– Какая у нас тактика теперь? – уточнил Олеф. – А какая была? – Ну да, я обо всем забыла из-за произошедшего. – Все строилось на Хантере, – хмуро напомнил Эдит. Было удивительно видеть его, обычно смешливого, таким серьезным. – Теперь будем действовать следующим образом: Кряхс и я – боевая группа, Олеф и Ляля – партизаны. Я занервничала – в условиях партизанских вылазок не пользоваться магией невозможно, так что нагоняй от Радагата по окончании игры грозил стать сокрушительным. Таматин, по-видимому, подумал о том же самом и оживился. – Нет уж, Ляля долго одна не продержится. – Зато отвлечет. – Да как она отвлекать-то будет? Соблазнительными криками из кустов? Слишком уж неопытная. – Что ты тогда предлагаешь? – разозлился Эдит, но Кряхса смутить нереально. – Пусть идет вперед, ищет флаг и место, куда его вставить надо. – Я сам тебе сейчас вставлю! – Не надо, – Таматин отступил на шаг. – А мы можем не пускать соперников вглубь леса. Пока, стараниями Адели, часть команды не в состоянии сражаться, мы вполне можем их разбить. Эдит тяжело вздохнул и кивнул мне. – Беги, ищи флаг. В тот раз повезло, будем надеяться, что повезет и в этот. Если ты его воздвигнешь и нам даже не придется вступать в бой – будем благодарны. Со стороны поля послышались крики, а нам пора было расходиться. Я отступила, не сводя взгляд с новоявленного капитана нашей команды – он сомневался, это было видно. Хотелось сказать слова поддержки, сказать, что доверяем ему и о том, чтобы сдаться, даже мыслей нет… Наверное, я бы сделала это, но вдруг все вокруг затряслось. В первое мгновение я решила, что у меня отказала какая-то извилина в мозгу, отвечающая за равновесие в организме. Все-таки, впечатление от встречи с Алазаром осталось. Не сразу я осознала, что это землетрясение. Земля тряслась все сильнее и сильнее, и даже купол загудел, словно пытаясь удержать всю земную массу под собой. Я свалилась, как подкошенная, увидела, как упали на колени огневики и Таматин, и попыталась было подползти к ним, но меня, даже лежащую, болтало и мотало в разные стороны. Кто-то закричал, и мне показалось, что крики доносятся не из-под купола. Затрещали деревья – их что-то выворачивало корнями вверх, и я не смогла сдержать визг, когда увидела, что огромные растения словно бы поднимаются из земли. Как удалось увернуться от падающего прямо на меня ясеня – не знаю, но у Олефа это не получилось. Он закричал, в голосе его чувствовалась неприкрытая боль, да и сквозь скрежет мне показалось, что слышен был хруст костей. Секунды, все заняло секунды времени, но из-за испуга, паники, непонимания, что происходит, мне казалось, что я нахожусь в этом аду довольно давно. Самое страшное, я не могла сообразить, как такое смогли устроить противники, если среди них не было ни одного мага земли. Да и какой студент сможет сотворить подобное? Вот Кисьяк – да, смог бы. Но зачем Кисьяку на нас нападать. В небо взвился упавший ясень – Таматин поднял дерево вверх, но давалось ему это нелегко, по бледному лицу катился пот. Складывалось впечатление, что непризнанный гений сейчас упадет в обморок, и я отправила вперед свою силу, помогая другу отбросить груз подальше. Вот только тут началось что-то невообразимое – в двух метрах от меня прямо в земле образовалась воронка. Она-то и выбрасывала деревья – просто часть ушла в нее же, а часть вылетела наружу. Время я потеряла, испуганно разглядывая воронку, а когда почувствовала, как меня в нее засасывает, начала отползать, но было поздно. Меня тащило, словно подо мной что-то катилось, как на колесах, и я сломала все ногти, цепляясь за землю. Таматин бросился на помощь, воздух и земля столкнулись между собой, и земля одержала