Маня присела на каменный постамент ограды. – Подождите, – сказала Лёля в безмерном удивлении. – Подождите, подождите! Ваша тётя сказала Виктории купить мороженое, а она не купила. И ничего не произошло. А теперь она купила и… произошло?! – Получается так. Наверное, они должны были встретиться в тот день, когда Виктория Павловна приходила к тёте, а встретились только сегодня. – Да, но… – Лёля присела рядом. – Ведь это вы позвали её на встречу? Маня кивнула. – Хуже того, Лёлик. Именно я назначила место – Михайловский сад. Она пришла, а тут, оказывается, рабочие дробят камень, а руководит ими прораб Федя. Она покупала мороженое, а он в это время считал… ворон. И они захохотали. – Вы думаете, у них всё получится? – И думать нечего, Лёля! Вы же видели своими глазами! Да и тётя предсказала, что Виктория вскоре выйдет замуж. – Но вы не верите в её предсказания! – Девушки, с дороги! – гаркнул кто-то поблизости, и они вскочили с тёплого камня. Дворник железными грабельками выгребал из-под деревьев и кустов листву и всякий мусор. – Я думаю, – сказала Маня, – Викторию Павловну из списка подозреваемых придётся исключить. Как вы считаете, Лёля? Та помолчала. – А что? Есть список? – Есть, – кивнула Маня. – И вы его возглавляете. Лёля хотела что-то сказать, но у Мани зазвонил телефон. – Послушайте, зачем вы меня обманули? – с ходу заговорили в телефоне громко и злобно. Голос показался Мане знакомым. – Вам никакого дела нет до разоблачения экстрасенсов! И на телевидении вы не работаете! – Сергей Петрович? – сообразила Маня. – Зачем вы приходили ко мне домой?! Что вам понадобилось?! Вы ведь какая-то там… писательница! – Это слово он как будто выплюнул. – Детективчики кропаете! Сосед Сашка вас узнал, а мне бы и в голову не пришло! – Подождите, – попросила Маня, но Сергей уже набрал обороты. – Верните мне все мои бумаги, – приказал он. – И немедленно, сегодня же! Как вы посмели… разнюхивать?! Выведывать?! – Да ничего я не выведывала, – попыталась вклиниться Маня. – Или вы на их стороне?! Раз вы писательница, вам позволено людям головы морочить?! По рангу, так сказать, полагается, по служебному положению! А если от вашего вранья доверчивые последних денег лишаются?! А то и жизни?! Это вам что? Отвал породы, побочный продукт?! Да кто вам такое право дал?! – Хватит орать на меня! – рявкнула Маня, и от неожиданности собеседник примолк в трубке. – Если я приходила к вам домой, значит, мне нужно! А папку можете получить сегодня, ну, хоть в шесть часов! Возле Медного всадника, мне так удобней. Сергей Петрович что-то заквакал, но Маня нажала «отбой». – Орать он на меня взялся, – сказала она и раздула ноздри. – Ещё не хватает! Лёля посмотрела на неё, кажется, с опаской. – А я правда в списке подозреваемых? – Правда! И не смотрите на меня такими глазами! Все, кто был у тёти в тот вечер, – подозреваемые. И потом у вас как-то оказалась фигурка Хотэя! – Я всё объяснила! Эмилия сама мне отдала! – Это вы так говорите! А как на самом деле, никто не знает! Вы постоянно врали!.. Лёля остановилась. – Почему я должна перед вами исповедоваться? – Глаза у неё налились слезами. – Вы задавали мне вопросы, на которые непонятно, как отвечать! И я вас совсем не знала! Не знаю! Вы помогаете, спасибо вам огромное, но для вас всё это… игра! А для меня и для дочери, может, жизнь и смерть! – И вообще, – не слушая, продолжала Маня, – Алекс переключил телефон на секретаршу, понимаете?! На секретаршу! Он же знает, что тётю убили, что я в Питере и что впереди ещё похороны и всякое такое! И не отвечает на звонки! А я так его ждала! Я думала, он вот-вот приедет и всё сразу станет ясно! Но он не приедет! Он даже разговаривать со мной не хочет! Он вообще ни с кем не хочет разговаривать! И Маня зашарила в рюкзаке в поисках салфеток. Лёля протянула ей пакетик. Маня выхватила