— И куда меня теперь? Говорят, полк мой в другое место перекинули, на переобучение. — Так и есть. А куда, так комкор как раз и приказал направить тебя к Налепину. — Знакомая фамилия, но вспомнить не могу. — Ещё до твоего отлёта в Англию отдельную эскадрилью перехватчиков сформировали для защиты Москвы от высотников. Воюют на дооборудованных «Мигах». Поговаривают, скопировали оборудование с того «Юнкерса», которого ты приземлил, и часть истребителей модернизовали. Теперь на тринадцать тысяч могут подниматься. Правда, всё равно мало. Лучших лётчиков туда отобрали. Командир эскадрильи майор Налепин. Тоже Героя получил, до тебя ещё, зимой сорок первого. Приказали тебя назначить в эту эскадрилью, заместителем командира, но будешь летать отдельным рядовым лётчиком. Там четыре звена по три машины, штат полный, ты получается тринадцатым войдёшь. — Вот спасибо, обрадовал. — В суеверия веришь? — оторвался тот от бумаг, занимаясь параллельно оформлением. — Есть такая поговорка: в окопах атеистов нет. Можешь поверить, сказано с сознанием дела. Сам я в бога не верю, всё же атеист, да и в приметы тоже, но на всякий случай если есть возможность избежать, избегаю. — Понятно. Я таких случайниками называю. Не верю, но на всякий случай… — Точно, как про меня сказано. Мы засмеялись, и продолжили общаться. Я узнавал всё насчёт эскадрильи, порадовавшись что дислоцируется та теперь на том же аэродроме где мой бывший двадцать седьмой полк стоял, привыкать не трудно будет. Наконец документы были готовы, в них чётко был указан срок прибытия в часть. В течении двух часов явится к месту службы, видать тоже комкор настоял. Я покинул здание штаба и дойдя до машины, сел в неё, и запустив движок, развернувшись, покатил к выезду из города. Там провёл привычную операцию, не доезжая, убрал машину в хранилище и с вещами направился к «КПП». При мне был саквояж из Англии, и вещмешок. Прогулялся эти пару километров, и попал на территорию, до окончания срока прибытия. Командира эскадрильи не дозовёшься, отсыпается с остальными лётчиками после ночной работы, тем более как раз время сна у них. Я тоже в таком ритме раньше жил и знаю, что это такое. Поэтому направился в штаб. Моего полка тут не было, да и штаба дивизии тоже, последние убыли в действующую армию. Сюда перевели другую дивизию, и именно к их службам была приписана эскадрилья Налепина. Соответственно работал и штаб, так что я прошёл все процедуры вставания на довольствия и получил комнату в командирском общежитии. Места хватало, и мне дали койку в двухместной комнате. Вторая пока свободна, соседа не подселили. Время есть, машину, если имеется свободная, мне выдаст Налепин, или направит получить её, так что буду ждать, когда у них время отдыха закончится, а это к трём дня. Пока было время, погулял по аэродрому, здороваясь со знакомыми. К сожалению, их оказалось не так и много, только вольнонаёмные из персонала аэродрома, официантки, поварихи и другие приятые личности противоположного пола отбыли с дивизией Данилова, и тут новенькие уже устроились и работали. Вот и знакомился. А в обед, ещё больше познакомился, заодно и с лётчиками того полка что тут стоял. Кстати, летали те на «Томагаук». Надо будет сходить, в живую посмотреть на этого зверя, а то только сканером изучил. К вечеру и с майором Налепиным познакомился. Тот конечно пополнению был рад, но находился в недоумении о причинах моего появления, штат у него полный, и боевые задачи в большинстве своём тот выполнял. Да и зам у него есть. Я ему про бой ночью рассказал, он его и сам лично видел, один бомбардировщик над головой взорвался от попадания ракеты, только выше на два с половиной километра. В общем, я и пояснил какие планы у комкора на меня и эскадрилью были. Если уж тот сам не сообщил, то это я сделаю как мне надо. А план такой, пользуясь тем что я летал выше, то подбиваю «Юнкерсы», чтобы они снижались, а парни