– Нет, зачем, мне это даже не нужно. Я ведь страж, ты забыла? Она не поверила. Разразилась рыданиями, насквозь фальшивыми, как и вся сама. – У меня его укра-а-али, твоя девка украла… И тогда Мариус поднял руку. Всего лишь поднял руку, вокруг которой взвилось призрачное зеленое пламя. – Я тебе сожгу лицо, – сказал очень спокойно, – а твоему дурачку-мужу скажу, что ты сама упала на кухне в кипящее масло. Могу начать прямо сейчас, чтобы у тебя не было причины сомневаться. Ровена взвизгнула и, опустившись на колени, принялась шарить под кроватью. А ему хотелось ее убить. Очень хотелось, чтобы дала повод сорваться окончательно. Наконец она поднялась на ноги. – Ну вот, нашлось. – И глаза бегают, в лицо не смотрит. – Надо же, просто закатилось под кровать. А я-то думала… – Тебе лучше вообще не думать, это тебе не к лицу, – процедил Мариус. – А теперь… Выхватил у Ровены кольцо. Схватил за руку, поволок ее, уже в голос подвывающую, к двери. – А теперь вон из моего дома! Если еще раз сломается ось – ночуй в поле. Поняла? – Но как же я… – Мне плевать. Иди на конюшню, ищи Эндрю, что хочешь делай. Появишься еще раз на пороге – изуродую. И с чувством подтолкнув Ровену со ступеней, захлопнул двери. Сжал в кулаке отвоеванное кольцо, которое принадлежало еще бабке. Вдохнул – выдохнул. И пошел к Алайне. Дойдя до ее комнаты, прислушался. Внутри было тихо, очень тихо. Подозрительно тихо. И снова екнуло сердце, нехорошо так, прямо болью потянуло. Мариус постучался. Тишина. – Алайна! Это я. Можно войти? Снова тишина. – Алечка, открой. Пожалуйста. Неужели ты думаешь, что я ей поверил? Нет ответа. Мариус легко вынес дверь плечом и, задохнувшись от ужаса, замер посреди пустой комнаты. Окно было распахнуто настежь, в воздухе кружилось несколько ярко-синих перышек. – Нет. Нет-нет… Алайна, только не так… Взгляд зацепился за сваленную в угол одежду. То самое клетчатое платье, в котором она была с утра. И нижнее белье тоже было там. Ему не верилось, не хотелось верить в то, что она все-таки отважилась. Да что вообще случилось? А то, что Альку обвинили в воровстве. И она хорошо помнила, что он ей сказал тогда, в самом начале. Украдешь – сам руки отрублю. И поэтому решила сбежать. Мариус закрыл глаза, прислушался к себе. Ошейник, знак повиновения, на Алайне больше не ощущался, а это значило, что она успела улететь далеко. Идиот. Почему не сделал привязку ошейника к собственной магической сути? Не верил. Не верил всерьез, что у нее хватит духу убежать. А теперь что? – Что же ты наделала, – пробормотал он. Совершенно не понимая, как быть дальше, шагнул к столу. Там лежал лист бумаги, вырванный из альбома, придавленный сверху той самой маленькой вазочкой, которая досталась Але от матери, а на листе был рисунок, мастерски выполненный углем. Лицо мужчины, которого Алайна видела в башне. С бумажного листа на Мариуса смотрел Магистр. Но Мариус уже не удивлялся ничему, вообще ничему. Он перевернул лист и понял, что на обратной стороне Алайна оставила ему записку. «Ты говорил, что я для тебя что-то значу, но я видела, как твоя бывшая жена пошла к тебе ночью. И когда она лгала, ты ей поверил. А я поверила тебе. Прощай. Я улетаю туда, где для меня будет место». Он выругался. Ну конечно! Карты легли так, что Алайна видела, как Ровена зашла, но не стала дожидаться, когда выйдет. И утром… Утром он просто приказал ей идти к себе, а она поняла все по-своему. Мариус все смотрел на портрет Магистра, а видел перед собой лицо своей птички. Но не печальное, не испуганное, как утром, а счастливое, с розовыми щечками, с лукавой улыбкой… Как вчера. – Крагховы бабы, – вырвалось у него, – куда ее понесло? Мариус со злостью смял рисунок и швырнул его на пол. Ясное дело куда. За Пелену. Туда, к своим. Совершенно не понимая, что теперь делать, Мариус медленно подошел к окну и закрыл его. Огляделся, как будто что-то могло оказаться полезным в этой комнате. Но что здесь искать? И без того ясно, куда подалась Алайна Ритц, если даже панталоны оставила. Мол, подавись ими, коль принимаешь у себя по ночам фье Ровену. Взгляд цеплялся за разбросанные по полу яркие перья, красивые, переливчатые, играющие на свету всеми оттенками ультрамарина. Алайна, Алайна, что же ты натворила? Почему у тебя не хватило храбрости чуть-чуть подождать? Или гордость свое взяла? Мариус устало потер переносицу и подумал, что ему просто необходимо немного побыть в тишине и одиночестве, чтобы принять решение, причем принять его не сердцем – сердце-то приказывало тотчас все бросить и отправляться искать девчонку, – но рассудком, постаравшись учесть все за и против. И обязательно – возможные исходы ситуации. Он никогда не принимал решений сгоряча. Он всегда