Консультант умолк, маленькая толпа вокруг него притихла. — Если действительно важное, тогда конечно. — Вот, держи. — Чарли сунул Фингалу конверт с гербом и надписью «Ирландский союз регби». — Открой его. Да открывай же. Фингал вскрыл конверт. Письмо начиналось словами «Уважаемый мистер О’Рейли». Его приглашали на отборочные испытания в национальную сборную. Фингал опустил руку с письмом. — Тебя тоже, Чарли? Чарли схватил его за руку. — Испытания проводят в субботу на стадионе «Рейвенхилл» в Белфасте, так что нам придется выехать поездом накануне ночью. Уверен, мистер Киннир отпустит нас — я прав, сэр? — Разумеется, — подтвердил консультант. — Это большая честь. Фингал перевел взгляд на недочитанное письмо. — Чарли, — тихо произнес он, — какого числа испытания? — Через двенадцать дней. Времени как раз хватит, чтобы твой нос зажил. В субботу, четырнадцатого декабря! — Так я и думал. — Плечи Фингала поникли. — Четырнадцатого… — он вздохнул. — Чарли, мне придется отказаться. — Господи, да почему? — вскричал его друг. — Помнишь, я говорил тебе, что ничто не помешает мне участвовать в отборе? Так вот, одна причина все-таки нашлась. Девятого начинаются экзамены. Четырнадцатого числа у меня устный экзамен по бактериологии и патанатомии. Фингал вышагивал туда-сюда по коридору. Наступила суббота, 14 декабря, и он явился на устный экзамен по микробиологии за пять минут до назначенного времени. Дверь открылась, появился очередной смертельно бледный экзаменующийся. Фингал узнал Эйдана Хьюитта — «вечного студента», поступившего в школу медицины даже раньше Боба Бересфорда. — Профессор Биггер в скверном настроении, — шепнул он. Два письменных экзамена Фингал уже сдал. В прошлую среду он начал отвечать на билет по патанатомии с вопроса «опишите макроскопическую и микроскопическую картину, характерную для острого панкреатита». К счастью, особенностям панкреатита он посвятил немало времени в субботу после того, как Чарли сломал ему нос. Второй и третий вопросы вообще показались ему подарками судьбы. Даже устный экзамен по патанатомии дался ему довольно легко. Фингал поправил галстук и вытер о штанины мокрые ладони. Потом сделал глубокий вдох и шагнул в аудиторию. — Закройте дверь и садитесь, — велел экзаменатор, сидевший за столом перед медным микроскопом. Фингал узнал доктора Уильяма Джессопа, ассистента кафедры бактериологии. Рядом с ним сидел профессор Джозеф Уорвик Биггер, которому предстояло на следующий год занять пост декана факультета. — Больно, должно быть, — заметил он, указывая на лицо Фингала. — Регби? Отечность уже почти прошла, сохранились только грязно-желтые синяки под обоими глазами Фингала. — Бокс, сэр. — Надеюсь, смотреть на препараты это не помешает. — Доктор Джессоп придвинул к нему микроскоп. — Взгляните и расскажите нам, что вы видите. Фингал сел, склонился к окуляру и навел резкость. В голове у него зазвучало шутливое определение, данное Бобом Бересфордом: «Микроскоп — хитроумный оптический прибор, благодаря которому расплывчатые пестрые кляксы становятся крупнее». Скопления бордовых палочек стали видны отчетливее. Микроорганизм «грамположительный». Подвинув предметное стекло, Фингал заметил мелкие сферы. А вот и споры. Три спорообразующие грамположительные палочковидные бактерии. Две аэробные, то есть для развития им необходим кислород. Третья — из группы анаэробных, то есть способных обходиться без кислорода. Он поднял голову. — Можно узнать, сэр, в каких условиях выращены эти культуры — в аэробных или анаэробных? — В анаэробных, — ответил доктор Джессоп. — В таком случае это клостридии. Слабая улыбка скользнула по губам доктора Джессопа. Фингала гоняли по материалу все экзаменаторы по очереди, пока профессор Биггер не объявил: — Последний вопрос. Кто первым описал возбудитель туберкулеза? — Роберт Кох, сэр, в 1887 году. — И как же можно выявить его при микроскопическом исследовании? — Организм Mycobacterium tuberculosis плохо окрашивается