Паренек поправил свои очки: – Ты что-то имеешь против? – Напротив, моя мама – знаток, – я улыбнулась и протянула парню руку. – Меня зовут Лилиана Тиррос, лучше Ляля, я так привыкла. Однокурсник внимательно осмотрел мою руку так, будто на ней было несколько колоний насекомых. Когда я уже думала ее убрать, достал из кармана салфетку и руку мне пожал. Но при этом салфетка находилась между нашими ладонями. – Таматин Кряхс. Гений, общепризнанное дарование, да и вообще единственный в своем роде. – О как, – я прямо почувствовала стыд за свое короткое представление. – А подскажи, в чем именно ты гений? В какой сфере? Таматин недовольно закатил глаза, возмущенный моим недоверием. Я с интересом его рассматривала – парень выглядел очень молодо: отсутствие даже намека на щетину, пухлые губы, острые скулы, лохматые, слегка сальные волосы и тусклый цвет лица. Складывалось впечатление, что Таматина регулярно недокармливали. – Я, между прочим, совместно с Институтом исследований закономерностей участвую в разработке множества вакцин. Я гениальный исследователь, который привнесет в мир миллион полезных вещей. Сила воздуха – вот то, на чем зиждется мир, и я являюсь чудеснейшим из ее носителей. – Постой-ка, – прервала я красноречивое словоизлияние. – Институт исследования закономерностей? Не бывает такого. – Бывает, – огрызнулся Таматин, и я увидела, как прядка, упавшая вдруг на его глаза, приподнялась, освобождая взгляд. – Просто его еще не все признают. Люди, воззрения которых зашорены, ставят палки в колеса гениальным исследователям. – А ты не основатель этого института? – заподозрила я. Таматин осекся и задумчиво пошевелил губами: – Всего лишь один из. Но хватит стоять, я уже понял, что ты здесь единственное мыслящее существо, которое распознало мою гениальность. Смею надеяться, что отголоски моего гения нашли в тебе отклик, и потому ты не столь безнадежна, как остальные. Пойдем же за мной… – И ты отведешь меня на следующее занятие? – подсказала я. Таматин презрительно фыркнул: – Я могу вести мир к лучшей жизни, а ты просишь всего лишь на занятия. Я обалдело уставилась вслед своему одногруппнику. Неужели такую чушь можно нести серьезно? Неужели у человека действительно настолько раздутое самомнение? Или он вообще с придурью? Но пошла вслед за Таматином. Пока мы разговаривали, аудитория уже опустела, а я до сих пор не разобралась, где что находится в этой дурацкой академии. Глава 5 Нашим тренером оказался высоченный мужик по имени Каракат Риггол с такой развитой мускулатурой, что она казалась нереальной. Лицо у тренера было совсем простоватое и к внушительным мышцам не подходило: большой нос, широкий рот и неожиданно узкий подбородок. Но зато взгляд черных глаз казался настолько жестким, что было страшно смотреть Каракату в лицо. – Каждый день в шесть часов утра и в семь часов вечера вы должны стоять на этом самом месте. И не просто стоять, а быть готовыми умирать! Я покрутила головой, рассматривая стоящих рядом боевиков. Хотя на боевиков мы походили мало – растерянные, испуганные, уставшие за целый день безостановочной учебы. Сегодня у нас была одна теория, что безумно меня радовало. Со своей силой я подружиться не успела и потому очень боялась, что все это поймут. Отчисление отчислением, но насмешек Лилиана Тиррос боялась больше всего в жизни. Боевики были в основном мужского пола. Из целого набора на первом курсе оказалось всего три девушки, одна из них я. И без преувеличения могу сказать, что только я действительно обладала какой-то женственностью. Две мои сокурсницы были даже чем-то похожи между собой – крупные, широкоплечие, с грубыми чертами лица и желанием убивать во взгляде. Меня передернуло, не дай боги, я тоже такой стану. Может быть, это какая-то профдеформация, кто знает? – Вы думаете, все решает магия? – продолжал меж тем Каракат, прохаживаясь по пушистой траве между ровными рядами студентов. – Вы ошибаетесь, мои дорогие. Настоящая разрушительная сила не может родиться в хлипком теле нюни. В здоровом теле – здоровый дух, слышали вы? В здоровом теле – здоровое разрушение! И раз боевая магия в вас есть, раз есть в вас достаточная сила воли, то я создам из вас настоящих боевиков! Кому-то нужно для этого совсем чуть-чуть, а кому-то… Взгляд Караката остановился на мне. Остановился и стал брезгливым, будто бы на моем месте стояла вошь, а то и еще кто поменьше. – Ты кто? Да что ж такое! Я столько внимания за всю свою жизнь не получила, как за сегодняшний день. – Лилиана Тиррос! – отрапортовала я. Почему-то мне казалось, что в этом месте нужно разговаривать четко и по-военному. – А-а-а, – взгляд тренера приобрел заинтересованность. – Это же ты сегодня после занятия не отдыхать уходишь, а остаешься на отработку? Если кто-то из первокурсников еще не знал, как выглядит сумасшедшая, которая дерзила проректору, то теперь всем стало понятно. – Ну, судя по всему, это именно я, – тяжело вздохнула. Была надежда на этой самой отработке не появляться, но будет затруднительно так сделать, когда тренер стоит прямо передо мной и будто бы размышляет: убить сразу или дать потрепыхаться. – Наслышан, наслышан. А скажи мне, Тиррос, как ты собираешься тренироваться в мантии? Тренировки боевиков были едва ли не единственным временем, когда можно было не носить мантию. Но вот у меня совершенно не было возможности ее снять, а в десять часов