«Тук-тук, тук-тук…» Ритм ровный. Хинидин подействовал. — Кажется, ваши дела идут на лад, Кевин, — осторожно объявил Фингал. — Спасибо вам, доктор… — Я не доктор, пока я только студент. И потом, это моя работа… — Ерунда, док. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали. Как вам эта крошка в сестринской униформе? Девочка что надо. Вдвоем вы неплохо проведете время. Фингал густо покраснел. — Непременно, Кевин. Так и будет. Поднимаясь, чтобы уйти, Фингал О’Рейли мысленно дал себе клятву. Впредь во время практики называть своих пациентов по именам, а не инициалами. О'Рейли перевернулся на бок, пружины койки скрипнули. Он сел, радуясь, что он не врач, живущий при больнице, вынужденный на протяжении года называть домом клетушку в «казарме». Ему никогда не забыть тот день, когда он перестал звать своего первого пациента «мистером К. Д.» и начал мысленно обращаться к нему и всем прочим подопечным по именам. Разве можно воспринимать Донала Доннелли, как Д. Д.? О’Рейли вновь ощутил укол беспокойства. Скоро ли Донал придет в себя? Решение относиться к пациентам как к людям, а не живым примерам, иллюстрирующим то или иное заболевание из учебника, стало еще одной развилкой на жизненном пути О’Рейли — не менее важной, чем предыдущая, в 1927 году, когда он наотрез отказался заниматься естественными науками, как требовал отец. 5 Даже легкие поражены Приходя навестить мать в дом на Лансдаун-роуд, Фингал по возможности тактично избегал отца. Если бы Ларс жил с родителями, атмосфера в доме была бы менее напряженной. Братья были близки, как половинки ножниц. Ларс считал своим долгом оберегать младшего, а Фингал так и не сумел отплатить ему добром за поддержку в 1927 году, когда Ларс предложил ему уйти в плавание. — Если сегодня ты в Дублине, значит, у тебя свидание с Джин, — предположил Фингал. — Кстати, как дела у Джин? — Прекрасно. Сегодня веду ее в «Кларенс». Фингал присвистнул. — Недешевое развлечение. Значит, у тебя с ней все серьезно? — Да. Очень. — Собираешься сделать предложение? Ларс осекся и густо покраснел. — А почему ты спрашиваешь? — По-моему, так обычно поступает мужчина, когда ему нравится женщина. — Финн, я бы женился, но… Фингал хлопнул брата по плечу. — Ничего, женишься, когда придет время и когда будет возможность. Я рад, что ты нашел свою вторую половинку, Ларс. — Спасибо, Финн. А как твои дела на любовном фронте? Фингал рассмеялся. — Знаешь, как у нас на флоте: поматросил и бросил. Сейчас гораздо важнее наконец получить диплом. Но сегодня после матча я встречаюсь с одной будущей медсестрой. У нее потрясающие глаза. — Смотри не попадись на крючок. — Я? Еще чего. Мне хватает и экзаменов, которые надо сдавать, преподавателей, ради которых приходится блистать знаниями, и пациентов, на которых я в муках тренируюсь быть врачом. Вдвоем они вошли в гостиную. Родители сидели в креслах у камина, в котором жарко пылал уголь, мама вышивала. — Какой приятный сюрприз! — воскликнула она, улыбаясь сыновьям. — Несите сюда стулья, садитесь поближе. Фингал поставил свой стул рядом с материнским креслом, Ларс устроился поближе к отцу. — У тебя сегодня нет консультаций, папа? — спросил Ларс. — Мой ассистент проведет их. Фингал удивился: не в отцовских правилах было перепоручать кому-то свою работу. — Фингал, ты остаешься на обед, — заявила мама. — Само собой, — кивнул он. — Но в половине второго мне придется уйти. Матч начинается в два тридцать. — А я уж было думал, что ты перерос эти школьные игры, — произнес отец. — Нет, мне нравится, — покачал головой Фингал. — Поразмяться порой бывает неплохо, папа, — поддержал его Ларс. — Ты же сам учил: mens sana in corpore sano. «В здоровом теле здоровый дух», — привычно перевел Фингал и повернулся к матери. — Между прочим, теперь я квалифицированный вакцинатор и обладатель сертификата, подтверждающего это! — объявил он. Мама улыбнулась. — Молодчина. — А я по-прежнему считаю, что все это пустая трата времени, — вмешался отец. — Сынок, ведь у тебя светлая голова. Ты слишком сообразителен, чтобы становиться деревенским лекарем. — Кем-кем? — Фингал невольно повысил голос, но вовремя спохватился, сделал глубокий вдох и продолжал уже спокойнее: — Я считаю, что сообразительностью обязан тебе, папа, потому что ты так много занимался со мной и Ларсом. — А что толку? Чтобы ты стал провинциальным костоправом, когда мог бы… — Коннан, — перебила мама, в голосе которой Фингал услышал стальные нотки, — Фингал с трудом нашел время, чтобы навестить нас. И Ларс тоже. Незачем портить такой удачный день. — Извини, Мэри. — Отец вздохнул. Господи, благослови маму, мысленно добавил Фингал. Молчание нарушила появившаяся в дверях Бриджит. — Кухарка говорит, что суп будет готов через десять минут. Она добавила в него картошки. — Спасибо, Бриджит. Поблагодарите от нас кухарку. Отец поднялся. — Пойду вымою руки. Мэри О’Рейли проводила мужа взглядом и повернулась к Фингалу. — Спасибо, что сумел придержать язык. Ты изменился, сынок. Еще год назад ты вскипел бы, услышав, что отец считает тебя провинциальным костоправом. Фингал невольно скрипнул зубами. — Просто лучше бы он не заводился, мама. Через двенадцать месяцев я получу диплом, назад я уже не поверну. И хочу, чтобы отец смирился с этим. Мать поднялась, склонилась и поцеловала его в щеку. — Он смирится, а я тобой горжусь, — и она добавила: — Страшно горжусь. Фингал покраснел до корней своих темных волос. — Я тоже, — подхватил Ларс. — Спасибо, брат. — Фингал улыбнулся. — Хороший ты человек, Ларс О’Рейли. — Моих мальчиков я могла бы слушать часами, — вмешалась мама, — но кухарка обидится, если мы опоздаем на обед. — Только после вас, мадам, — Фингал изобразил галантный придворный поклон. Как он и рассчитывал, суп оказался произведением искусства. В самый раз для регбиста перед матчем. — По-моему, результат вполне удовлетворительный, — сказал Чарли Фингалу в раздевалке, стаскивая футболку.