— Это заставляет тебя нервничать? — я пробую вино. Оно не такое уж плохое. — Выпуск новой книги вызывает у тебя беспокойство? — Всегда, — он проводит подушечкой большого пальца по краю своего стакана. — Я раскрываю частичку себя. С этим связана уязвимость. — Я понимаю. То же самое касается и моего дизайна одежды. — Я встречался с Гейбом, чтобы пропустить по паре стаканчиков в субботу вечером. Он сказал мне, что ты преуспеваешь в «Элла Кара». — Ты встречался с Габриэлем, чтобы выпить? — я даже не пытаюсь скрыть своего удивления. — С каких это пор вы двое общаетесь? Он опускает голову. — С тех пор, как я сказал ему, что он может звонить мне, когда захочет. — Это, возможно, было ошибкой. Он смотрит на меня через стол. — Возможно, так оно и было. Но если это так, я могу с этим смириться. Не могу жить с тем, как поступил с тобой, София. Я хочу загладить свою вину перед тобой. Скажи мне, как. Глава 15 Николас Я перестаю дышать, когда вижу это в ее глазах. Боль. Ясная и честная боль, причиненная мной. Я так чертовски зол на себя за то, что с ней сделал. — На днях я разговаривала со своей подругой Кейденс о прощении. Прости мои грехи, София. Пожалуйста, прости меня, черт возьми. — Тебе это помогло? — я задерживаю дыхание после того, как спрашиваю. Молю Бога, чтобы ее подруга не была одной из тех женщин, которые винят мужчину в проступках до тех пор, пока его сердце не перестанет биться. Если мне придется ходить по этой Земле следующие шестьдесят лет, зная, что София где-то там, а не рядом со мной, я буду мертв внутри. — Разговоры с ней всегда помогают мне, — ей удается слегка улыбнуться. — Она очень разумная. — Что она сказала о прощении? София крепче сжимает бокал с вином. — Она сказала, что я простила тебя еще несколько недель назад. И она права. — Правда? — хрипло спрашиваю я. — Если бы я увидела некоторые из своих дизайнов на подиуме на Неделе Моды, я бы сошла с ума, — ее голос ровный и размеренный. — Я бы дважды подумала, прежде чем обвинять в случившемся своего любовника, но, возможно, это только у меня так. — Ты больше, чем моя любовница, — ненавязчиво поправляю я ее. — То, что между нами – это нечто большее. — Если ты мне не доверяешь, то между нами ничего не может быть. Мой желудок сжимается. Она права. Отношения не могут существовать без доверия. — Я доверяю тебе. Доверяю тебе больше, чем кому-либо другому в моей жизни. — Ты доверяешь мне достаточно, чтобы поговорить о своих чувствах? — она изучает мое лицо. — Ты не можешь снова так набрасываться на меня, Николас. Если ты это сделаешь, я не думаю, что смогу простить тебя во второй раз. — Я бы не хотел, сделать что-то, за что ты прощала бы меня снова, — я делаю глубокий вдох. — Я не сделаю тебе больно, София. Если ты дашь мне еще один шанс, я все сделаю правильно. Я не собираюсь все портить. — Ты причинил мне такую сильную боль, — она щиплет себя за переносицу. — Я пообещала себе, что не буду плакать из-за этого. И сдержала свое обещание, но я так зла на тебя за то, как ты со мной поступил. — Ты и должна быть чертовски зла, — я тянусь через стол к ее руке, но останавливаю себя. — Мне нужно знать, что я заставил тебя чувствовать. Я хочу услышать все это. Я хочу, чтобы ты заплакала. Мне нужно, чтобы ты накричала на меня, если это поможет, и хочу, чтобы ты напоминала мне каждый божий день, как мне чертовски повезло, что я знаю тебя. — Возможно, мне придется поговорить об этом через неделю, или две, или, может быть, через год. Через год? Ее взгляд устремлен в будущее. — Всякий раз, когда ты почувствуешь необходимость поговорить об этом, скажи мне. Я брошу все, что делаю, и буду рядом с тобой. Она делает еще глоток вина, слегка морща нос, когда глотает. — Я не обещаю тебе вечности. Мы не будем торопиться и посмотрим, к чему это приведет. — Я согласен на все, что ты готова мне дать, — я делаю паузу. — Я хочу быть с тобой. Ты устанавливаешь правила. Я последую им. Все, что тебе от меня нужно – твое. — Доверие, — она берет меня за руку и переплетает наши пальцы. — Если ты мне не доверяешь, нам не на что опираться. Я опускаю взгляд на наши руки. — У тебя есть это и даже больше. *** — Могу я снова увидеть тебя на этой неделе? — спрашиваю я девушку, когда мы стоим на тротуаре возле бара «Бартлетт». Еще рано. Только девять часов, и будь моя воля, я бы забрал Софию с собой домой, но для этого еще слишком рано. Ее рот кривится в усмешке. — Опять здесь или где-нибудь еще? — Ты хочешь один из сэндвичей с ветчиной Ширли, не так ли? — сухо спрашиваю я. — Я съел один, София. Я говорю тебе сейчас – держись подальше от этого дерьма. Она большим пальцем указывает себе за спину, на дверь в бар. — Сердце Ширли разорвалось бы надвое, если бы она услышала, что ты так говоришь. — Ты права, — соглашаюсь я, поправляя очки на носу. — Я тоже прав. Ты не сможешь съесть ни одного из этих бутербродов. Я тебе не позволю. — Ты мне не позволишь? — она бросает мне вызов, изогнув правую бровь. — Это что, вызов? — Нет, это мой гражданский долг, предупредить тебя. Я почти уверен, что получил пищевое отравление, когда ел его в последний раз. София драматично вздыхает. — Все не может быть так плохо. По-моему, ты прекрасно выглядишь. — По-твоему, я хорошо выгляжу? — я подчеркиваю слово «хорошо». — Ты думаешь, я горячая штучка, не так ли? — С тобой все в порядке, — она скользит взглядом вниз по улице, на встречный транспорт. — Я могу увидеться с тобой в четверг вечером, если тебя это устроит. Любая гребаная минута любого дня подходит мне. — Я свободен. — Чем ты хочешь заняться? Трахать тебя до потери сознания. Слушать, как ты играешь на пианино. Любить тебя. Я не говорю ничего из этого вслух. — Скажи мне хоть что-нибудь, что ты всегда хотела сделать в Нью-Йорке и чего еще никогда не делала. София изучает мои глаза, как будто что-то ищет там. — Ты обещаешь, что не будешь смеяться, когда я тебе расскажу? Я поднимаю руку в воздух. — Слово скаута. — Ты никогда не был бойскаутом, Николас.