— Правда? Какая жалость. А остальные сдал? — Да, четыре. Она улыбнулась. — Четыре из шести — не так плохо, — и озабоченная морщинка вновь появилась у нее на лбу. — Значит ли это, что в следующем году ты не сможешь закончить учебу? Он покачал головой. — В декабре я смогу пересдать оба предмета, а в июне выйти на заключительные экзамены. Все зависит только от того, насколько усердно я буду заниматься. Еще один отцовский урок: когда чего-нибудь очень хочешь, достаточно трудиться как следует, и твоя мечта сбудется. — Прошу тебя, постарайся, Фингал. Я не стану рассказывать о твоей неудаче отцу — ведь он так гордится тобой. И мечтает прийти на церемонию вручения дипломов. — Мама многозначительно посмотрела Фингалу в глаза. — Не подведи его. — Сделаю все, что смогу, — Фингал принужденно улыбнулся. — Надеюсь, я увижу на церемонии вас обоих. — Если она состоится, — уточнила мама и похлопала его по колену. — Но как я уже говорила, мы все понимаем и помним, что на все воля свыше. — Тебе понравился фильм, Китти? — спросил Фингал тем вечером, когда они вышли из кинотеатра «Савой» и зашагали сквозь толпу — обычное явление для субботнего вечера на О’Коннелл- стрит. Заставляющая задуматься трагедия Джона Форда «Осведомитель» подходила к настроению Фингала. — Он грустный, — ответила Китти. — Неудивительно, что зал в кино полупустой. Война за независимость Ирландии — не тот сюжет, который привлекает многих. Да и закончилась она всего тринадцать лет назад. — Китти взяла Фингала за руку. — И все- таки, — продолжала она, — думаю, после всего что произошло в твоей жизни в последнее время, ты был рад отвлечься. — Верно. Может, выпьем чаю? Отель «Уинн» совсем рядом. — Не откажусь. Поддерживать разговор Фингал был не в настроении. С тех пор как он узнал, что провалил патанатомию и микробиологию, он не переставая думал, как быть дальше. Сегодняшний день на Лансдаун-роуд подкрепил его решимость. Фингал понял, что теперь все зависит от того, как он потратит оставшееся время. Он не станет пренебрегать посещением лекций и больше не упустит ни минуты хирургического опыта. По субботам он сможет играть в регби за команду колледжа, пока он нужен ей, но среди недели больше никаких тренировок. Оставшееся время он распределит между изучением патанатомии и микробиологии, а также нового материала. В следующем июне он получит диплом, и ничто, ничто на свете не помешает ему. А это значит, что приступать к осуществлению намеченных планов надо прямо сегодня. Фингал распахнул застекленную дверь. Официантка проводила пару к угловому столику. Китти сняла шляпку и села. Официантка вынула блокнот. — Что желаете? — Чайник чаю, будьте добры, — попросил Фингал. — Что-нибудь еще, Китти? — И печенье «Джаффа». Официантка записала заказ и удалилась. Китти протянула руку и коснулась пальцев Фингала. — Ты совсем не в духе, Фингал. — Она озабоченно хмурилась. Он осторожно вынул руку из-под ее руки. — Китти… — Боже, как трудно! Для него Китти — близкий, дорогой человек. — Китти, я рассказывал тебе о моем отце. Мы не знаем, сколько еще он проживет. Сегодня днем мама сказала мне, что он очень хочет увидеть, как я получаю диплом врача. — Он задумался, честно ли поступает по отношению к Китти. — Ради него я обязан приложить все старания. Китти забарабанила пальцами левой руки по столу. — Фингал, что ты хочешь сказать? Вернувшаяся официантка поставила на стол поднос с чайной посудой. — Я провалил экзамен. Возможно, мне не удастся закончить учебу к следующему июню, если я не буду заниматься как проклятый. Остаток времени уйдет на ассистирование, лекции и амбулаторных пациентов. — Ты уже сказал мне по телефону, что провалился, но лишь на двух общих предметах. Я наблюдала за тобой в палате святого Патрика. Из тебя получится отличный врач. — Она отвела глаза, потом снова посмотрела ему в лицо. — Как раз когда я увидела, как ты обращаешься с Кевином Доэрти, во мне… — она сглотнула, — зародилась любовь к тебе, Фингал. А когда ты беспокоился за Падди Кьоу, я уже была уверена в своих чувствах, хоть ты в них и сомневался. Я просто не хотела тебя торопить. Разговор складывался хуже, чем он мог предвидеть. — Китти, я… — Он не выдержал и отвернулся. Ее голос дрожал. — Я надеялась, что ты скажешь, что любишь меня. Предложений руки и сердца я не ждала. А ты