Налепина окончательно их в землю вгоняют. В этом случае есть шанс вообще не выпустить ни одного высотника. У меня будет больше времени работать, нагонять и обстреливать, и пока тот спускается подбитый, нагонять следующего. Налепина моё предложение заинтересовало, тот вызвал не только командиров звеньев, я и с ними тут же познакомился, но и всех лётчиков эскадрильи, и мы вот так спорили и рядили по поводу такого способа стоять на защите Москвы. Однако часа хватило, план был переработан, приобрёл стройную систему и принят к выполнению. То есть, решил попробовать. А посмотрим по результатам. Осталась одна проблема, у меня нет своей машины и майор направился в штаб дивизии решать её. А я продолжил общение с лётчиками, описывал свои приключения в Англии, не все конечно же, а только официальные, в которых секретов нет. Ну и делился своим мнением по английским и американским истребителям, так как мне удалось полетать и на «Спитфайр», и на «Аэрокобрах». Отличные машинки, «Спит» даже получше «Мига» будет, а «Аэрокобра на средних высотах отлично себя чувствует, с «мессерами» на равных дерётся. К вечеру Налепин вернулся, и удручённо развёл руками, показывая, что потерпел крах в попытках достать мне машину. Это же он и сообщил: — «Мигов» вообще нет, ни простых, ни дооборудованных. Никаких. Даже в запасных полках. Я через штаб корпуса подал заявку, но сказали, чтобы особо не ждали, машин нет. — Нет «Мигов», так в чём проблема, есть другие? Те же «Спитфайр» англичане вполне уже поставляют их. Подай заявку на него, буду летать. Машина неплохая. — Да? — задумался тот, а один из командира звеньев, подсказал. — Заказывай командир. Хочется посмотреть эту машину, и попробовать её. А то у нас таких пока нет. — Ну хорошо, завтра переоформлю заявку на англичанина. Так и порешили, и занялись своими делами. Парни на дежурстве были, а я изучив что с их истребителями сделали, как дооборудовали, спать отправился, у меня машины нет, я пока не включён в боевую работу. А модернизация «Мигов» явно кустарная, спешная, можно было и лучше сделать. Налепин мог догадаться выдать мне чужую машину, отправив её хозяина отдыхать, но раз тому в голову это не пришло, подсказывать я не стал. Я и так тут новичок, пусть отмеченный наградами, да и авторитет немалый имею, уже заметил это, но думать тут должен командир, а это не я. Я лучше посплю. И правильно поступил, этой ночью всё было тихо, немцы не появлялись. Утром, привычно сделав зарядку, в этот раз пользуясь свободным временем, потратил на неё куда больше времени чем обычно. А после неё и завтрак подоспел. Сидя в столовой я лениво бросал взгляды по сторонам, неторопливо поглощая манную кашу на масле, да с компотом. Небольшие стопочки бутербродов с колбасой тоже привлекали внимание, их потом с чаем. Сегодня два напитка, чай и компот, можно что-то одно. Ну а я не летаю, на лётный рацион высотника не обращал внимания. Да и раньше тоже. Мне это не мешало. Так вот, поглядывая по сторонам, я отметил что у нас два новых лётчика появилось, которых я не знаю, хотя вроде вчера со всеми успел познакомится. — Валь, — легонько толкнул я локтем соседа справа. — Это что за двое лейтенантов за крайним столом? Зина у них крутится. Вчера их не видел. — Ах эти, — Валентин посмотрел в тут сторону, а он сегодня помощник дежурного по штабу, должен всё знать, вот и пояснил. — Командировочные. С комдивом общались. — На новую технику переучиваться? — Да не знаю я. Что знал, сказал. О, особист наш на них с подозрением поглядывает, сам видел. — Да? Может диверсанты немецкие, чем-то выдали себя? — Да вроде проверяли, — пожал тот плечами. Каша его явно интересовала больше чем новички. А вот я их запомнил и обратил внимание что куда бы не отправился, всегда их вижу в поле зрения, даже если те вдали, то одного, то другого. А это уже не звоночек, тут блин сигнал пароходный. Значит чем-то я подозрения