даже при обработке кислотой. Препараты готовят с применением карболового фуксина, солянокислого спирта и метиленового синего — это так называемый метод окраски по Цилю-Нильсену, сэр. Под микроскопом микобактерии видны как красные палочки. — Не думаю, — отозвался профессор с улыбкой, — что нам доведется вновь встретиться на этом же экзамене в теплую погоду, О’Рейли. Отлично. — Читаю результаты еще раз! — объявил Чарли. — Выпускной экзамен, первая часть. О’Рейли. Патологоанатомия — сдана. Микробиология — сдана. — Он отвесил Фингалу низкий галантный поклон. — Джентльмены, — обратился он к Бобу и Кроми, — нам следовало бы склонить головы в присутствии гения. Фингал рассмеялся. — Как же я рад, — признался он. — А уж мы-то, приятель! — подхватил Кроми. — Может, хоть теперь ты почаще будешь составлять нам компанию. — Сегодня — обязательно, — кивнул Фингал, хоть и собирался впредь заниматься так же усердно. Ему понравилось чувствовать себя триумфатором, тем не менее он выдержал не экзамен, а переэкзаменовку. С предметами, которые ему следовало сдать еще в июне, покончено. Фингалу казалось, что ему наконец-то удалили постоянно ноющий, измучавший его больной зуб. Боб Бересфорд хлопнул его по плечу, Кроми пожал руку. В тот день в палате дежурили Хильда и Фицпатрик, поэтому в библиотеку колледжа за результатами экзаменов явилась вся четверка. — В «Дэви Бернс»! — объявил Чарли. Фингал зашагал рядом с ним. На углу взлохмаченный газетчик предлагал свой товар. Фингал бросил пару медяков в матерчатую сумку продавца. — Газета мне не нужна, — объяснил он. Сегодня он был намерен праздновать сдачу экзамена. — Тебя можно понять, — кивнул Чарли. — Известия удручают. — Я за событиями не слежу, — пожал плечами Фингал. Его товарищ объяснил: — Войска Муссолини вторглись в Абиссинию. А месяц назад японская армия вошла в Пекин. Я до смерти рад, что мы не немцы. Гитлер объявил всеобщую мобилизацию мужчин в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Фингал ускорил шаги. — К черту немцев! — бросил он. — Мне не терпится заполучить свою пинту и поднять тост за тебя, дружище. Мы все придем посмотреть, как Ирландия вздует Англию, когда ты сыграешь первый матч на своем поле, в Дублине. Стадион на Лансдаун-роуд совсем недалеко от дома. Интересно, как себя чувствует сегодня отец? Они с мамой все еще на континенте. — Надо было тебе поехать со мной, — упрекнул Чарли. Фингал пожал плечами. — Видно, не судьба. По крайней мере, в этом году. Так что сыграй свою лучшую игру и принеси Ирландии победу. Они зашли в знакомый паб. — Фингал О’Рейли, мой давний друг! — воскликнул Диармед. — И Чарли Грир! Фингалу польстило то, что Диармед назвал его давним другом. — А у нас есть повод для праздника, — сообщил Боб. — Фингал сдал экзамены, а Чарли взяли в ирландскую сборную. — Туши свет, поддай газу! Три пинты и «джемми» за счет заведения! — Диармед подал Бобу его «Джеймисон». — Как только принесут пиво, сразу пейте его. Я пойду за следующей порцией. Поздравляю, Фингал, и тебя тоже, Чарли. — Спасибо, Диармед, — кивнул Фингал. — Пока не началось веселье, мне хочется побыть серьезным. И поблагодарить вас троих за… — Фингал смешался, — за всю вашу… — Не за что, — перебил Кроми. — Мой отец говорит: если можешь пересчитать своих друзей по пальцам одной руки, значит, тебе крупно повезло. К столу подошел Диармед с кружками. — Вот ваша выпивка, — объявил он. — «Дэви Бернс» угощает! Четыре руки были дружно подняты под стройный хор голосов: «Slainte!» — Твоя правда, Кроми, — сказал Фингал и подумал: Чарли, Кроми, Боб — всего трое. А еще Ларс. Надо будет позвонить ему попозже, сообщить об экзаменах. — А братьев можно считать друзьями? — Почему нет? — откликнулся Кроми. — А что? — заинтересовался Боб. — У меня есть старший брат. На следующей неделе я встречаюсь с ним. Славный малый. Я бы причислил его к друзьям. — Рождество в семейном кругу? — спросил Боб. — Значит, все в порядке? Фингал отпил еще немного.