объясняешь, что тебе некогда… — ее голос зазвенел, — отвлекаться, потому что надо учиться изо всех сил, так? Он кивнул. — Тогда я облегчу тебе задачу, Фингал О'Рейли. — Она осеклась, по щеке покатилась слеза. — Какое-то время я сама буду очень занята. В твоем распоряжении — все время, какое понадобится. — Она поднялась, надела шляпку и выпрямилась, неловко мазнув ладонью по глазам. — Все время теперь принадлежит тебе. — Она круто развернулась и направилась прочь, высоко вскинув голову и прижимая локтем сумочку. Фингал услышал, как звякнул колокольчик на двери. Последним, что он видел, стала спина Китти в бордовом плаще длиной до середины икры. Спина мелькнула и исчезла за закрывшейся дверью. 11 Теперь можно иссекать Запах антисептиков и хлороформа раздражал ноздри Фингала. — Готовы? — спросил Гарри Эллеркер, глядя на него поверх маски. Фингал стоял справа от пациента. Как обычно, подумал он. Рядом с Гарри, у стола с инструментами, ждала медсестра. Анестезиолог доктор Каллахан настраивал свою аппаратуру. Шеймас Фаррелли на операционном столе был накрыт стерильными белыми полотенцами. Прошло три месяца с того дня, как Фингал впервые осмотрел мясника с аппендицитом. Вчера вечером его вновь положили в больницу, готовить к аппендэктомии — удалению аппендикса, той самой операции, которую мистер Киннир пообещал доверить Фингалу. Фингал глубоко вздохнул и обвел взглядом операционную. На галерее был занят только первый ряд стульев: Боб, Кроми и Чарли пришли оказать другу моральную поддержку. — Пора, — объявил Гарри и вручил Фингалу скальпель. — Сделайте косой разрез Мак-Бернея от сих до сих. — Он указал на участок кожи, не закрытый полотенцами. Пациент рассказал Фингалу, что он работает мясником уже семнадцать лет, женат, но бездетен, и в молодости отлично играл в хоккей на траве. Сейчас он спал, укрытый с головой, но для Фингала он был не просто бугром больной плоти под полотенцами. Сглотнув, Фингал твердо провел скальпелем по линии, намеченной Гарри. Выступила кровь, кожа разошлась. Фингал сделал паузу и взглянул на доктора Каллахана. — Я ничего не почувствовал, — усмехнулся анестезиолог — должно быть, понял выражение глаз Фингала. — Пациент тоже, так что все в порядке. Гарри убрал кровь тампонами, пока Фингал возился с зажимами и кровеносными сосудами, удивляясь тому, как легко расходятся мышечные волокна. — Я на месте, — сообщил он, удивляясь твердости собственного голоса. На лбу выступил пот, «грязная сестра» вытерла его. Постепенно обнажались органы, и наконец на виду оказался аппендикс. Фингал выдохнул и только тут понял, что до сих пор работал, затаив дыхание. Что он чувствовал в эту минуту? Облегчение? Да, скорее всего. Зажимом он зафиксировал часть органа, которую предстояло иссечь, затем отделил ее скальпелем. Гарри поднял больной орган и бросил его вместе со щипцами в лоток из нержавеющей стали. Фингал услышал лязг металла о металл. Его торжество оказалось кратким — доктор Каллахан ехидно осведомился: — Долго вам еще? Мистер Киннир за это время успел бы провести три операции. Я начинаю снижать дозу хлороформа. — Закончу я сам, — решил Гарри. — Так будет быстрее. — Хорошо. — Фингал был благодарен хирургу за помощь. От облегчения ему хотелось смеяться, он вздрогнул, услышав аплодисменты с галереи, вскинул голову и увидел, что трое его друзей дружно хлопают в ладоши. — Отличная работа, Фингал, — объявил Чарли Грир. — Нам наплевать, что ты превратился в аскета, — добавил Кроми. — Сегодня дежурят Хильда и Фицпатрик, а мы идем в «Дэви Бернс», так что первые пинты с тебя. — Придется разочаровать вас, ребята, — отозвался Фингал, — но меня ждет работа. Или вы забыли, что в декабре я снова сдаю первую часть экзамена? Увидимся завтра на обходе. Стук в дверь застал Фингала в тот момент, когда он только уселся за стол в предназначенной для студентов комнате в здании больницы сэра Патрика Дана. Кого еще принесло? — Входите, — рявкнул он, мысленно добавив: «И убирайтесь поскорее, кем бы вы ни были». Ему предстояло прочитать еще двадцать шесть страниц, посвященных раку легких. В щель просунул голову Боб Бересфорд. — Как дела у великого Лоусона Тейта? — Какого еще Лоусона Тейта? — Фингал нахмурился. — Так звали шотландского хирурга, который в 1880 году впервые вырезал аппендицит, — сообщил Кроми, оттирая Боба.