вызвал, раз за мной слежку установили. Придётся себя по тише вести. После обеда, пользуясь свободным временем, до обеда я два часа карты местные учил, снова сдавать надо будет, устроился в своей комнате. Мне соседа так и не подселили, странно что никому из доглядчиков койку не отдали, но может ещё кто из их братии появится? Как бы то ни было, никто не мешал, и снова достав тот амулет-серёжку, я стал с ним работать. Методом тыка. Надел на ухо, и стал пробовать тот в разном режиме. То, что это не хранилище точно, контуры магем другие. Я может быть и не нашёл бы сразу чем этот амулет являлся, но мне помогло радио. В углу висела тарелка репродуктора, комната было хорошо оснащена, раз радио имелось, и там пел мужичок козлиным голоском, это тенор назывался. Противно, не знаю кому это нравилось, но прислушавшись, я вдруг понял где у того ошибки, как правильно нужно ставить интонации, и кто из оркестра фальшивит. Не заметно, в тон, но фальшивит. Сняв амулет я с изумлением на него посмотрел, пробормотав: — Да ладно? Моё предположение надо было проверить, опустив ноги на пол, нащупав тапочки, в комнате я в них ходил, они тоже сапожника прошли, под мою ногу, и выйдя в коридор прошёл дальше, заглядывая в комнату. Стучал, и когда слышал разрешение, заглядывал с одним единственным вопросом: — Ребята, у вас гитары нет? В первой и второй не было, а в третьей посоветовали заглянуть в седьмую комнату, там у командира эскадрильи была чёрная красавица. Самого его в комнате не оказалось, но был сосед, что дремал на армейской койке после сытного обеда, он и разрешил взять её и попробовать. Остальные лётчики, это те, к кому я заглядывал, зашли за мной, движимые любопытством, толпа набежала на шум, и я там заметил одного из тех подозрительных. Сняв гитару, я сел на стул и стал пробовать струны, слушая звук. Амулет был на ухе, так что работа шла. А сам пояснял свои действия: — Я раньше музыкой не интересовался, никогда гитары в руках не держал. И вот хочу попробовать получится или нет. За всё что я брался, всё получалось. И получалось хорошо, вот и тут хочу проверить. А вдруг получится? — Нет, товарищ майор, я пять лет учился пока не смог играть хорошо. Даже участвовал в концертах. Сразу ни у кого не получалось, — сказал старлей со свежим багровым шрамом на щеке. Проверим, я уже изучал какие звуки издают струны, а она была шестиструнная, и попробовал несколько переборов. Ну да, сам чувствую фальшь и морщусь, да на ходу исправляясь. Да и тот знаток тоже морщился, видать слух музыкальный. Минут десять подготовки, и я решил проверить всё же амулет по полной. Ударив по струнам, стал достаточно жёстко играть, нагоняя игрой нужной жути. А когда убедился, что ритм держу, запел, на ходу меняя тон и интонации пока не добился идеального звучания, от которого у самого волосы дыбом встали, да и мурашки забегали. И это я, а все кто меня слушал, вообще были в нирване. Судя по отсутствующим взглядам, они были там в этом воздушном бою, переживая уставшему и измученному истребителю. Я — «ЯК», истребитель — мотор мой звенит. Небо — моя обитель. Но тот, который во мне сидит. Считает, что он — истребитель. В этом бою мною «Юнкерс» сбит – Я сделал с ним, что хотел. А тот, который во мне сидит. Изрядно мне надоел! Я в прошлом бою навылет прошит, Меня механик заштопал, - А тот, который во мне сидит, Опять заставляет — в штопор! Из бомбардировщика бомба несет Смерть аэродрому. А кажется — стабилизатор поет: «Ми-и-ир вашему дому!» Вот сзади заходит ко мне «мессершмитт», - Уйду — я устал от ран!.. Но тот, который во мне сидит. Я вижу, решил — на таран! Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!.. Но мне не гореть на песке. Запреты и скорости все перекрыв. Я выхожу из пике! Я — главный, а сзади… Ну, чтоб я сгорел! - Где же он, мой ведомый?! Вот он задымился, кивнул — и запел: «Ми-и-ир вашему дому!» И тот, который в моем черепке,