединил бумаги из двух папок и успел заглянуть в каждую. Что-то в версии Кораблевой его смущало, несмотря на то, что иногда ему случалось раскрыть какое-нибудь запутанное дело очень быстро и лишь потому, что ответ на загадку был у него перед носом. Виктория Сергеевна, очевидно, решила свести проблему к внутрисемейным отношениям, и для нее картина преступления почти сложилась, но Гуров не видел ясного ответа.