вечера тренировки ради меня проводить вряд ли захотят. Поэтому сейчас, хоть и в конце дня, но на удушающей жаре уходящего лета все стояли в спортивной форме, а я в теплой мантии. Под которой, кстати, до сих пор было платье! И стоило, наверное, сказать об этом во всеуслышание, но было как-то некомфортно – и так на меня все косо смотрели, считая выскочкой. Я со злостью огляделась, отметила, что старшекурсники на соседних полигонах тоже занимаются в спортивной форме, и с деланым равнодушием пожала плечами: – Вот так и буду. Каракат с сомнением посмотрел на мои ноги, обутые в туфли. Ну не подходили кроссовки под мантию. – Будем начинать с кросса. – Согласна, здесь сглупила, – лицо мое было невозмутимо. – Переобуться можно? – Конечно. После тренировки. Перед отработкой дам десять минут, сможешь переобуться. – Десять минут? – не поверила я. – Я же даже до здания академии не добегу. – Вот есть стимул развивать свои физические способности. Адель бы добежала. Правда, Адель? Моя мужикоподобная одногруппница лениво кивнула. А взгляд Караката на секунду потеплел. – Так что тренируйся усерднее, Тиррос, и сможешь успевать добегать до академии. – Или научусь переобуваться заранее, – пробурчала я, но так, чтобы Каракат не услышал. Авторитетно могу заявить, что тренироваться в платье, мантии и на каблуках невозможно. Поэтому обувь я сбросила уже на второй минуте тренировки. Боялась, что Каракат запретит, но он лишь хмыкнул и отвернулся. От меня многого и так не ждали, а в неудобной одежде тем более. При беге я плелась на два метра позади строя, подтянуться не смогла ни разу – так и висела на турнике, подбадриваемая криками одногруппников, отжалась всего один раз, да так и упала. Единственное, мне удавалось качать пресс. Но опять – та же Адель делала это в три раза быстрее и намного эффективнее. Мои тридцать раз против ее девяноста. При этом вторая девица, которую я так и не узнала, как зовут, отжималась пятьдесят два раза. Я обрадовалась тому, что даже некоторые парни почувствовали себя ущербными. К концу тренировки я чувствовала, что если меня не отчислят, то академию я покину немного позже, но в гробу. Моя мантия вся пропиталась потом, ноги я стерла в кровь, руки дрожали, а пить хотелось так, что появилась потребность убивать. Поэтому, когда все разошлись, я доползла к питьевому фонтанчику, выпила воды, да так и осталась лежать подле. Желание убивать, к сожалению, никуда не исчезло. Я услышала шаги и сдвинулась в сторону, чтобы освободить проход к фонтанчику. В поле моего зрения попали фирменные кроссовки довольно известного дизайнера. Кроссовки потоптались рядом, затем их обладатель присел со мной рядом на корточки, так что я увидела еще и колени. Поняла, что кто-то не собирается напиться воды и убраться отсюда к соседской бабушке, и подняла голову. У кроссовок оказался очень симпатичный владелец – передо мной сидел парень едва ли намного старше, с темными, коротко стриженными волосами и широкими плечами. На первый взгляд наглец мне понравился: слегка раскосые глаза с пушистыми черными ресницами, идеально ровный нос и узкие губы, которые сейчас едва сдерживали ухмылку. – Привет, – парень старался выглядеть серьезным, но я хорошо видела, что он скоро засмеется в голос. Я приподнялась на локте и кивнула наверх, на фонтанчик: – Ты, наверное, попить хотел? – Хотел, потом смотрю – ты лежишь… Отдыхаешь. – Посмотрел? И как тебе зрелище? – Паршивое, – честно признался парень и даже поморщился. Мне в голову пришло, что он намекает на мой неприятный запах, и я вспыхнула: – В мантии неудобно бегать, знаешь ли! – Не знаю, не пробовал, – честно признался парень. – Не фанат этого, честно признаю. Вот драться в мантии вообще невозможно. – Проверять не буду, – я села. Десять минут истекали, и меня ожидала отработка. Даже не представляю, как я смогу пережить еще один час физических упражнений. – Придется. У вас к концу месяца борьба начнется, а ты ж мантию снять не можешь. – Откуда ты знаешь? – Так думаешь, одна ты решила мантию не носить? Каждый год такие умники находятся. Конечно, только ты додумалась на собрание без нее заявиться, но схема наказания всегда одна и та же. Так что уже давно придумано, как обойти этот дурацкий запрет. Сказать, что я обрадовалась, – ничего не сказать. Я чуть не бросилась к этому парню обниматься, но вовремя вспомнила, что запах от меня исходит не очень-то хороший. Поэтому широко улыбнулась и протянула к своему спасителю руки: – Я просто счастлива, правда! Ты меня спас. Сними ее, пожалуйста, сил уже никаких нет. О-о-о, я смогу принять душ, не дожидаясь десяти часов вечера. Обожаю тебя! – Хантер, – парень широко улыбнулся. – Надо говорить: обожаю тебя, Хантер. Рад, ты мне тоже нравишься. Но снять я ее могу только в одном случае – если ты при этом будешь лежать в моей постели. Наверное, я действительно очень сильно устала, потому что тупым взглядом уставилась на нового знакомого и только что рот не открыла. В голове моей совершенно чудесным образом родилась теория о том, что в привязке есть какой-то баг и мантия спадает, стоит только лечь в кровать. – А моя постель не подойдет? – мало ли, может быть, цвет наволочки имеет значение. Хантер удивленно моргнул: – Ну, можно, конечно, и в твоей, но я в комнате один живу. – Обалдеть! – разозлилась я. – Может быть, у тебя еще и вода горячая течет? – Одни плюсы, согласись.