победу – я провалилась вниз. Воронка оказалась неглубокой, я упала на дно ямы и видела, как сверху падает земля, засыпая меня. Ощущение было, что меня заживо похоронили, – пыталась ловить ртом воздух, но только глотала землю. Поплакать бы, но на слезы тоже нужны силы, а сил не было даже на то, чтобы заслониться руками. Ужас сковал меня, и потеря сознания стала настоящим спасением. Очнулась я внезапно, рывком вышла из бессознательного состояния и с восторгом осознала, что могу дышать. В горле першило, возможно, от крика или от большого количества съеденной земли, но более ничего дискомфорта не причиняло. Я огляделась: очнуться мне пришлось в помещении с белоснежными стенами и низкими потолками. Идеальная чистота навевала мысли о лечебнице, только вот кроватей не оказалось вовсе – одни пустые столы да тумбочки, приколоченные к полу. Сама я сидела в клетке, и это было странно. Если лечебница после произошедшего меня не удивила бы – все ж таки после спасения мной обязаны озаботиться целители, то клетка внушала страх. Неужели решили, что в произошедшем виновата я, и таким образом обезопасили окружающих? Подтвердить, что я опасна, может не один человек… Но нет, бред какой-то, воронку в земле я точно не могла организовать даже в приступе бешенства. Следовало подождать того, кто сможет все объяснить, и я добросовестно этим занималась. Правда, предварительно проверила клетку, убедилась в том, что пролезть сквозь прутья не выйдет – лишние два сантиметра в нижней части тела не проходили категорически, да и замок обломанным ногтем взломать не получилось. Так что, выходит, – порядочной пришлось быть под давлением обстоятельств. Часов не нашлось, так что сколько времени я провела в одиночестве – не знаю. Сидела, прислушиваясь к тишине и к тому, как стучит собственное сердце, которое после сегодняшнего применения магии точно пострадало. Когда я услышала хлопок двери, приближающиеся ко мне шаги и сопутствующее им непонятное громыхание, от радости чуть не сошла с ума – вскочила на ноги и прижалась к прутьям клетки. Острые каблучки простучали по белоснежной плитке, и в поле моего зрения скоро попала Лизавета Контас, которая волочила за собой железный стул. Так вот что создавало непонятный грохот… Я так опешила, что молча наблюдала за ее приближением. – Оу, Ляля, привет. – Заклятая подруга премиленько улыбнулась и застыла перед клеткой на значительном расстоянии от меня. – Привет. – Отчего-то я не могла отвести взгляд от цветочной ленты в длинных белоснежных волосах. Не помню, чтобы раньше Лиззи любила таким образом украшать прическу. – А что ты здесь делаешь? – Ну как тебе сказать, – Лиззи подставила стул поближе к клетке и села, грациозно положив ногу на ногу. – Вообще, ничем не занимаюсь, развлекаюсь. – Хорошо, – я отмахнулась, решив про свой вопрос забыть, – а мы в Академии? Где Заррис? Где Виррас? – Это кто? – задумалась девушка. – Не знаю таких. Я чуть не взвыла – у Лизаветы вообще отвратительная память на имена, так что даже если Радагат в соседнем кабинете, она может и не догадаться, что это именно тот, о ком я спрашиваю. – Но это неважно, я рада тебя видеть. Я растянула губы в притворной улыбке – обманывать не хотелось. – Как у тебя дела? – Все хорошо, – я пожала плечами. – Учусь в Академии, общаюсь с людьми, ничего сверхъестественного. Где мы находимся, Лиззи? – И у меня все отлично. – Контас сложила губки бантиком и похлопала пушистыми ресницами. – Рада, что ты спросила. Ты же знаешь, я разорвала контракт с «Паннексом»? Так, на вопрос мой отвечать не собирается, так что придется подыграть. – Слышала. А почему? – Я считаю, это не мое предназначение, Ляля. Попробовала – не понравилось. Ты