салфетку и сердито вытерла глаза. – Алекс – ваш муж? – тихо спросила Лёля. – Он мне не муж. Он великий писатель и… часть моей жизни! Очень большая и важная часть! Но он этого не понимает! – Или ему всё равно, – подсказала Лёля. – Ему не может быть всё равно! – Я знаю, – проговорила Лёля, – так бывает. Вы не понимаете, как можно отделить от себя… близкого человека. Вы на самом деле считаете, что у вас одна жизнь на двоих. Что бы ни случилось. А потом оказывается, что у него своя жизнь. Он так и говорит: у меня своя жизнь. Вам это и в голову не могло прийти, потому что у вас-то нет никакой «своей жизни». Ваша жизнь целиком и полностью принадлежит ему и… ребёнку. Маня ещё раз хорошенько утёрла лицо, покосилась на собеседницу и спросила: – Вы о себе говорите? – Наверное, о себе, – согласилась Лёля. – У меня тоже так было. В один прекрасный день я позвонила, а он мне не ответил. И не перезвонил. И с тех пор у него началась своя жизнь. Сначала понемножку, потом всё дольше и чаще. А сейчас я даже вспомнить не могу, когда мы в последний раз виделись. – Весело живёте, – оценила Маня. – А я вот в последнее время всё думаю, почему люди так позорно тратят время. Так бездарно! Его ведь совсем мало и с каждым днем становится меньше и меньше! А все живут так, словно им не век отпущен, а два. Или три! Как будто сейчас можно кое-как черновик набросать, а потом уж зажить набело! Зачем все ссорятся, разводятся, бросают детей, не любят родителей? – Вы всерьёз об этом думаете? Маня покивала. – Тогда вам нужно спросить вашего Алекса, – тихо сказала Лёля. – Зачем он переключил телефон на секретаршу? Почему не приехал? Или он тоже живёт… начерно, а потом собирается жить набело? В такси они обе молчали, думая каждая о своём, а на набережной возле роскошно-современного офисного центра Маня взбодрилась, словно вернулась откуда-то. Облицованное мрамором или гранитом, а может, и тем и другим здание огромными окнами выходило на реку. Солнце плавило затемнённые стёкла, деревца в кадках трепетали листочками, на клумбах вместо ноготков и бархатцев колыхались диковинные растения. Красота!.. На широких ступенях, плавно поднимающихся к хрустальным раздвижным дверям, не имелось ни одной урны – должно быть, в рамках борьбы с курением и курильщиками, – поэтому всё вокруг было усеяно разномастными бычками, бумажками, коробками из «Макдоналдса», крышками и пакетами. – Очень по-питерски, – оценила Маня. Им нужно было на тринадцатый этаж, Ирина обещала заказать пропуск. Лёлю Маня собиралась протащить контрабандой. Они уже начали подниматься по мусорной подушке на ступени, когда на набережной оглушительно загрохотало, загремело, завыло и к самому подъезду подкатил громадный сверкающий мотоцикл. Лёля с Маней бросились в разные стороны – железная зверюга стала как вкопанная в двух сантиметрах от них. Чудовищного вида мужик ударил свою машину в бок, выставил подножку, выпростал из шлема башку и покрутил шеей. – Дюша! – завопила Маня в восторге. – Дюша-Слон! Это я, Маня!.. Чудовище прищурилось и раскинуло в стороны гигантские руки. – Ба! – загремело оно. – Вот так встреча на Эльбе!.. И они с разгону обнялись, словно самые лучшие друзья, которых надолго разлучила судьба-злодейка. – Я тебе забыла собачью сумку отдать, – во весь голос заговорила Маня, тыкая Дюшу-Слона кулаком в кожаную грудь. На них оборачивались прохожие. – Помнишь, когда ты меня подвозил? – Да шут с ней, дарю! – Познакомьтесь, это Лёлик, моя родственница из Крыжополя, а это Дюша-Слон собственной персоной! – Вы чего здесь делаете, девчонки? – Нет, ты что здесь делаешь? Катаешься на просторе? Дюша тяжело вздохнул. – Эх, хорошо бы покататься! Сейчас самая погода! Так нет, работать надо! Маня оглядела сначала Слона, а потом офисное здание. И прищурилась. – Ты что, здесь работаешь? Дюша застенчиво кивнул.