старался все обдумать, взвесить и предсказать результат. Даже когда отправлялся с Алайной подглядывать в самое верхнее помещение башни, перво-наперво все обмыслил и решил, что именно так и следует поступить – ну, чтоб убедиться, что слова Фредерика не были пустыми. И что его смерть далеко не случайна, и что все совсем не так, как это преподносилось на протяжении нескольких столетий. Убедился. Вместо Ока Порядка в башне оказался Магистр собственной персоной, который занимался тем, что, похоже, жрал стекающую со всех сторон магию Пелены, которая была ему доступна. Но это дивное знание только добавляло вопросы. А еще породило мысль, что, возможно, не так страшно падение Пелены, каким его представляет Магистр. И если на минутку допустить, что Риверрон, его войска и другие люди оказались за Пеленой и не погибли, а постепенно переродились в крагхов… То была велика вероятность того, что они тоже проводили некоторые исследования той аномалии, в которую угодили и могли оставить после себя результаты этих исследований. Если допустить нечто подобное, то ответы на все вопросы можно было найти за Пеленой. Там, куда умчалась Алайна Ритц. Мариус подошел к кровати Алайны, уселся на нее, а потом и вовсе лег, подоткнув удобнее маленькую подушку. Он прекрасно сознавал, что именно сейчас, пожалуй, и подошел к тому рубежу, перейдя который уже не сможет повернуть назад. Либо оставить все как есть – Пелену, крагхов, двуликих, Магистра, который присосался к магии как пиявка, либо отправиться вслед за своей птичкой, умудриться выжить самому, разыскать ее, а заодно попытаться получить ответы на все вопросы. А что, если ответы эти будут такими, что после этого Магистр из почти что отца превратится с опасную и могущественную тварь, само существование которой противно воле Пастыря? Мариус закрыл глаза. События, цепляясь друг за друга, начинали катиться, как снежный ком с горы. И подумать только, все началось с того, что он поймал в своем доме воровку. Если бы не она, и не знал бы, кто убил Фредерика. И не пришла бы в голову шальная мысль проверить, а на самом ли деле существует то самое Око Порядка, которое якобы удерживает Пелену. И всего прочего тоже не было бы, не было бы того ощущения тихого счастья, когда чистые серые глаза, кажется, смотрят прямо в душу и тянут из болота наверх, к свету, туда, где хорошо и тепло. И он никогда бы не увидел полета странного, но величественно-красивого существа с синим оперением. Да и вообще, жил бы и дальше деревянной бесчувственной марионеткой с нарисованными на лице слезами. Мариус вновь посмотрел в потолок. Похоже, решение все-таки было принято. Да и, положа руку на сердце, уже сейчас он с трудом удерживал себя на месте. Как же так, он здесь, в доме, а его синяя птичка – неведомо где, и ей может угрожать нешуточная опасность. А он разлегся, думает, видите ли! – Но ты ведь понимаешь, что тебя там пришибут, раздавят, как таракана, – пробормотал он себе под нос. И сам себе ответил: – Но, возможно, повезет. И не пришибут. Вздохнув, Мариус сел на кровати, с силой провел руками по лицу, пытаясь привести в порядок скачущие мысли. Ну хорошо. Отлично. Если он отправится за Алайной, то что тогда сказать Магистру? Мол, я пойду посмотрю, что там о вас крагхи написали? Проверю, не врете ли вы нам, уважаемый… А ведь Магистр будет ждать его завтра, чтобы вести речь о расследовании этого досаднейшего инцидента. Хочется верить, что он все же не видел Алечку и не играет, как кошка с мышью. Подождать до завтра? Но за это время кто знает, что случится с Алайной? Нет, в дальнейшем промедлении просто не было смысла. Мариус поднялся с кровати, еще раз оглядел комнату, поднял с пола одно перышко и вышел вон. Невзирая на совершенно растрепанное состояние души, он понял две очень важные вещи. Во-первых, нужно было написать очередной рапорт Магистру, во-вторых – попытаться построить самый простой магический конструкт, который бы указал приблизительное местонахождение Алайны. Сосредоточиться было чрезвычайно трудно. Перо подрагивало в пальцах, когда выводил срочное донесение главе Надзора. «Не дожидаясь Вашего прямого распоряжения, я начал расследование по горячим следам. Действительно, злоумышленники пришли и ушли через портал, используя при этом портальный артефакт, но мне путем уточняющих расчетов удалось засечь направление, в котором они отправились, а именно – на северо-восток, куда считаю необходимым отправиться немедленно». А в мыслях – как она там? Не случилось ли чего дурного? Жива ли, наконец? Ох, как же поторопилась… Как в воду глядел, когда говорил, что молодая, глупая, горячая. Чересчур скорая на решения. Но все равно без нее никак, без этой девушки с серыми глазами.