представляешь, так тоже бывает – мы с тобой мечтали всю жизнь, а получилось только у меня. Но оказалось, что мне это не слишком и нужно. – Стать моделью хотела только я, а ты так, за компанию стремилась. Когда получилось, оказалось, что я не завидую – у меня своя жизнь. Вот ты и сдулась. Лиззи раздраженно передернула плечами и опять сделала вид, что не услышала мои слова. – У меня теперь есть парень. – Рада за тебя, – я фыркнула. – Это какой по счету? – С ним все по-настоящему, он разделяет мои убеждения. – Всегда была уверена, что у тебя только одно убеждение: мужиков нужно менять чаще, чем зубную щетку, а теперь выясняется, что есть еще какие-то. Интересно послушать. Лиззи приободрилась и принялась вещать. С каждым произнесенным ею словом мои брови взлетали все выше. – Считаю, что мое имя должно быть вписано в историю. Только так я смогу утвердить достижения отца. У нас есть дом, доход, я могу стать знаменитой, но этого мало! Все держится на службе папы, и, если завтра его уволят, мне придется работать! А работать я не собираюсь. Поэтому что? – Что? – Мне нужно что-то, что будет приносить доход. А именно земли! Много земель. – Так ты аристократкой хочешь стать? – догадалась я. – Прошли те времена, когда император земли мог раздать. Все знают, даже ты должна понимать, что государством заправляет Совет пяти. Веришь, что пять циничных политиков отвесят тебе государственное имущество? – А вот сделать так, чтобы отвесили, – задача папы, – расслабленно улыбнулась Лиззи. – Не представляю, как ты сможешь это осуществить, – честно сказала я. – Даже через постель с императором не получится такое провернуть. А по-другому… Какие у тебя заслуги? Самая долгая вечеринка в истории? Серия моментографий на тему «Я у папы без таланта»? – Ты, как всегда пытаешься меня задеть, но не получится – я теперь в другой весовой категории, Ляля. Ты не понимаешь, но все слишком изменилось. – Я вообще ничего не понимаю, – честно призналась я. – Так что или ты скажешь, где мы и что происходит, или я тебе больше и слова не скажу. Упивайся своей жизнью в одиночестве. Такой вариант Лиззи явно не подходил – слишком уж она хотела передо мной похвастать, так что скорчила недовольную мину и неохотно сказала: – Мы неподалеку от Сарбаха. С географией у меня бывали сложности, так что пришлось задуматься над тем, где же находится этот город. – Это же далеко от Академии, – я нахмурилась. – По другую сторону гор, если не ошибаюсь. – Нет, не ошибаешься. – Лиззи зевнула. – И зачем мы здесь? – Ты здесь затем, чтобы в клетке посидеть, а я для того, чтобы помочь папе. – Так меня сюда твой папа посадил? – В каком-то роде это была я. Я села прямо на пол, потому что ничего не могла осознать. – Подожди, вы хотите с моей помощью шантажировать отца? Из-за этого дурацкого закона? – Вообще-то, я хочу, чтобы тебя убили, – доверительно сообщила мне Лиззи. – Я мечтаю поступить в Академию власти, но папа говорит, что будет подозрительно, если в ней будут учиться сразу две дочери министров, которые раньше магией вообще не обладали. Ты была всего лишь подопытным кроликом, всего лишь той, на ком папа хотел испытать новый метод получения магии, но нет же, ты зачем-то поперлась в Академию и испортила мою мечту. Что ж ты за человек такой? От путаных речей Лиззи у меня начала болеть голова. Моя заклятая соперница была похожа на сумасшедшую: глаза горят, руки трясутся, еще чуть-чуть и по подбородку потечет слюна. На меня она смотрела пугающе пристально, и я даже чувствовала исходящую от нее ненависть. Удивительно, как быстро произошел переход от воздушной глупой девицы к пылающей злостью убийце. – То есть магию я получила из-за вас? Но почему именно я… И как?